Сирийский конфликт: 12 лет спустя

Последние год-два положение в Сирии находилось в тени глобальных кризисов, обострившихся противоборством России и Запада вокруг Украины. Недавняя трагедия, постигшая Турцию и пять провинции соседней Сирии, вновь привлекла внимание международного сообщества не только к многотысячным человеческим жертвам и колоссальным разрушениям, но и к тому, в какой степени эти природные катаклизмы могут отразиться на перспективах сирийского национального примирения и сближения этих двух государств со сложной историей взаимоотношений. Несмотря на «занятость» на западном направлении, Сирия остаётся важным стратегическим союзником, а Турция — ценным партнёром для России, и устойчивое политическое урегулирование в этой ключевой части ближневосточного региона отвечает её долгосрочным интересам.

Конечно, пока рано давать какие-либо оценки даже на короткую перспективу. Политические последствия февральских природных бедствий могут внести свои коррективы. Примирение обеих стран, на отношения между которыми довлеет тяжёлое наследие прошлого и совсем недавнего настоящего, в любом случае не может быть быстрым. На этом этапе речь, как можно понять, идёт о постепенных шагах к сближению и о мерах доверия, обеспечивающих устойчивость этого процесса. Началась «игра в долгую», которая может определить не только контуры сирийского урегулирования, но и место этого взрывоопасного региона в глобальной политике. Первые результаты работы в трехстороннем формате, получившем, что очень важно, поддержку Ирана, и реакция на этот поворот в мире позволяют тем не менее подойти к некоторым предварительным заключениям.

Последние год-два положение в Сирии находилось в тени глобальных кризисов, обострившихся противоборством России и Запада вокруг Украины. Недавняя трагедия, постигшая Турцию и пять провинции соседней Сирии, вновь привлекла внимание международного сообщества не только к многотысячным человеческим жертвам и колоссальным разрушениям, но и к тому, в какой степени эти природные катаклизмы могут отразиться на перспективах сирийского национального примирения и сближения этих двух государств со сложной историей взаимоотношений. Несмотря на «занятость» на западном направлении, Сирия остаётся важным стратегическим союзником, а Турция — ценным партнёром для России, и устойчивое политическое урегулирование в этой ключевой части ближневосточного региона отвечает её долгосрочным интересам.

У стороннего наблюдателя может сложиться впечатление, что с окончанием гражданской войны вооружённая оппозиция потерпела поражение, наступило умиротворение, или конфликт перешёл как бы в замороженную стадию. Государственные институты в центре и на местах функционируют нормально в соответствии с конституцией 2012 г. (за последние три года прошли президентские, парламентские и местные выборы). В отличие, кстати сказать, от соседних Ливана и Ирака, где периодически возникают массовые протесты и сбои в политической системе. По ближневосточным меркам Сирию в этом смысле трудно считать «несостоявшимся государством», и автократических методов правления там не более и не менее, чем в большинстве других арабских государств. Многие эксперты даже говорят о таком явлении на Ближнем Востоке после череды потрясений 2011 г., как «новый авторитаризм».

Вместе с тем, несмотря на прекращение широкомасштабных боевых действий, сами сирийцы по-прежнему далеки от договорённостей о будущем устройстве своей страны. Положение в Сирии можно сравнить с «тлеющими углями», когда достаточно какого-то движения ветра, чтобы вновь разгорелся огонь. Длительное состояние «ни войны, ни мира» чревато рисками непреднамеренных столкновений и провокаций в условиях, когда на линиях тесного соприкосновения располагаются военные контингенты четырёх государств. Множество негосударственных вооружённых формирований, действующих вне крупных городских центров, делают военную географию ещё более хаотичной.

Сирия сегодня

Иван Бочаров:
Сирия: гуманитарный кризис и стихийное бедствие

Страна разделена на сферы влияния. Правительство контролирует 68% территории, включая крупные города в центральной части и вдоль средиземноморского побережья, где сконцентрирована наибольшая часть населения (14 млн человек). Северная полоса по сирийско-турецкой границе разбита на три полуавтономных образования: четыре анклава, привязанные де-факто к Турции после проведённых ею четырёх военных операций (Аль-Баб — 2016 г., Африн — 2018 г., Раас Аль-Айн и Телль-Абьяд — 2019 г., север провинций Алеппо и юг Идлиба — 2020 г.), курдская администрация на северо-востоке (часть провинции Хасака, провинций Ракка и Дейр Аз-Зор), пользующаяся покровительством американцев, и провинция Идлиб на северо-западе, находящаяся под контролем организации «Хай’а Тахрир Аш-Шам» (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ). Из глубинных пустынных районов на востоке (Аль-Бадия) по-прежнему совершают свои вылазки «спящие ячейки» ИГИЛ (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ).

