Русское блюдо в китайском меню

Когда в середине этого месяца Владимир Путин направлялся в Пекин, многие наблюдатели предсказывали, что он вернется в Москву с еще одним энергетическим мегапроектом в кармане. Однако самое яркое достижение российско-китайского двустороннего диалога на полях III форума «Один пояс, один путь» оказалось несколько иным. Стороны договорились о значительном увеличении экспорта российской сельхозпродукции в Китай — в течение ближайших восьми лет этот экспорт должен выйти на уровень в 25 млрд долл. Эта новая российско-китайская договоренность является чем-то большим, чем просто очередным шагом в направлении диверсификации двусторонней торговли между двумя соседними странами. Речь также идет о создании принципиально нового фундамента для строительства двусторонних отношений на долгие годы вперед.

Не стоит забывать, что Пекин уже приступил к переходу к «зеленой» энергетике, а это значит, что потребление углеводородов в Китае, скорее всего, достигнет пика к концу текущего десятилетия и затем начнет постепенно снижаться, вплоть до выхода на нулевые выбросы углекислого газа к 2060 г. Параллельно, а, скорее всего, опережающими темпами начнет падать китайский импорт угля, нефти и газа. Динамично развивающийся внутренний продовольственный рынок КНР открывает новое окно возможностей для потенциальных зарубежных поставщиков, в том числе и для России. В 2022 году общий китайский импорт продовольствия составил впечатляющие 236 млрд долл. (или почти 30% от общего потребления продовольствия в стране), превратив Китай в крупнейшего импортера продовольствия в мире. В течение долгого времени большая доля китайского продовольственного рынка приходилась на долю Соединенных Штатов, но нынешние торгово-экономические трения между двумя странами сигнализируют о том, что в ближайшие годы этот рынок будет в значительной степени перераспределен. Собственно говоря, такое перераспределение уже идет. Россия, наряду с Бразилией, Аргентиной и другими ведущими незападными сельскохозяйственными экспортерами, получила свой шанс.    

Сельское хозяйство России в настоящее время переживает бум, как и российский экспорт продовольствия, который за последние двенадцать лет увеличился почти в три раза. Однако сегодня на долю Китая приходится лишь девятая часть (5 млрд из 45 млрд долл.) всего российского продовольственного экспорта, что ставит Китай на один уровень с Турцией или с Евросоюзом. Учитывая масштабы китайского внутреннего рынка, перейти от 5 к 25 миллиардам — цель очень амбициозная, но не запредельная.

Расширенное партнерство в сельском хозяйстве, несомненно, окажет преобразующее влияние и на трансграничную логистику и транспорт. Сегодня большая часть российского экспорта продовольствия проходит через терминалы портов Черного и Азовского морей, что делает маршруты транспортировки до восточного побережья Китая избыточно протяженными, не говоря уже о сопутствующих рисках безопасности. Новый сухопутный зерновой коридор в Китай, когда он будет завершен, станет мощным стимулом для экономического и социального развития сельскохозяйственных территорий востока России.

Однако китайско-российское продовольственное сотрудничество не должно ограничиваться только двусторонней торговлей или трансграничными инвестициями. Для многих регионов глобального Юга угроза голода до сих пор остается повседневной реальностью. А это значит, что Москва и Пекин могут и должны заняться фундаментальной проблемой глобальной безопасности, которая, скорее всего, станет одним из важнейших глобальных вызовов XXI века. Нетрудно предсказать, что по мере ускорения климатических изменений продовольственная проблема будет все более обостряться в различных уголках нашей планеты. Для начала Москва и Пекин могли бы сосредоточиться на укреплении продовольственной безопасности в регионах своего общего соседства, таких как Центральная Азия и Афганистан, а также в таких регионах, как беднейшие страны Южной Азии и Африканского Рога.

Можно без преувеличения заключить, что инновационный российско-китайский стратегический подход к продовольственной безопасности стал бы важным измерением формирующегося мирового порядка, который сегодня активно продвигают и Москва, и Пекин.

