Союз неспасения: идея «азиатского НАТО» одинаково вредна для всех стран АТР

На пространстве Азиатско-Тихоокеанского региона исторически не сложилось института обеспечения коллективной безопасности по образцу НАТО. Во многом объяснение кроется в особенностях течения холодной войны и специфике расстановки сил в Восточной Азии. Даже существовавший с 1955 по 1977 г. Манильский пакт не справился с задачей борьбы с национально-освободительными движениями в Южной и Юго-Восточной Азии и был распущен. После победы вьетнамского народа над американскими империалистами в АТР уже почти 50 лет царит мир. Тем не менее, поскольку в регионе достаточное количество игроков с серьезным военным потенциалом, любой конфликт чреват значительными материальными потерями и человеческими жертвами. В этой связи в очередной раз всплывшая на поверхность по инициативе Японии идея образования «азиатского НАТО» рискует оказать воздействие на региональный комплекс безопасности, даже если и останется нереализованной.

Безо всякого желания обелять действия «сынов Микадо» в XX в. возможно допустить, что столкновение с Российской Империей в 1904–1905 гг. стало плачевным итогом ряда просчетов в нашей политике на азиатском направлении. Дальнейшие же действия японских милитаристов явились преступным воплощением желания «максимизировать» собственный силовой потенциал и обеспечить «жизненное пространство» в виде «сферы сопроцветания». Современная же Япония вряд ли нацелена на захват каких-либо соседних территорий, например, у Китая или России, понимая неминуемость последствий и потерю в таком случае американских гарантий помощи. Возможность перерастания конкуренции с Сеулом в силовую фазу крайне мала и нивелирована Кэмп-Дэвидским пактом. Портят картину только заявления и конкретные действия предыдущей администрации в Токио по «защите острова Тайвань». Курс на восстановление и развитие связей с КНР в двустороннем формате и по линии «северной тройки» (CJK) непременно должен предусматривать и занятие новым японским руководством более взвешенной позиции по столь чувствительному для Пекина вопросу. Повод для осторожного оптимизма дает недавнее заявление С. Исибы о намерении все же заключить мирный договор с Россией, которое, возможно, станет началом для более конкретных и благожелательных поступков.

На пространстве Азиатско-Тихоокеанского региона исторически не сложилось института обеспечения коллективной безопасности по образцу НАТО. Во многом объяснение кроется в особенностях течения холодной войны и специфике расстановки сил в Восточной Азии. Даже существовавший с 1955 по 1977 г. Манильский пакт не справился с задачей борьбы с национально-освободительными движениями в Южной и Юго-Восточной Азии и был распущен. После победы вьетнамского народа над американскими империалистами в АТР уже почти 50 лет царит мир. Тем не менее, поскольку в регионе достаточное количество игроков с серьезным военным потенциалом, любой конфликт чреват значительными материальными потерями и человеческими жертвами. В этой связи в очередной раз всплывшая на поверхность по инициативе Японии идея образования «азиатского НАТО» рискует оказать воздействие на региональный комплекс безопасности, даже если и останется нереализованной.

НАТО kawaii

Игорь Шкробтак, Александра Терзи:
Американский фактор в формировании новой архитектуры безопасности в ИТР

Ставший в октябре 2024 г. премьер-министром Японии Сигеру Исиба известен среди коллег-политиков как «отаку» (фанат) всего военного. Для японского общества характерен пиетет перед армией, авиацией и флотом даже в условиях наличия «мирной» конституции, вместе с тем у граждан сохраняются крепкие сомнения относительно целесообразности «милитари-уклона» в стратегии развития страны. Попытка реакционных политических кругов продвинуть тезис «Украина сегодня, а Восточная Азия — завтра» не получила массовой поддержки, однако все же повлияла на японскую политику в сфере обороны.

В речи в Гудзоновском институте в сентябре 2024 г. С. Исиба отметил, что главная цель возможной организации по обеспечению безопасности в Азии — не допустить завоевания КНР острова Тайвань с помощью создания «коалиции демократий», способной к сдерживанию, поскольку одна лишь Япония существенно ограничена материально и законодательно, а потому не может решительным образом увеличить силовой потенциал. Предварительно возможно взаимодействовать на основе двусторонних соглашений в сфере безопасности между США и Японией, США и РК, пакта АНЗЮС (Австралия, Новая Зеландия, США), а также пятистороннего оборонительного договора в рамках Содружества между Австралией, Малайзией, Новой Зеландией, Сингапуром и Великобританией. Однако, в целом, политик не исключил и создания в будущем такого альянса азиатских государств, в который бы входил и Китай.