Периодически в различных районах страны, особенно на юге (треугольник Дераа-Сувейда-Кунейтра), вспыхивают локальные вооруженные столкновения, происходят таинственные покушения, на севере нередки обмены артиллерийскими и ракетными ударами. Сирия остаётся полем для сведения счётов между Израилем и Ираном, Турцией и курдскими вооружёнными формированиями, геополитического соперничества между Россией и США. Хроническая нестабильность, похоже, стала новой сирийской нормальностью. Привыкание к такой неопределённой реальности воспринимается многими внутри Сирии и вне её как нечто неизбежное, с чем придётся жить и дальше.

Каковы бы ни были угрозы в области безопасности, сирийские власти при поддержке России и Ирана в целом сохраняют контроль над внутриполитической ситуацией. Реальные вызовы для устоев режима кроются прежде всего в экономике, которая всё быстрее погружается в глубокий кризис. Удушающее действие западных санкций идёт по нарастающей траектории. Предпосылки экономической реконструкции и осуществления необходимых восстановительных проектов практически отсутствуют, в то время как меняющаяся мировая конъюнктура ограничивает возможности союзников Сирии оказывать ей финансово-экономическую поддержку в тех объёмах, в которых она нуждается.

По оценкам ООН, 90% сирийцев проживают за чертой бедности, а 70% нуждаются в международной гуманитарной помощи. При замедлении темпов экономического роста и растущих военных расходах в мире рассчитывать на увеличения донорской помощи по линии ООН и неправительственных гуманитарных организаций, пожалуй, не приходится. План ООН на 2022 г. был профинансирован только на 47%. Уровень и качество жизни подавляющего большинства населения стремительно падают. Цены на основные продукты питания за последние три месяца увеличились на 30%, на топливо — на 44%. Средняя ежемесячная заработная плата составляет 15 долл., в то время как стоимость жизни семьи из пяти человек оценивается в пределах от 427 долл. до 611 долл. Население, в том числе в Дамаске, испытывает трудности в связи с периодическими отключениями электроэнергии и дефицитом топлива, обострившимся после того, как Иран из-за внутренних проблем вдвое сократил поставки нефти.

Правительство Сирии, со своей стороны, прилагает максимум усилий, чтобы путём сочетания рыночных методов и государственного регулирования поддерживать экономику на плаву и смягчать социально-политические последствия кризиса. Однако при сокращающихся внутренних ресурсах делать это становится гораздо труднее, чем даже в ходе активной фазы военных действий. Растущий бюджетный дефицит и галопирующая инфляция вынуждают власти снижать государственные субсидии и круг реципиентов, что ранее позволяло поддерживать цены на более-менее приемлемом уровне. Неуклонно растёт безработица среди молодёжи; ее уровень, по официальным данным, превысил 30% в прошлом году. Министр экономики и внешней торговли Самер Халиль вынужден был признать, что 2022 год был «самым плохим за последние 50 лет».

В дополнение к чисто экономическим мерам консолидация власти осуществляется при помощи системы патроната. Сложилось как бы два уровня управления — формальные государственные институты и теневая сеть социально-экономических и конфессиональных взаимоотношений, выстроенная вертикально по принципу клиент-патрон. Такая система постоянно подпитывает коррупционную среду при распределении финансовых потоков и природной ренты. Этому способствуют «законы» военной экономики, продолжающие действовать в условиях территориальной раздробленности и отсутствия нормальных внутрихозяйственных связей. Сформировавшиеся за годы войны центры влияния и связанные с ними бизнес структуры не заинтересованы в переходе к мирному развитию, при том что в сирийском обществе, в кругах предпринимателей из секторов реальной экономики и среди части госаппарата сформировался запрос на проведение реформ («Сирия уже не может быть такой, какой она была до войны»). Однако в атмосфере всеобщего страха, политической апатии и засилья спецслужб он не звучит открыто.