Когда в середине этого месяца Владимир Путин направлялся в Пекин, многие наблюдатели предсказывали, что он вернется в Москву с еще одним энергетическим мегапроектом в кармане. Однако самое яркое достижение российско-китайского двустороннего диалога на полях III форума «Один пояс, один путь» оказалось несколько иным. Стороны договорились о значительном увеличении экспорта российской сельхозпродукции в Китай — в течение ближайших восьми лет этот экспорт должен выйти на уровень в 25 млрд долл.

25 миллиардов долларов — очень значительная, хотя и не сказать, чтобы совсем уж ошеломляющая на фоне сверхкрупных нефтяных и газовых контрактов цифра. Тем не менее эта новая российско-китайская договоренность является чем-то большим, чем просто очередным шагом в направлении диверсификации двусторонней торговли между двумя соседними странами. Речь также идет о создании принципиально нового фундамента для строительства двусторонних отношений на долгие годы вперед.

Андрей Кортунов:
Точка невозврата

Не стоит забывать, что Пекин уже приступил к переходу к «зеленой» энергетике, а это значит, что потребление углеводородов в Китае, скорее всего, достигнет пика к концу текущего десятилетия и затем начнет постепенно снижаться, вплоть до выхода на нулевые выбросы углекислого газа к 2060 г. Параллельно, а, скорее всего, опережающими темпами начнет падать китайский импорт угля, нефти и газа. В то же время растущий средний класс Китая столь же неизбежно будет менять структуру потребления продовольствия в направлении более качественных, разнообразных и дорогих продуктов. Динамично развивающийся внутренний продовольственный рынок КНР открывает новое окно возможностей для потенциальных зарубежных поставщиков, в том числе и для России.

В 2022 году общий китайский импорт продовольствия составил впечатляющие 236 млрд долл. (или почти 30% от общего потребления продовольствия в стране), превратив Китай в крупнейшего импортера продовольствия в мире. Конечно, руководство Китая должно не забывать и о вопросах национальной продовольственной безопасности, поэтому некоторые существующие сегодня протекционистские меры в сельском хозяйстве, скорее всего, останутся неизменными в обозримом будущем. С другой стороны, продовольственная безопасность всегда тесно связана с геополитикой. В течение долгого времени большая доля китайского продовольственного рынка приходилась на долю Соединенных Штатов, но нынешние торгово-экономические трения между двумя странами сигнализируют о том, что в ближайшие годы этот рынок будет в значительной степени перераспределен. Собственно говоря, такое перераспределение уже идет. Россия, наряду с Бразилией, Аргентиной и другими ведущими незападными сельскохозяйственными экспортерами, получила свой шанс.

Судя по всему, китайская сторона приветствовала бы более тесное взаимодействие с Россией в области сельского хозяйства. Накануне визита президента Владимира Путина в Пекин Китай принял важное решение о снятии ограничений на российскую свинину, чего российские экспортеры мяса ждали с начала нынешнего столетия. Свинина, как известно, является важной составляющей традиционной китайской диеты, и Россия сегодня производит больше свинины, чем ее внутренний рынок способен потребить. Эксперты прогнозируют, что через несколько лет (при том понимании, что согласование остающихся технических вопросов займет еще, как минимум, полтора-два года) экспорт российской свинины в Китай может легко достичь 200 тыс. тонн в год и даже больше, превратив Россию в одного из основных поставщиков этого продукта в Китай. Еще одним важным шагом может стать отмена или ослабление существующих ограничений на импорт российской озимой пшеницы, что также даст серьезный толчок экспорту российского продовольствия в Поднебесную.

Александр Королёв:
План Маршалла для глобального Юга: итоги III форума ОПОП

Сельское хозяйство России в настоящее время переживает бум, как и российский экспорт продовольствия, который за последние двенадцать лет увеличился почти в три раза. Однако сегодня на долю Китая приходится лишь девятая часть всего российского продовольственного экспорта (в стоимостном выражении — 5 млрд из 45 млрд долл.), что ставит Китай на один уровень с Турцией или с Евросоюзом. Учитывая масштабы китайского внутреннего рынка, перейти от 5 миллиардов к 25 миллиардам — цель очень амбициозная, но не запредельная.

