«Такая “мягкая сила” нам не нужна»

«Такая “мягкая сила” нам не нужна», — именно в таком ключе, комментируя агрессивные действия Запада по оказанию давления на другие страны, сформулировал свой подход к «мягкой силе» министр иностранных дел России Сергей Лавров в ходе своего выступления на Примаковских чтениях 2023. Вырванная из контекста и разнесенная по телеграм-каналам и средствам массовой информации фраза дала повод для спекуляций на тему отказа России от «мягкой силы». Что же на самом деле имел в виду министр и почему все чаще из уст российских высокопоставленных лиц можно уловить негативное отношение к термину Джозефа Найя?

В 2012 г. была опубликована предвыборная статья Владимира Путина «Россия и меняющийся мир» . Эту статью можно считать отправной точкой официальной истории «мягкой силы» в России. В своей публикации Владимир Путин представил свою интерпретацию американского термина: «“Мягкая сила” — комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей не с помощью применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия». Владимир Путин четко обозначил, что «мягкая сила» в его понимании представляет собой комплекс инструментов и методов. Эта формулировка является своеобразной интерпретацией классического определения Джозефа Найя, в основе которого лежит идея продвижения позитивного образа страны.

Своё первое описание в российских нормативных документах «мягкая сила» получила в редакции Концепции внешней политики (КВП) 2013 года. КВП-2013 определяет «мягкую силу» как «комплексный инструментарий решения внешнеполитических задач с опорой на возможности гражданского общества, информационно-коммуникационные, гуманитарные и другие альтернативные классической дипломатии методы и технологи».

В Концепции внешней политики в редакции 2016 года использование инструментов «мягкой силы» признается неотъемлемой составляющей внешней политики. К их числу относятся информационно-коммуникационные, гуманитарные инструменты, а также возможности гражданского общества. В 2022 и 2023 гг. формируется обновленная нормативная база, закрепляющая в официальном политическом дискурсе понятия, которые, по сути, задают основы для формирования концептуальных основ российской «мягкой силы», однако, без использования самого этого термина.

В 2022 г. была принята Концепция гуманитарной политики России (КГП), которая закрепляет в общественно-политическом дискурсе понятие «гуманитарная политика». Поскольку «мягкая сила» — это, в первую очередь, про идеи, ценности и смыслы, то можно сказать, что КГП — это первый российский документ, дающий внешней аудитории базовые представления о том, каковы российские ценности, идеи и смыслы на современном этапе исторического развития нашего государства.

Понимание «мягкой силы» российским руководством изначально несколько отличалось от оригинальной трактовки этой концепции. В России «мягкая сила» понимается как определенный инструментарий, а не как система взглядов и ценностный подход, при этом делается упор на информационные механизмы работы. С 2016 г. интерес политического класса к «мягкой силе» постепенно угасает, более того, очень часто упоминание этого термина вызывает раздражительную реакцию, поскольку «мягкая сила» ассоциируется с политическим инструментарием давления со стороны западных стран на другие государства.

В качестве основной задачи российской «мягкой силы» в настоящий момент формулируется подача объективной информации о России во внешний мир. Во внешнеполитической гуманитарной парадигме страны продвигается идея сместить фокус на формирование объективного образа страны, так как достичь целей формирования позитивного имиджа России, например, в странах Запада, представляется утопичной идеей. Об этом в ходе своего выступления на Примаковских чтениях также говорил министр Лавров: «Мы уже давно перестали говорить в наших доктринальных документах о работе по созданию позитивного образа России за рубежом. Пишем объективно… Хотим, чтобы о нас знали объективно».

С учетом геополитической обстановки и развязанной информационной войны против нашей страны, донесение объективной информации до зарубежной аудитории действительно является главной насущной задачей в текущий момент. И лучше всего для этого подходит не «мягкая сила», а хорошо продуманный и отлаженный механизм системы публичной дипломатии страны, заточенный на продвижение гуманитарной политики за рубежом. Такой механизм нам ещё только предстоит настроить для точечной и эффективной работы в соответствии с текущими изменениями и требованиями жизни.