Кирилл Семенов:
Последствия землетрясения для Турции: внутриполитические аспекты и внешний фактор

Специальный представитель Генерального секретаря ООН Гейр Педерсен на брифингах для Совета Безопасности регулярно призывает международное сообщество держать Сирию в фокусе внимания, предупреждая о сохраняющихся рисках неурегулированного — некоторые даже говорят «забытого» — конфликта. По его оценкам, обстановка в Сирии находится в состоянии «стратегического тупика», и выход может быть найден только на политическом треке. Работа Конституционного комитета, созданного с большим трудом в 2019 г., стоит на месте, с мая 2022 г. он практически парализован. Сами сирийцы, похоже, уже не способны договариваться, по-прежнему находясь в плену политических заблуждений. Правительство ощущает себя победителем и не видит достойных партнёров по переговорам, а разношёрстная оппозиция не отказывается от своих чрезмерных требований и неуместных амбиций. Международный фон также затрудняет многосторонние усилия по поиску компромиссных решений.

Насколько пессимистичны перспективы?

В то же время нельзя не отметить появление в Сирии и её региональном окружении ощутимых признаков, позволяющих расценивать перспективы не столь пессимистично. Наметившиеся тенденции пока не приобрели устойчивый характер, но вполне укладываются в картину меняющегося Ближнего Востока, страны которого предпочитают искать пути решения накопившихся внутренних проблем самостоятельно, избегая американского доминирования.

К числу признаков некоторого смягчения напряжённости, своего рода ближневосточной разрядки, можно отнести целый ряд важных подвижек в региональной конфигурации последнего времени. Речь идет о нормализации отношений Турции с соседними арабскими государствами, в том числе о наметившемся осторожном сближении с Сирией, смягчении большинства разногласий, сковывавших работу Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), прекращении рядом из них бойкота Сирии (ОАЭ, Иордания, Бахрейн) и установлении с ней нормальных межгосударственных связей, поддержании скрытых каналов общения между Саудовской Аравией и Ираном при содействии арабских партнёров, возрастании роли ОАЭ, Египта и Катара в качестве модераторов внутренних конфликтов в Ливане, Ираке, Ливии и многом другом. Сирия в этом процессе занимает едва ли не центральное место. Вокруг ее возвращения в Лигу арабских государств (ЛАГ) консенсус пока не сложился, но движение происходит в этом направлении. Следующий арабский «саммит» должен состояться в Эр-Рияде, и многое будет зависеть от того, насколько изменится позиция Саудовской Аравии, которая считает, что улица должна быть с двусторонним движением — «шаги в обмен на шаги». Приоритет при этом отдаётся урегулированию проблем в отношениях с оппозицией на базе резолюции 2254 Совета Безопасности ООН.

Можно также заметить некоторое изменение тональности в заявлениях «сверху» в самой Сирии. Президент Башар Асад, не вдаваясь в подробности, на встрече с журналистами своего пула недавно говорил о «новой внешней политике», о «прагматизме в подходах к международным и региональным трансформациям». Участились политические контакты Сирии на высоком уровне и экономические обмены с рядом арабских государств, в первую очередь с соседними Ливаном, Иорданией и Ираком. Сирийские власти сняли ограничения на торговлю с Саудовской Аравией и сбавили антисаудовскую риторику. Показательно, что при запоздалой и политизированной реакции Запада 74% срочной гуманитарной помощи Сирии в период с 6 по 13 февраля пришлось именно на арабские страны. Б. Асад, в свою очередь, пошёл на открытие двух дополнительных пограничных переходов с территории Турции (Баб Ас-Саляме и Ар-Рай) на неподконтрольный правительству северо-запад Сирии.

