Российский ревизионизм или «восстановление справедливости»?

После того, как Россия активизировала свою внешнюю политику на всех фронтах — от Украины до Арктики, Запад начал обвинять ее в ревизионизме, то есть в попытке пересмотреть или подорвать старый миропорядок, основанный на либеральной модели США.

В новом противостоянии между Москвой и Вашингтоном определенную роль играет фрейминг — создание понятий и формулировок, которые передают мышление конфликтующих сторон. В этом смысле Россия и США говорят на абсолютно разных языках и живут в разных вселенных: то, что Запад называет ревизионизмом и агрессией, Россия считает восстановлением справедливости и защитой национальных интересов в жестоком мире геополитики. Россия исходит из позиции неореализма, для которого ревизионизм будет считаться скорее нормой, чем отклонением. Ревизионизм в российском понимании — это защита национальных интересов, а не стремление усилить конфронтацию с США. Вместе с тем Запад в большей степени опирается на идеализм или критическую теорию, для которой ревизионизм порочен по своей природе, и что бы Россия ни сделала, ее действия будут вызывать страх, критику и осуждение у американской стороны.

В данной ситуации Москве, как, впрочем, и Вашингтону, следует развивать эмпатию — умение ставить себя на место оппонента. Если стороны этому научатся, то любые взаимные обвинения не будут так сильно резонировать, и страны смогут реагировать на действия друг друга спокойнее. Этот навык позволит избежать эмоций в диалоге, что сегодня немаловажно.

Американские политики обратили внимание на российское приложение «FaceApp», которое считывает биометрические данные с загруженных фотографий пользователей и показывает их измененные изображения — в старости, в молодости и другие. Во второй половине июля лидер демократического меньшинства в Сенате Чак Шумер призвал Федеральное бюро расследований (ФБР) и Федеральную торговую комиссию (ФТК) проверить, насколько российская программа «FaceApp» представляет опасность для национальной безопасности США и частной жизни миллионов американцев, которые используют это приложение.

Одним из главных аргументов Ч. Шумера был тот факт, что компания, разработавшая «FaceApp», находится в России, и создатели программы имеют «полный, безвозвратный доступ к личным фотографиям и данным» владельцев смартфонов. На следующий день Ч. Шумер снова обратился к американцам, загрузившим FaceApp: «Предупредите друзей и семьи о крайне опасном риске, что ваши биометрические данные могут попасть в руки таких структур, как российская разведка или военные ведомства», — написал он в своем Twitter 18 июля.

Несмотря на то, что специалисты в области IT уже опровергли предположения об опасности FaceApp, озабоченность Ч. Шумера говорит о том, что Кремль и российских хакеров в США считают одной из главных угроз, и страхи западных политиков основаны не в последнюю очередь на том, что после присоединения Крыма Россию считают страной, которая подрывает либеральный миропорядок и пытается предложить свою альтернативу ему.

Чтобы понять это, достаточно вспомнить реакцию европейских лидеров на слова российского президента о том, что либеральная идея «себя просто изжила окончательно». Об этом он заявил в июне 2019 г. в интервью «Financial Times». C ним вступили в полемику глава Европейского совета Дональд Туск и британский политик Борис Джонсон, избранный 23 июля новым премьер-министром Великобритании. Первый заявил, что изжил себя не либерализм, а авторитаризм, который на первый взгляд может показаться эффективным. В то же время Б. Джонсон назвал слова В. Путина о неэффективности либерализма «полнейшим вздором».

Важно также учитывать, что в западном понимании российский ревизионизм предполагает не только активную внешнюю политику, но и вмешательство во внутренние дела других стран.

«Разворот над Атлантикой» и Мюнхен

В широком смысле ревизионизм является переоценкой ценностей, взглядов, теорий, устоявшихся норм и правил в той или иной области. В узком смысле, например, в международных отношениях, под ревизионизмом понимают пересмотр мирового порядка, который сопровождается попытками отдельных государств активизировать внешнюю политику и по-новому посмотреть на свою роль в мире.

Если взять в качестве примера Россию, то, строго говоря, она действительно ведет себя как ревизионистская держава. Сегодня Москва четко обозначает свой внешнеполитический вектор и действует на международной арене без оглядки на мнение Запада.

Однако то, что Вашингтон или Брюссель называют ревизионизмом, Москва считает «восстановлением исторической справедливости» или протестом против однополярной модели мира и «гегемонии США», предпочитая более обтекаемые формулировки. После победы в холодной войне Соединенные Штаты стали единственной супердержавой, и в мире сложилась, говоря словами российских политиков, однополярная система, в рамках которой правила игры задавались преимущественно Вашингтоном. В годы президентства Бориса Ельцина, с 1991 по 1999 гг., Россия считала США близким союзником и экономическим донором, но впоследствии все изменилось.