Примечательно, что уже через месяц в первом выступлении перед парламентом С. Исиба старался избегать сложных моментов и вообще не упомянул об «азиатском НАТО», ядерном сдерживании, совместной ядерной миссии с США, поскольку данные идеи формально противоречат законодательству страны. А в ходе мероприятий по линии АСЕАН в ноябре представители Токио отмечали, что создание оборонительного союза — вопрос не одного года, а, возможно, и десятков лет. Как в таком случае относиться к заявлению премьера о скором размещении японских военных на острове Гуам, имеющем статус неинкорпорированной организованной американской территории, не вполне понятно.

В Японии действительно уже долгое время не утихают споры о способах реализации концепций «коллективной обороны» или же «коллективной безопасности» для так называемой нормализации страны, то есть придания возможностей защиты национальных интересов, в том числе и с помощью военной силы. Тем не менее термин «азиатская НАТО» имеет ярко выраженное значение военно-политического союза, способного к любым действиям в собственных интересах по решению членов организации даже за пределами формальной сферы ответственности. Вряд ли Токио готов принять деятельное участие в событиях, подобным операции «Союзная сила» против Югославии или интервенции в Ливии. В частности, в оппозиционной «Японской демократической партии для народа» охарактеризовали идею регионального союза как слишком резкую и ограничивающую возможности страны по развитию международного сотрудничества.

Тонким моментом в «тихоокеанском альянсе» является отношение к Китаю, который далеко не все страны региона готовы признавать противником. Стратегия национальной безопасности Японии 2022 г. характеризует КНР как «величайший стратегический вызов». Однако сам С. Исиба придерживается двойственной позиции, предусматривающей одновременно сдерживание и продвижение взаимовыгодного партнерства на всех уровнях в духе формулы общих интересов, выдвинутой Синдзо Абэ и Ху Цзиньтао в 2006 г. Вторая сложность связана с неопределенностью относительно продолжительности и успешности политической карьеры действующего премьера. Впереди череда выборов, и для Либерально-демократической партии крайне важно удержать позиции, потому внешняя политика пока будет оставаться довольно подвижной в интересах сохранения внутренней стабильности.

Трельяжная беседка вместо велосипедного колеса

Владимир Нелидов:
Новый премьер в Японии: закономерности японской политики и «азиатское НАТО»

За последние несколько лет Вашингтон заметно ускорил процесс развития сотрудничества с четырьмя «индотихоокеанскими союзниками» — Японией, Республикой Корея, Австралией и Новой Зеландией, в том числе и по линии НАТО. Современное видение архитектуры безопасности отличается от сформировавшейся после Второй мировой войны системы «ступицы и спиц» (hub and spokes) в сторону усложнения связей между участниками. Американский политолог Виктор Ча однажды описал архитектуру в Азии как «лоскутное одеяло» (complex patchwork) из военных альянсов, региональных организаций и двусторонних отношений.

Как следует из Индо-Тихоокеанской стратегии 2022 г., Вашингтон создает некий «решетчатый» (latticework) формат в виде интегрированной взаимосвязанной сети партнерств, вероятно, напоминающий ажурный трельяж. США сконцентрировались на AUKUS и QUAD как формирующейся основе нового стратегического подхода. В данную логику укладываются Кэмп-Дэвидское соглашение с Токио и Сеулом от августа 2023 г., а также первый американо-японо-филиппинский саммит и одновременное установление режима стратегического партнерства с Вьетнамом.

Стремление США создавать различные режимы сотрудничества вместо одной организации получило название «минилатерализма», то есть образование малосторонних форматов в сфере безопасности исключительно в интересах сдерживания КНР и противодействия другим потенциальным угрозам. Вместе с тем Вашингтон официально никогда не раскрывал, к какому именно виду системы региональной безопасности стремится, подчеркивая только приверженность «порядку, основанному на правилах». Согласно объяснениям госсекретаря Э. Блинкена, министра обороны Л. Остина и советника по национальной безопасности Дж. Салливана, пришло время отойти от парных договоров, то есть формирования союзнических диад, которые никак не соотносились между собой, а теперь же все участники должны иметь взаимно пересекающиеся отношения и обязательства.

Предполагается, что схожая тактика будет использоваться во всех областях. Так, покинувший пост после избрания Д. Трампа и уже бывший посол США в Японии Р. Эмануэль в октябре 2024 г. выразил мнение, что «региону не хватает экономической коалиции, построенной по образцу НАТО». Дипломат указал, что для эффективной «торговой обороны» необходим аналог ст. 5 Устава НАТО, когда все участники организации обязаны оказать содействие в случае даже «экономического нападения» на одного из них.