«Такая “мягкая сила” нам не нужна», — именно в таком ключе, комментируя агрессивные действия Запада по оказанию давления на другие страны, сформулировал свой подход к «мягкой силе» министр иностранных дел России Сергей Лавров в ходе своего выступления на Примаковских чтениях 2023 [1]. Вырванная из контекста и разнесенная по телеграм-каналам и средствам массовой информации фраза дала повод для спекуляций на тему отказа России от «мягкой силы». Что же на самом деле имел в виду министр и почему все чаще из уст российских высокопоставленных лиц можно уловить негативное отношение к термину Джозефа Найя?

Немного истории

Дмитрий Поликанов:
Роль «мягкой силы» в международных отношениях: современный российский опыт и перспективы

В отечественном научном дискурсе понятие «мягкая сила» стало активно обсуждаться в начале 2000-х годов. С тех пор написаны сотни публикаций, научных работ, монографий, в которых «мягкая сила» со всей тщательностью рассматривается с самых разных ракурсов и подходов.

Однако если говорить о российском политическом классе и бюрократическом аппарате, то в этой среде к термину стали активно обращаться лишь с 2012 г., после того как «мягкая сила» была впервые упомянута на самом высоком уровне.

В 2012 г. была опубликована предвыборная статья Владимира Путина «Россия и меняющийся мир» [2]. Эту статью можно считать отправной точкой официальной истории «мягкой силы» в России. В своей публикации Владимир Путин представил свою интерпретацию американского термина: «“Мягкая сила” — комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей не с помощью применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия». Владимир Путин четко обозначил, что «мягкая сила» в его понимании представляет собой комплекс инструментов и методов. Эта формулировка является своеобразной интерпретацией классического определения Джозефа Найя, в основе которого лежит идея продвижения позитивного образа страны.

Своё развитие тема «мягкой силы» получила и в дальнейших публичных выступлениях президента. 9 июля 2012 г. на встрече с послами и представителями России за рубежом Владимир Путин сформулировал наиболее приближенное к определению Дж. Найя понимание понятия: «Политика “мягкой силы” предусматривает продвижение своих интересов и подходов путём убеждения и привлечения симпатий к своей стране, основываясь на её достижениях не только в материальной, но и в духовной культуре, и в интеллектуальной сфере» [3]. При этом президент констатировал, что «мягкая сила» — это технология, которой Россия пользуется недостаточно хорошо.

В ходе встречи с сотрудниками МИД России 11 февраля 2013 г. президент Путин упомянул механизмы работы, которые, по его мнению, входят в зону ответственности российской «мягкой силы»: продвижение русского языка, продвижение позитивного имиджа страны, использование глобальных информационных потоков для донесения своей точки зрения до международной аудитории [3].

Концептуальное закрепление «мягкой силы»

Своё первое описание в российских нормативных документах «мягкая сила» получила в редакции Концепции внешней политики (КВП) 2013 года. КВП-2013 определяет «мягкую силу» как «комплексный инструментарий решения внешнеполитических задач с опорой на возможности гражданского общества, информационно-коммуникационные, гуманитарные и другие альтернативные классической дипломатии методы и технологи» [5].

Наталья Бурлинова:
Российские НПО-международники в системе публичной дипломатии России: типология, проблемы взаимодействия с государством и внешний образ в условиях санкций

В Концепции внешней политики в редакции 2016 года использование инструментов «мягкой силы» признается неотъемлемой составляющей внешней политики. К их числу относятся информационно-коммуникационные, гуманитарные инструменты, а также возможности гражданского общества [6].

В 2022 и 2023 гг. формируется обновленная нормативная база, закрепляющая в официальном политическом дискурсе понятия, которые, по сути, задают основы для формирования концептуальных основ российской «мягкой силы», однако, без использования самого этого термина. В 2022 г. была принята Концепция гуманитарной политики России [7] (КГП), которая закрепляет в общественно-политическом дискурсе понятие «гуманитарная политика». Поскольку «мягкая сила» — это, в первую очередь, про идеи, ценности и смыслы, то можно сказать, что КГП — это первый российский документ, дающий внешней аудитории базовые представления о том, каковы российские ценности, идеи и смыслы на современном этапе исторического развития нашего государства. Это программный документ про духовно-нравственные ориентиры современной России с элементами концепции публичной дипломатии в рамках понимания национального характера «мягкой силы» [8]. Начиная с 2022 г. на официальном уровне предпочтение отдается термину «гуманитарная политика», нежели «мягкая сила». Тему гуманитарной политики дополняет обновленная редакция Концепции внешней политики 2023 года, которая оперирует понятием «гуманитарное сотрудничество».