Ключевым фактором стала военная операция НАТО в Югославии, а главным символом российского протеста — «разворот Примакова над Атлантикой». 24 марта 1999 г. глава правительства России Евгений Примаков летел в Вашингтон, чтобы провести переговоры с вице-президентом Альбертом Гором. Как писала тогда газета «Коммерсант», российский премьер должен был договориться о выделении России кредита Международного валютного фонда (МВФ) в почти 5 млрд долл., добиться согласия США на реструктуризацию внешнего долга, а также подписать торгово-экономические договоры по запуску американских спутников российскими ракетами, лизингу сельскохозяйственной техники и поставкам российской стали на рынок США.

Однако когда самолет Е. Примакова пролетал над Атлантикой, премьер-министру позвонил А. Гор и сообщил, что бомбардировка Белграда неизбежна, после чего российский премьер связался с Б. Ельциным и вернулся в Москву, отменив визит в США. Подобный разворот, по подсчетам «Коммерсанта», стоил российской экономике 15 млрд долл. Уже тогда Россия продемонстрировала, что будет проводить независимую политику и готова ради принципов пожертвовать экономическим благополучием. «Петля Примакова» стала первым протестным жестом Москвы, который обозначал ее решительное несогласие с позицией Запада относительно событий в Югославии. По сути, это решение тоже стало попыткой пересмотреть взгляды Москвы не только на внешнеполитический курс США, но и на свою собственную политику. Если Запад полагает, что это можно назвать своего рода ревизионизмом, то, по мнению России, это внешнеполитическая самодостаточность и независимость.

Примечательно, что именно Е. Примаков предложил концепцию многополярности и высказал мнение о том, что однополярная модель мира, предложенная США, больше не работает. В. Путин переосмыслил его идеи и пошел дальше, методично критикуя американскую «гегемонию» и возлагая надежды на то, что в мире будет существовать более двух геополитических полюсов. В феврале 2007 г. он произнес речь во время Мюнхенской конференции по безопасности, которая шокировала Запад. Российский президент назвал американскую однополярную модель неработающей — «не только неприемлемой, но и вообще невозможной». «Чуть ли не вся система права одного государства, прежде всего, конечно, Соединенных Штатов, перешагнула свои национальные границы во всех сферах: и в экономике, и в политике, и в гуманитарной сфере — и навязывается другим государствам. Ну, кому это понравится?», — заявил тогда В. Путин.

По сути, он полностью пересмотрел наследие холодной войны, которая, по его мнению, оставила миру «неразорвавшиеся снаряды» — идеологические стереотипы, двойные стандарты, шаблоны блокового мышления. Неудивительно, что его речь посчитали далеким предвестником современного противостояния Москвы и Вашингтона, которое некоторые эксперты называют новой холодной войной.

Министр обороны США Роберт Гейтс заявил тогда в шутку, что «у меня, как у ветерана холодной войны, одно из вчерашних выступлений вызвало ностальгию». Ныне покойный сенатор Джон Маккейн посчитал, что в речи В. Путина четко прозвучал «авторитарный тон», а внешняя политика России стала более враждебной принципам западной демократии и, как ни странно, многополярности: «В современном многополярном мире нет места для ненужной конфронтации». Республиканец Линдси Грэм, сенатор от Южной Каролины, заявил, что В. Путин своей риторикой «сделал больше для объедения Европы и США, чем любое другое событие за последние несколько лет». Джозеф Либерман, независимый сенатор от штата Коннектикут, тогда отмечал, что речь президента России «возвращает нас к холодной войне».

Призрак Советского Союза

Иван Тимофеев, Самюэль Чарап:
Кодекс невмешательства

После мюнхенского выступления российского президента на Западе начали появляться страхи о возрождении СССР, и любой внешнеполитический шаг Москвы на постсоветском пространстве рассматривался именно через эту призму. Бывший госсекретарь США Хиллари Клинтон говорила в декабре 2012 г., что политика Кремля (например, формирование Евразийского союза) напоминает воссоздание Советского Союза.

Эти страхи были озвучены еще в 1992 г. в рассекреченных документах Совета национальной безопасности США, которые в российской американистике получили название «Рекомендации для оборонного планирования» (Defense Planning: Guidance). В них отмечалось, что Вашингтон должен воспользоваться своим положением признанного лидера для укрепления нового либерального миропорядка. При этом этом администрация американского президента не исключала сценарий возрождения СССР в той или иной форме.