По всей видимости, вашингтонские идеологи помнят, что при создании Североатлантического альянса в 1949 г. сработал принцип «баланса угроз», поскольку Советский Союз казался государствам Западной Европы более опасным, чем Соединенные Штаты. Сегодня же Китай скорее представляется угрозой для Азии, нежели действительно является таковой. Даже имеющие с КНР территориальные разногласия Индия, Вьетнам, Малайзия, Индонезия, Бруней и Сингапур предпочитают развивать многомерные взаимовыгодные связи и воздерживаются от конфронтации. В идеологической сфере от Пекина также не исходит никакого вызова вовне, поскольку Коммунистическая партия ориентирована на построение социализма с китайской спецификой в отдельно взятом государстве, не пропагандируя идеи экспорта революции или пролетарского интернационала. В частности, министр иностранных дел Индии С. Джайшанкар выразил несогласие с идеей «азиатской НАТО» как противоречащей принципу неприсоединения, которым руководствуется Нью-Дели во внешней политике. Даже австралийский премьер Э. Албаниз отметил, что для создания структуры коллективной безопасности в Азии время еще не пришло.

Пекин неоднократно критиковал предложение о создании «азиатского аналога НАТО» в виде QUAD, AUKUS, соглашения «Пять глаз» или любого другого как инструмента сдерживания Китая. Как считают эксперты Института японских исследований Китайской академии общественных наук, идее «азиатской НАТО» не суждено реализоваться, но Япония явно будет уделять пристальное внимание модернизации армии для противостояния угрозам в сфере безопасности. В Китайском институте международных исследований уверены в том, что любые попытки переноса логики Североатлантического альянса на пространство Тихого океана являются шагом назад, во времена холодной войны, и отражением ментальности «игры с нулевой суммой», поощряющей конфронтацию. По причине нежелания Токио нагнетать ситуацию, полагают китайские ученые, все разговоры о многосторонней организации в сфере военно-политической безопасности в АТР все же будут отложены на неопределенный срок.

Жажда служить

Анна Трофимова:
(Не) разлей вода: перспективы японо-американского сотрудничества после президентских выборов в США

В. Кашин поднял крайне актуальную проблему «служебных государств» или «стран-камикадзе», которые под внешним управлением глобалистской элиты в короткие сроки могут быть подготовлены к прямой вооруженной агрессии в интересах покровителя. Использование прокси позволяет «патронам» заявлять о неучастии в конфликте и обвинять в эскалации геополитических конкурентов, что существенно увеличивает конфликтный потенциал и может привести к глобальной катастрофе, о чем прямо говорит российское руководство.

Несмотря на кажущуюся привлекательность применения такого термина в отношении Японии, все же стоит признать наличие у Токио собственной политической воли в следовании национальным интересам, существенно ограничивающей потенциал влияния заокеанского союзника. Конечно, суверенитет страны восходящего солнца уменьшен присутствием американских военных на территории страны и зависимостью от технологий партнера. Однако Силы самообороны являются самостоятельной единицей, не подчиняющейся союзникам, и даже после развертывания ударных вооружений в виде крылатых и гиперзвуковых ракет наземного, воздушного и морского базирования, решение о применении останется за японским правительством. Токио обладает развитой спутниковой группировкой с аппаратами различного назначения и вполне самодостаточной службой национальной разведки, а потому не слишком нуждается во внешнем целеуказании и управлении. Бесспорно, как будет выглядеть взаимодействие ССО и ВС США в реальной боевой обстановке, неизвестно, но пока тенденция скорее в сторону повышения автономности и самостоятельности японцев, что, кстати, отвечает и приоритетам политики Д. Трампа.

Безо всякого желания обелять действия «сынов Микадо» в XX в. возможно допустить, что столкновение с Российской Империей в 1904–1905 гг. стало плачевным итогом ряда просчетов в нашей политике на азиатском направлении. Дальнейшие же действия японских милитаристов явились преступным воплощением желания «максимизировать» собственный силовой потенциал и обеспечить «жизненное пространство» в виде «сферы сопроцветания». Современная же Япония вряд ли нацелена на захват каких-либо соседних территорий, например, у Китая или России, понимая неминуемость последствий и потерю в таком случае американских гарантий помощи. Возможность перерастания конкуренции с Сеулом в силовую фазу крайне мала и нивелирована Кэмп-Дэвидским пактом. Портят картину только заявления и конкретные действия предыдущей администрации в Токио по «защите острова Тайвань». Курс на восстановление и развитие связей с КНР в двустороннем формате и по линии «северной тройки» (CJK) непременно должен предусматривать и занятие новым японским руководством более взвешенной позиции по столь чувствительному для Пекина вопросу. Повод для осторожного оптимизма дает недавнее заявление С. Исибы о намерении все же заключить мирный договор с Россией, которое, возможно, станет началом для более конкретных и благожелательных поступков.