Об усилиях России

Кирилл Семенов:
Сирия и Турция в поисках компромисса: прагматизм против старых обид

Важную роль в потеплении политического климата вокруг Сирии в арабском мире сыграли усилия России, которая проявляет растущую заинтересованность в поисках выхода из сложившегося тупика. Официальный Дамаск с самого начала с подозрением относился к миссиям трёх Специальных представителей Генерального секретаря ООН, наделённых полномочиями по резолюции 2254 Совета Безопасности ООН, и к Женевскому формату в целом. Но, опасаясь открыто противопоставлять себя международному сообществу, сотрудничал с ними, хотя и с явной неохотой. Глобальное обострение между Россией и Западом уже после начала военных действий на Украине отразилось и на подходах к сирийскому урегулированию. Швейцария была отнесена Россией к числу недружественных государств, что послужило основанием к осмыслению сложившейся ситуации с учётом новых реалий. Российская сторона заявила о поиске новой площадки для продолжения межсирийского диалога. Сирийские власти предлагали в этом качестве Дамаск, но представители оппозиции в Конституционном комитете не могли с этим согласиться из соображений безопасности. В итоге политический процесс остаётся замороженным, несмотря на международную активность Г. Педерсена и его контакты с сирийскими сторонами. Всё это вынудило Россию рассматривать другие опции, чтобы сдвинуть мирный процесс с мёртвой точки.

К середине прошлого года закрытые каналы коммуникаций по линии сирийских и турецких спецслужб продемонстрировали готовность продолжать переговоры на военном и политическом уровне и их заинтересованность в содействии со стороны России. В начале октября президент Турции Р. Эрдоган произвёл политический фурор, заявив о возможной встрече с президентом Сирии Б. Асадом «в подходящее для этого время». Позднее, по мере продолжения закрытых контактов при участии России он объявил о согласовании механизма взаимодействия по Сирии путём последовательных переговоров в трех форматах: спецслужбы, министры обороны и министры иностранных дел. Финальным итогом серии этих встреч в таком формате должны стать трёхсторонние переговоры на высшем уровне.

Предварительные заключения

Конечно, пока рано давать какие-либо оценки даже на короткую перспективу. Политические последствия февральских природных бедствий могут внести свои коррективы. Примирение обеих стран, на отношения между которыми довлеет тяжёлое наследие прошлого и совсем недавнего настоящего, в любом случае не может быть быстрым. На этом этапе речь, как можно понять, идёт о постепенных шагах к сближению и о мерах доверия, обеспечивающих устойчивость этого процесса. Началась «игра в долгую», которая может определить не только контуры сирийского урегулирования, но и место этого взрывоопасного региона в глобальной политике. Первые результаты работы в трехстороннем формате, получившем, что очень важно, поддержку Ирана, и реакция на этот поворот в мире позволяют тем не менее подойти к некоторым предварительным заключениям.

Первое. Стремительные перемены в глобальном и региональном измерениях подвели лидеров Сирии и Турции к осознанию того, что продолжение балансирования на грани столкновения влечет за собой опасные экономические, социально-политические и гуманитарные последствия для обеих странах. На этой почве наметилось совпадение интересов, позволяющее получить обоюдные выгоды.

Р.Т. Эрдоган известен своими неожиданными поворотами, хотя сирийский случай вполне вписывается в проводимую Турцией в последнее время политику «деэскалации на многих ближневосточных фронтах». Твердые призывы России и США воздержаться от очередной операции против курдов (на этот раз они действовали параллельно, но исходя из разных целей) дали турецкому лидеру удобный предлог, чтобы по ходу предвыборной кампании обернуть смену курса в свою пользу. Экономические и гуманитарные издержки Турции от сирийского конфликта, её политику в курдском вопросе и возросшие военные расходы оппозиция успешно использовала как один из козырей в обострившейся борьбе. Какие бы коррективы ни были внесены в сроки проведения президентских и парламентских выборов, президент Турции теперь может продемонстрировать свои намерения вернуть 500 тыс. сирийских беженцев и обеспечить безопасность менее затратными невоенными средствами.