«Демократические изменения в России могут двинуться в обратном направлении, и, несмотря на сегодняшние потуги, Россия остается самой сильной военной державой в Евразии и единственной страной в мире, способной уничтожить США», — говорится в «Рекомендациях по оборонному планированию». В документе несколько раз подчеркивается, что США должны предотвратить возможную российскую «гегемонию в Восточной Европе». «Если возникнет угроза со стороны преемника Советского Союза, мы должны составить план по защите Восточной Европы от подобной угрозы», — отмечается в Рекомендациях.

От Крыма до Арктики

Опасения Запада если не оправдались, то усилились после того, как в России укрепился президент В. Путин. Раньше о возможном ревизионизме России говорилось в секретных документах Совета национальной безопасности США (и довольно редко). Сегодня об этом говорят открыто и часто, благо, у Вашингтона и Брюсселя есть повод: Москва активно восстанавливает свое влияние на геополитической арене с 2014 г.

Сначала Россия присоединила Крым, потом начала военную операцию в Сирии в 2015 г., пытаясь одновременно восстановить позиции на Ближнем Востоке и активно проводя переговоры с лидерами стран Персидского залива в связи с резким падением цен на нефть. В октябре 2017 г. в Москву прилетел король Саудовской Аравии, которая считается одним из главных союзников США в ближневосточном регионе. С 2015 г. В. Путин регулярно проводил двусторонние встречи с наследным принцем Саудовской Аравии Мухаммадом бен Сальманом в Москве, Сочи, Санкт-Петербурге и на полях саммита «Группы двадцати». С 2015 по 2019 гг. было проведено как минимум семь таких встреч. В октябре 2019 г. российский президент планирует посетить столицу Саудовской Аравии Эр-Рияд.

Россия также пытается представить себя в качестве нового посредника в урегулировании палестино-израильского конфликта. С 2014 г. В. Путин и президент Палестины Махмуд Аббас провели порядка восьми встреч и трижды общались по телефону. Более 40 раз Путин проводил телефонные переговоры с лидером Израиля Биньямином Нетаньяху (с 2014 г.), около 11 раз — во время личных встреч, преимущественно в Москве и один раз в Париже.

Как сообщали российские и зарубежные СМИ со ссылкой на анонимные источники, близкие к ливийским властям, Министерству обороны России и британской разведке, в октябре 2018 г. Россия открыла «новый плацдарм» во внешней политике, перебросив российских военнослужащих в Ливию для поддержки главы национальной ливийской армии Халифы Хафтара. Полевой командир Х. Хафтар, контролирующий восточную часть Ливии, ранее приезжал в Россию и неоднократно встречался с высокопоставленными российскими чиновниками, в частности с министром обороны Сергеем Шойгу. Интрига заключается в том, что Москва поддерживает силы, которые борются с признанным Советом Безопасности ООН Правительством национального единства (ПНЕ) в Триполи во главе с премьер-министром Фаизом Сараджем.

Андрей Кортунов:
Об изгоях и соперниках — sine ira et studio

В 2019 г. Россия открыто заявила о своих интересах в Венесуэле, где оппозиционные силы во главе с Хуаном Гуайдо при поддержке США пытались сместить президента Николаса Мадуро, так как посчитали его экономическую политику несостоятельной и разрушительной для страны. Венесуэла действительно переживала тяжелейший экономический и социальный кризис: инфляция достигала 130 000%, а население оказалось на грани нищеты и вышло протестовать на улицы. США и их союзники — более 50 государств Западной Европы и Латинской Америки — поддержали нового лидера Х. Гуайдо, провозгласившего себя президентом страны. Россия и Китай выступили за действующего президента Венесуэлы Н. Мадуро.

В марте в СМИ появилась информация о том, что в Венесуэлу прибыли 99 российских военнослужащих, после чего Вашингтон потребовал от Москвы вывести войска. Однако в Министерстве иностранных дел России заявили, что «присутствие российских специалистов на территории Венесуэлы» не противоречит конституции Венесуэлы и строго контролируется двусторонним соглашением по военно-техническому сотрудничеству, которое Москва и Каракас подписали в мае 2001 г.

Российские и американские лидеры неоднократно обсуждали Венесуэлу в телефонных разговорах и во время личных встреч, госсекретарь США Майк Помпео и его российский коллега Сергей Лавров также регулярно поднимают этот вопрос. Тем временем западные журналисты, эксперты и политики намекают, что Венесуэла становится еще одним плацдармом для конфликта между Москвой и Вашингтоном, который напоминает новую холодную войну.

