Скотопригоньевск 2.0: США и Достоевский

Фёдор Достоевский — один из наиболее узнаваемых русских писателей на Западе. На него часто ссылаются, пытаясь понять «загадочную русскую душу». Действительно, классическая литература любой страны помогает разобраться в её культуре. Однако мало кому приходит в голову использовать Достоевского для понимания не столько России, сколько самого Запада. Происходящее сегодня в Соединённых Штатах Америки даёт хорошую возможность вспомнить наследие русского классика.

Фёдор Достоевский — один из наиболее узнаваемых русских писателей на Западе. На него часто ссылаются, пытаясь понять «загадочную русскую душу». Действительно, классическая литература любой страны помогает разобраться в её культуре. Однако мало кому приходит в голову использовать Достоевского для понимания не столько России, сколько самого Запада. Происходящее сегодня в Соединённых Штатах Америки даёт хорошую возможность вспомнить наследие русского классика.

Игорь Иванов:
«Российская карта» в международной игре

Понимая всю метафоричность и условность любых сравнений, динамика политической борьбы в США напоминает жизнь героев Скотопригоньевска — вымышленного города, в котором разворачивается действие «Братьев Карамазовых». В его персонажах угадываются архетипичные черты политических сил, вовлечённых в американский политический процесс. И хотя любая сравнительная оптика страдает искажениями в ту или иную сторону, архетипы Достоевского дают интересную картину и пищу для размышлений.

Фёдор Павлович Карамазов — одна из центральных фигур романа — в чём-то близок хозяину Белого Дома. У самого Достоевского Карамазов-старший вне политики. Однако его фигуру легко представить в политическом кресле. Фёдор Павлович — успешный бизнесмен, один из богатейших жителей города. Он прекрасно делает свои дела, проворачивает сделки с недвижимостью, в том числе опираясь на закон и помощь юристов. Карамазов-старший — эксцентричен, задирист, но при этом крайне напорист в достижении своих целей. Как и действующего американского лидера, Фёдора Павловича любят в Скотопригоньевске далеко не все. А некоторые откровенно желают ему зла. К тому же Фёдор Павлович — большой любитель жизни, что также у многих вызывает раздражение.

Митя Карамазов — собирательный образ ближнего круга и избирательной команды победившего кандидата. Суд над Митей — один из центральных сюжетов романа. Вообще драма судебного процесса, с его прениями сторон и непредсказуемостью результата — скорее продукт американской культуры. Тем более интересно, что описание суда у Достоевского составило бы вполне нормальный сюжет для американского художественного произведения. Митя утверждает на суде, что невиновен. Так и члены избирательного штаба настаивают на своей невиновности. Их действия могли быть импульсивными или непрофессиональными, но не преступными. У Достоевского суд присяжных признает Митю виновным. Со сходной неумолимостью действует и американский суд. Достоевский прекрасно описывает искренность и увлечённость процессом стороны обвинения. Речь прокурора Ипполита Кирилловича в суде — шедевр ораторского искусства. Станет ли команда победившего кандидата невольной причиной его политической смерти — покажет время.

Олег Шакиров:
«Российская пропаганда»: в соцсетях, в Восточной Европе, далее везде

Иван Карамазов вполне точно олицетворяет коллективный образ нынешней американской администрации. Она хорошо известна своим профессионализмом и рациональностью. До сих пор её можно считать образцом веберовской профессиональной бюрократии — эффективной и надёжной. В похожем образе предстает перед нами Иван Карамазов. Рациональный циник, достаточно порядочный и честный, критично относящийся к выходкам старшего Карамазова. Он понимает к чему ведёт развитие событий. Осознание сопричастности к разворачивающейся драме подкашивает его морально и физически. Иван может сыграть решающую роль в справедливом решении суда. Но, будучи на грани сумасшествия, теряет возможность повлиять на исход. В конце романа судьба Ивана остается неизвестной — он на грани жизни и смерти от тяжёлого нервного потрясения. Достоевский оставляет его участь открытой для читателя.