Взлеты и падения «мягкой силы» в России

Время с 2012 по 2016 гг. является периодом наибольшей популярности «мягкой силы» в России. Об этом свидетельствуют официальные документы и речи руководителя страны, а также дискуссия вокруг «мягкой силы» на общественном уровне. Интерес российского государства к «мягкой силе» именно в этот период не случаен. События внешнего и внутреннего контура заставили Россию обратить внимание на эту американскую концепцию и посмотреть на неё под другим углом. Использование неправительственных организаций и других элементов публичной дипломатии для влияния на политические и общественные процессы в других странах со стороны США в 2000-е годы значительно усилилось. В глазах российского руководства «мягкая сила» постепенно трансформируется из позитивной концепции публичной дипломатии, которая помогает продвигать национальные интересы, в недобросовестный внешнеполитический инструмент США. Неслучайно в своей статье 2012 года Владимир Путин отмечает: «Следует четко различать — где свобода слова и нормальная политическая активность, а где задействуются противоправные инструменты “мягкой силы”». Под недобросовестными инструментами Владимир Путин понимает деятельность западных неправительственных организаций. Президент поясняет: «Можно только приветствовать цивилизованную работу гуманитарных и благотворительных неправительственных организаций. В том числе — выступающих активными критиками действующих властей. Однако активность “псевдо-НПО”, других структур, преследующих при поддержке извне цели дестабилизации обстановки в тех или иных странах, недопустима. Имею в виду случаи, когда активность неправительственной организации не вырастает из интересов (и ресурсов) каких-то местных социальных групп, а финансируется и опекается внешними силами. В мире сегодня много “агентов влияния” крупных государств, блоков, корпораций. Когда они выступают открыто — это просто одна из форм цивилизованного лоббизма. У России тоже есть такие институты — Россотрудничество, фонд “Русский мир”, наши ведущие университеты, расширяющие поиск талантливых абитуриентов за рубежом» [9]. При этом президент Путин отмечает, что Россия не использует национальные НПО или политические организации других стран для проведения своих интересов. С его точки зрения, влияние на общественные настроения и внутреннюю политику других стран должно осуществляться открыто.

Наталья Бурлинова:
Искусство союзнических отношений: когда работает мягкая сила

С 2016 года российский политический класс постепенно уходит от использования термина «мягкая сила», более того, начинает активно критиковать его использование в контексте российской гуманитарной деятельности за рубежом. Одним из критиков термина «мягкая сила» является Евгений Примаков, руководитель Россотрудничества. Как известно, Россотрудничество — это главный оператор российской общественной дипломатии в международном пространстве. Позиция Евгения Примакова по поводу концепции Найя широко известна и представлена в СМИ. В одном из первых интервью после вступления в должность он подтвердил свою нелюбовь к «мягкой силе», назвав этот термин «циничным наследием империализма», поскольку «мягкая сила» всегда говорит о чем-то с позиции силы. У России другие задачи, считает Примаков, — транслировать дружбу, добрососедство и собственные ценности. Можно сказать, что его позиция на сегодняшний день является официальной позицией агентства. Например, 15 ноября 2022 г. в официальном ТГ-канале Россотрудничества в ответе на вопрос про новую стратегию «мягкой силы» России в связи со сложившейся международной обстановкой был дан следующий ответ: «Нам не нравится термин “мягкая сила”. Мы предпочитаем понятие “гуманитарная политика”» [10].