Следы российского ревизионизма находят и в Африке. Так, в ведущих американских изданиях появляются материалы о том, что Москва усиливает свои позиции на африканском континенте. Россия постоянно расширяет свое присутствие в Африке — инвестирует в местные месторождения и энергетические проекты, увеличивает оборот оружия, подписывает соглашения по обеспечению безопасности, занимается военным консультированием, отправляет наемников и поддерживает диктаторов, тем самым вызывая тревогу у западных политиков, пишет газета «The New York Times». В то же время агентство «Bloomberg» утверждает, что российские политические консультанты фальсифицируют выборы в африканских странах, чтобы выдвигать удобных для Москвы кандидатов.

Наконец, тревогу у Запада вызывает активность Кремля в Арктике. «Россия увеличивает свое военное присутствие в Арктике», — цитирует The New York Times Дилана Уайта, представителя НАТО. Американская разведка подозревает Москву в том, что та проводит маломощные ядерные испытания на архипелаге Новая Земля. «США считают, что Россия, скорее всего, не следует объявленному ей мораторию на ядерные испытания», — говорит директор Разведывательного управления Министерства обороны США, генерал Роберт Эшли.

Любой шаг России в Арктике снова вызывает опасения. Так, издание «Настоящее время» обращает внимание на то, что с 2016 г. Россия спустила на воду атомные ледоколы «Сибирь», «Арктика» и «Урал»: «Так много подобных судов Москва не строила с советских времен». Впрочем, Россия иногда сама дает повод для беспокойства, а ее заявления Запад обычно интерпретирует в контексте возможной агрессии.

Андрей Кортунов:
Чего ты хочешь, Джон? К чему приведет противостояние России и США

«Всего в Арктике на островах Котельный, Земля Александры, Врангеля и мысе Шмидта за пять лет возведено 425 объектов общей площадью 700 тысяч квадратных метров. В них размещено более 1000 военнослужащих, а также специальные вооружения и техника», — заявил в декабре 2017 г. министр обороны России Сергей Шойгу. Он также добавил, что Россия продолжит строительство «полноценного аэродрома на архипелаге Земля Франца-Иосифа, который будет способен круглосуточно принимать самолеты». При этом С. Шойгу подчеркнул, что ни одна страна в мире не смогла реализовать такие крупномасштабные военные проекты в Арктике за всю историю ее освоения.

К 2020 г. Россия планирует достроить или снабдить новым оборудованием шесть военных баз в Арктике. В таких условиях неудивительно, что Запад относится к этим проектам с подозрением, несмотря на заверения С. Шойгу, что «мы не бряцаем оружием, и воевать ни с кем не намерены». Вторая часть этой цитаты — «…в то же время никому не советуем проверять на прочность нашу обороноспособность» — посылает другой сигнал Западу: Россия не намерена мириться со старым миропорядком и действует, исходя из собственных национальных интересов.

И снова «российское досье»

«Они занимаются этим сейчас, пока мы сидим здесь», — сказал бывший специальный прокурор Роберт Мюллер о российском вмешательстве в очередные выборы США, которые состоятся в ноябре 2020 г. Эти предостережения он высказал во время слушаний в комитете разведки Палаты представителей 24 июня. Его выступление говорит о серьезных опасениях Вашингтона.

Расследование Мюллера, результаты которого были озвучены в докладе весной, выявило факт вмешательства России в выборы США. Несмотря на то, что Москва последовательно отрицает попытки повлиять на результаты президентской кампании 2016 г. и считает атмосферу в Вашингтоне помешательством и «рашагейт-истерией», США убеждены, что Кремль говорит неправду. В рамках этой повестки российское вмешательство в американские выборы можно считать своеобразной формой ревизионизма.

В. Путин также неоднократно обвинял США во вмешательстве во внутренние дела России, например, в организации протестов во время парламентских и президентских выборов 2011–2012 гг. Кремль регулярно повторял тезис о том, что США провоцируют «цветные революции» на постсоветском пространстве. Поэтому, если принимать на веру заявления США о российском вмешательстве (и, в частности, точку зрения Мюллера), то Россия, хоть и отрицает свое участие в президентской гонке, но по умолчанию дает понять Вашингтону, что отныне влиять на политические процессы в других государствах могут не только Соединенные Штаты, но и их геополитические соперники.

Трудности перевода

Как Россия должна отвечать на постоянные обвинения в ревизионизме? Прежде чем ответить на этот вопрос, надо понять его причины, лежащие на поверхности. Их две.