Образ Алеши и старца Зосимы настолько прочно ассоциируются с православным мистицизмом Достоевского и столь тесно связываются с Россией, что кажется сложным найти их архетипы в современных США. Но и они просматриваются вполне отчётливо, особенно если отвлечься собственно от религиозно-мистической составляющей. Образ старца Зосимы проецируется на почтенного мудреца, который ещё в период холодной войны занимал в администрации ключевые посты. В Скотопригоньевске старца Зосиму почитают все, хотя многие тайно завидуют ему. Так и великий старец американской внешней политики остаётся иконой и примером для многих. Впрочем, его трезвый взгляд «заматывается» популистами и политиканами, оставаясь руководящей нитью лишь для избранных. Алёша Карамазов — скорее коллективный герой. Это молодая поросль американских русистов: патриотов своей страны, при этом достаточно порядочных для того, чтобы называть вещи своими именами.

С учётом характера Фёдора Павловича Карамазова находится в американской жизни место архетипичной Грушеньке — Аграфене Александровне Светловой. Скандалов на почве интимных отношений в Америке сегодня столь много, что Грушенька могла бы побаловать себя широким выбором роли. Трудно представить Грушеньку актрисой откровенных фильмов, но логика отношений Фёдора Павловича и Аграфены Александровны вполне соответствует духу американской драмы.

Арег Галстян:
Внутренние аспекты санкционной политики США против России

Одной из зловещих фигур романа, конечно же, является Павел Смердяков. С виду неуклюжий, невежественный, беспомощный и почти маргинальный, но при этом решительный, твёрдый, способный на поступок герой, определяющий сюжетную линию романа: сочетание невежества и решительности как воплощение зла. Есть соблазн ассоциировать Смердякова с тем, что в Америке называется «глубинным государством». Метафора вполне подошла бы к текущему политическому контексту. Смердяков внимательно глядит на тяжёлую табакерку в кабинете Фёдора Павловича Карамазова, которой он впоследствии проломит ему голову и свалит вину на Митю. В чём-то это закономерно. Ведь Смердяков, судя по всему, — плоть от плоти Фёдора Павловича. Яблоко от яблони падает недалеко. Однако убийство предопределит участь и самого Смердякова. Его конец хорошо известен: нервная болезнь и самоубийство. Не хотелось бы, чтобы эта метафора стала бы частью американской реальности. В «глубинном государстве» наверняка немало желающих использовать табакерку, доставив политическую гибель своему оппоненту и свалив всё на стрелочников из избирательного штаба. Не станет ли это началом конца самого убийцы?

И, конечно же, картина вряд ли будет полной без ещё одного персонажа. Речь о чёрте. С учётом текущих реалий, на роль чёрта вполне тянет Россия, а точнее российский лидер. Вмешивался ли чёрт в исход суда и самого романа через разговоры с Иваном Карамазовым? Было ли вмешательство или нет? Был ли сам чёрт? Для близкого к помешательству Ивана Карамазова разговор с чёртом — несомненный факт. Для иных — как минимум спорный эпизод. Симптоматично, что простодушный Митя Карамазов ни с каким чёртом никогда дела не имел. Американская публика сегодня столь одержима его фигурой, что наверняка с умилением восприняла бы голливудскую картинку «справедливой» расправы. Конечно же, с использованием серебряных пуль и осинового кола. Но чёрт хитёр и неуловим. Интересно, что у Достоевского чёрт — лишь иллюзия, симуляция зла. Реальное зло — совсем в ином. И оно торжествует. Достоевский, впрочем, оставляет надежду. По всей видимости, есть она и в реальной жизни.

Автор: Иван Тимофеев, программный директор Валдайского клуба, программный директор РСМД.

Впервые опубликовано на сайте Международного дискуссионного клуба «Валдай».