Выгоды от сближения с Турцией рассчитывают получить и в Дамаске, который принял к сведению официальное подтверждение с турецкой стороны о приверженности принципам территориальной целостности и борьбы с терроризмом. В контексте будущего государственного устройства Сирии на договорённости с Турцией завязано решение одной из центральных проблем — курдской; но с учётом разных подходов обеих сторон к этому комплексу взаимоотношений им ещё предстоит договариваться о том, кого следует относить к террористам, а кого — к сепаратистам. Достижение каких-либо компромиссных договорённостей поможет Турции оказать влияние на поведение оппозиции, представленной в Конституционном Комитете, и в то же время даст правительству Сирии достаточное оправдание тем уступкам, на которые оно рано или поздно будет вынуждено пойти в общем переговорном пакете. Если для сирийского руководства принципиально важно, чтобы Турция в конечном счёте отмежевалась от поддержки т.н. временного правительства и подконтрольной ей «сирийской национальной армии», а также определилась в своих отношениях с террористическими группировками в Идлибе, то Р.Т. Эрдоган ставит во главу угла отношения Сирии с политическим крылом (Демократический Союз) и военной структурой (Сирийские демократические силы) курдской автономии на северо-востоке, которые, как утверждает турецкая сторона, тесно связаны с Рабочей партией Курдистана, причисленной к террористическим организациям.

Андрей Кортунов:
Ключи от ближневосточного региона

Движение в сторону «детанта» с Турцией должно ускорить возвращение Сирии в «арабское лоно» и легитимизацию «режима Асада» также в западном мире, включая и установление канала связи с Соединёнными Штатами. Всё это имеет первоочередное значение для Сирии в экономическом плане. Полоса территории на сирийско-турецкой границе представляет собой единое «экологическое пространство» с точки зрения экономики, торговых обменов, транзита людей и безопасности. Даже в административном отношении управление сирийскими территориями в этой северной части осуществляется через губернаторов соседних провинций Турции, поставки товаров и продовольствия идут контрабандным путём. Восстановление территориальной целостности путём активизации международного политического процесса позволит вывести эту часть страны из тени мафиозных структур и рассчитывать на приток иностранных инвестиций.

Второе. Россия в данном случае выступает если не посредником, то связующим звеном, обеспечивающим постепенное продвижение вперёд. Как показывает опыт мировой дипломатии, миссии такого рода требуют от «модератора» не только гибкости и объективного понимания озабоченностей сторон, их видения коренных причин конфликта, но и собственного представления — к чему вести дело в реально складывающейся обстановке, где пределы возможностей. Стороны конфликта должны понять, что достижение развязок на политическом треке невозможно без взаимных уступок. Логика «победителей и побеждённых» здесь вряд ли будет работать. Это относится и к курдам, которые в ходе войны обрели свою «администрацию», но историей и географией «обречены» жить в составе сирийского государства. Американскому покровительству рано или поздно придёт конец, и будущее курдского народа зависит также от того, как он будет выстраивать свои отношения с Турцией. Судя по всему, иллюзии «Роджавы» постепенно рассеиваются, в том числе под воздействием печального опыта иракских курдов с референдумом о независимости в 2017 г. В этом смысле России предстоит терпеливо работать и с руководством Сирии, которое пока склонно любой автономный статус приравнивать к сепаратизму.

Третье. Реакция администрации Дж. Байдена на переговоры в тройственном формате между Сирией, Турцией и Россией была довольно показательной. В этой конкретной ситуации Соединённые Штаты открыто проявили себя в качестве «спойлера» многосторонних усилий по разблокированию сирийского урегулирования. Представитель Государственного департамента ясно заявил, что США не поддерживают повышение уровня отношений с Сирией и «реабилитацию жестокого диктатора Башара Асада». По американской инициативе было организовано заявление примерно аналогичного содержания совместно с Англией, Францией и Германией. Параллельно Соединённые Штаты активизировали военно-дипломатические шаги на северо-востоке Сирии, поощряя сепаратистские настроения. Специальный представитель США по Сирии провёл серию переговоров с различными организациями в курдском руководстве, с арабскими племенами и национальными меньшинствами в целях расширения социально-этнической базы «курдской автономии» и укрепления её позиций в регионе.

Четвёртое. Наступил момент, когда в Сирии и Турции созрело понимание необходимости искать компромиссы на базе общего видения будущего в новых геополитических условиях. Вместе с тем сирийское урегулирование — хочет кто-то этого или нет — было и остаётся частью конфронтационной повестки глобального масштаба. По сути дела, с подключением Сирии образовались две «четвёрки» — «астанинский формат» и «западный формат». Турции при этом раскладе принадлежит роль важного звена. Её позиция может стать поворотным пунктом в развитии обстановки во всём регионе по пути стабилизации или нового витка военной эскалации.