Во-первых, это постсоветский комплекс неполноценности, свойственный России и ее политическим элитам. Москва всегда пыталась доказать Вашингтону, что она является чем-то большим, чем просто региональной державой; что она может быть равноправным партнером Запада, а не просто «младшим братом»; что в холодной войне победу одержали обе стороны, а не только Соединенные Штаты; что национальные интересы России, в том числе и в других регионах мира, должны учитываться.

Об этом комплексе свидетельствуют и историческое прошлое России (когда она действительно была уважаемой), и многочисленные выступления В. Путина, в которых он утверждал, что Запад практически никогда не считался с Россией и пытался ее «загнать в какой-то угол». Президент России в интервью CBS сказал еще в 2005 г., что если животное загнать в угол, то оно «разворачивается и атакует, причем ведет себя очень агрессивно, преследует убегающего противника». Неудивительно, что сегодня на интернет-каналах государственных СМИ появляются такие заголовки: «Путин загнал в угол зарвавшийся Запад!». Если использовать метафоры, то ревизионизм — это, по сути, атака и преследование оппонента в ответ на нанесенную им обиду.

Вторая причина российского ревизионизма — это комплекс превосходства Запада, убежденность Соединенных Штатов в том, что именно они одержали победу в холодной войне. Еще в 1992 г. в «Рекомендациях по военному планированию» Вашингтон дал понять, что триумфатор он, а не Москва. Излишне покровительственное отношение к России со стороны США и расширение НАТО, против которого выступал Кремль, в конечном счете привели к тому, что российские политические элиты разочаровались в Западе и отвернулись от него. В результате — кризис доверия между странами и «новая холодная война» со всеми вытекающими последствиями: ростом государственной пропаганды с обеих сторон, гонкой вооружений и борьбой идеологий, которая трансформировалась в XXI в. и превратилась в противостояние государственного капитализма российского образца и либеральной демократии США.

Роберт Легвольд:
Американо-российские отношения: цена холодной войны

В новом противостоянии между Москвой и Вашингтоном определенную роль играет фрейминг — создание понятий и формулировок, которые передают мышление конфликтующих сторон. В этом смысле Россия и США говорят на абсолютно разных языках и живут в разных вселенных: то, что Запад называет ревизионизмом и агрессией, Россия считает восстановлением справедливости и защитой национальных интересов в жестоком мире геополитики. Россия исходит из позиции неореализма, для которого ревизионизм будет считаться скорее нормой, чем отклонением. Ревизионизм в российском понимании — это защита национальных интересов, а не стремление усилить конфронтацию с США. Вместе с тем Запад в большей степени опирается на идеализм или критическую теорию, для которой ревизионизм порочен по своей природе, и что бы Россия ни сделала, ее действия будут вызывать страх, критику и осуждение у американской стороны.

В данной ситуации Москве, как, впрочем, и Вашингтону, следует развивать эмпатию — умение ставить себя на место оппонента. Если стороны этому научатся, то любые взаимные обвинения не будут так сильно резонировать, и страны смогут реагировать на действия друг друга спокойнее. Этот навык позволит избежать эмоций в диалоге, что сегодня немаловажно.

На практике это означает, что Москва, например, должна признавать, понимать и уважать озабоченность Вашингтона российским вмешательством в американские выборы. Вместо того чтобы высмеивать США и называть расследование Мюллера и Конгресса «истерией», России следует избегать подобных формулировок и предлагать более конструктивные способы выхода из тупика. Только так можно восстановить хоть какое-то доверие и построить новую площадку для диалога.

«Кодекс невмешательства» — шаг в нужном направлении и хороший пример, иллюстрирующий данный подход. Его предложили в середине июня российские и американские эксперты в связи со взаимными обвинениями в попытках влиять на выборы через современные технологии. Суть этого гипотетического соглашения заключается в том, что Москва и Вашингтон должны разработать некий свод правил, который мог бы обязать стороны «воздерживаться от публикаций чувствительных сведений, полученных правительственными структурами», а также избегать государственной политической рекламы в социальных сетях и публичных оценок выборов «до тех пор, пока миссии международных наблюдателей не опубликуют свои отчеты».

Точно так же и в других вопросах: в ответ на обвинения Запада в ревизионизме, России следует не отрицать факты и не оправдываться, а начинать диалог со слов: «Мы понимаем». Такой подход задает положительный тон для достижения компромисса. Даже если заявления американских или европейских коллег на первый взгляд кажутся преувеличением или просто передергиванием фактов, надо дать Вашингтону понять, что Москва готова к сотрудничеству, чтобы выйти из кризиса в отношениях. Впрочем, это относится и к Вашингтону: если он будет повышать конфронтационную риторику в ущерб эмпатии, проблемы останутся неразрешенными.