Российское растительное масло, рыба и морепродукты, наряду с молочными продуктами и конфетами, уже хорошо известны в Китае. Наиболее сложной задачей является увеличение доли России в китайском рынке сои, которая сегодня составляет более четверти всего китайского импорта продовольствия. Миллион тонн соевых бобов, которые Россия ежегодно поставляет в Китай, может показаться впечатляющей цифрой, но она составляет всего 1% от общего годового импорта сои в Китай. Увеличение доли России хотя бы до 2% всего китайского импорта сои уже было бы очень значительным достижением.

Разумеется, это сотрудничество не должно быть улицей с односторонним движением. Китай вполне мог бы нарастить экспорт в Россию современной сельскохозяйственной техники и оборудования для пищевой промышленности. Китайская кухня в России так же популярна, как и в любой другой стране мира, а возможности китайского кейтеринга в России — от стрит-фуда до элитных ресторанов — очень широки. Следует также добавить, что сотрудничество в сельском хозяйстве, пищевой промышленности, фасовке, перевозке продовольственных товаров и общественном питании почти по определению включает в себя участие в этих процессах многочисленных компаний малого и среднего бизнеса. Такое участие стимулирует не только экономическое, но и социальное и человеческое взаимодействие — возможно, в гораздо большей степени, чем сотрудничество такого же масштаба в энергетической или оборонной сферах.

Ирина Дерюгина:
Обоснована ли «рисовая паника», и что ждет рынок зерновых

Расширенное партнерство в сельском хозяйстве, несомненно, окажет преобразующее влияние и на трансграничную логистику и транспорт. Сегодня большая часть российского экспорта продовольствия проходит через терминалы портов Черного и Азовского морей, что делает маршруты транспортировки до восточного побережья Китая избыточно протяженными, не говоря уже о сопутствующих рисках безопасности. Новый сухопутный зерновой коридор в Китай, когда он будет завершен, станет мощным стимулом для экономического и социального развития сельскохозяйственных территорий востока России.

Все эти прямые выгоды для двух стран от расширения взаимодействия в сфере сельского хозяйства представляются достаточно очевидными. Однако китайско-российское продовольственное сотрудничество не должно ограничиваться только двусторонней торговлей или трансграничными инвестициями. В конце концов, ни одна из двух стран не сталкивается с перспективой критической нехватки продовольствия: Россия пережила свой последний голод в начале 1930-х годов, Китай — в начале 1960-х годов. Между тем для многих регионов глобального Юга угроза голода до сих пор остается повседневной реальностью. А это значит, что Москва и Пекин могут и должны заняться фундаментальной проблемой глобальной безопасности, которая, скорее всего, станет одним из важнейших глобальных вызовов XXI века.

Повестка дня в области продовольственной безопасности содержит множество вопросов, включая повышение урожайности базовых сельскохозяйственных культур и расширение их ассортимента, сокращение пищевых отходов, связанных с переработкой, транспортировкой и хранением продуктов питания, разработку и согласование универсальных стандартов в отношении ГМО, создание глобальных и региональных продовольственных резервов, прогнозирование урожаев в общепланетарном масштабе, управление глобальными ценами на продовольствие, обучение фермеров, техническое перевооружение аграрного сектора в странах глобального Юга и так далее. Нетрудно предсказать, что по мере ускорения климатических изменений продовольственная проблема будет все более обостряться в различных уголках нашей планеты. Для начала Москва и Пекин могли бы сосредоточиться на укреплении продовольственной безопасности в регионах своего общего соседства, таких как Центральная Азия и Афганистан, а также в таких регионах, как беднейшие страны Южной Азии и Африканского Рога.

Россия и Китай могли бы совместно работать по этим и другим вопросам продовольственной безопасности, продвигая новую продовольственную повестку дня в рамках ФАО, ПРООН, БРИКС, ШОС и других многосторонних организаций, в которых они участвуют. Это было бы существенным вкладом в повышение управляемости глобальной социально-экономической системы, от которого могло бы выиграть все международное сообщество. Решение проблем продовольственной безопасности так или иначе позитивно затронуло бы и такие острые «смежные» проблемы как энергетическая безопасность, дефициты водных ресурсов, сохранение биоразнообразия, управление природными рисками и т. п. Можно без преувеличения заключить, что инновационный российско-китайский стратегический подход к продовольственной безопасности стал бы важным измерением формирующегося мирового порядка, который сегодня активно продвигают и Москва, и Пекин.

Впервые опубликовано на английском языке в Global Times.