Cпустя десятилетие после публикации статьи Владимира Путина риторика МИДа в адрес западных неправительственных организаций также становится более жесткой. А отношение к «мягкой силе» через призму негативного восприятия деятельности западных НКО становится фундаментальным подходом российской внешней политики в сфере публичной дипломатии. Выступая на Державинских чтениях в ноябре 2023 г., директор Департамента информации и печати МИДа России Мария Захарова пояснила, что у России и Запада совершенно разное отношение к тем задачам, которые ставят перед собой неправительственные и некоммерческие организации сегодня, и что Запад рассматривает НПО как механизм реализации своих национальных интересов в других государствах [11].

По итогам 2023 года «мягкая сила» становится в России все более непопулярной, воспринимается как американизм и все чаще возникает вопрос о том, насколько корректно применять этот термин в отношении России, какова реальная цель применения «мягкой силы» со стороны западных стран? Россия не хочет принимать в отношении себя «мягкую силу» как инструмент давления и не планирует поступать также в отношении других. Тем не менее речь об отказе от «мягкой силы» вовсе не идет. Действительно, сам термин не вызывает симпатий в российском дипломатическом ведомстве, поскольку ассоциируется прежде всего с США, где, по словам министра Лаврова, «мягкая сила» является продолжением государства [12]. Однако есть понимание, что «игнорировать его существование или отменять его использование смысла нет» [13]. Поэтому российские дипломаты предлагают делить «мягкую силу» на два типа: полезную, позитивную и открытую, которую можно и нужно развивать, и деструктивную, которую Запад использует уже далеко не как способ формирования привлекательного образа своей страны, а как инструмент оказания давления на политические элиты других стран [14]. Именно в таком ключе, выступая на Примаковских чтениях в ноябре 2023 года, сформулировал свой подход к «мягкой силе» министр иностранных дел Сергей Лавров. Комментируя агрессивные действия Запада по оказанию давления на другие страны, министр сказал, что России не нужна именно «такая “мягкая сила”», то есть деструктивная и принуждающая. Но ни о каком отказе от «мягкой силы» во внешней политике России министр не говорил.

Выводы

Юлия Семке:
«Мягкая сила» как инструмент расширения внешнеполитического влияния России

Итак, понимание «мягкой силы» российским руководством изначально несколько отличалось от оригинальной трактовки этой концепции. В России «мягкая сила» понимается как определенный инструментарий, а не как система взглядов и ценностный подход, при этом делается упор на информационные механизмы работы. С 2016 г. интерес политического класса к «мягкой силе» постепенно угасает, более того, очень часто упоминание этого термина вызывает раздражительную реакцию, поскольку «мягкая сила» ассоциируется с политическим инструментарием давления со стороны западных стран на другие государства.

В качестве основной задачи российской «мягкой силы» в настоящий момент формулируется подача объективной информации о России во внешний мир. Во внешнеполитической гуманитарной парадигме страны продвигается идея сместить фокус на формирование объективного образа страны, так как достичь целей формирования позитивного имиджа России, например, в странах Запада, представляется утопичной идеей. Об этом в ходе своего выступления на Примаковских чтениях также говорил министр Лавров: «Мы уже давно перестали говорить в наших доктринальных документах о работе по созданию позитивного образа России за рубежом. Пишем объективно… Хотим, чтобы о нас знали объективно».

С учетом геополитической обстановки и развязанной информационной войны против нашей страны, донесение объективной информации до зарубежной аудитории действительно является главной насущной задачей в текущий момент. И лучше всего для этого подходит не «мягкая сила», а хорошо продуманный и отлаженный механизм системы публичной дипломатии страны, заточенный на продвижение гуманитарной политики за рубежом. Такой механизм нам ещё только предстоит настроить для точечной и эффективной работы в соответствии с текущими изменениями и требованиями жизни.

1. Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В. Лаврова на международном форуме «Примаковские чтения», Москва, 27 ноября 2023 года // Сайт МИДа России. URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/news/1917821/

2. Путин В. Россия им меняющийся мир // Московские новости. 21.02.2012.

URL: https://www.mn.ru/politics/78738

3. Выступление Владимира Путина на совещании послов и постоянных представителей Российской Федерации, 9 июля 2012 г. // Сайт Президента России. URL: http://kremlin.ru/events/president/news/15902

4. Встреча В. Путина с сотрудниками МИД России, 11 февраля 2013 г. // Cайт Президента России. URL: http://kremlin.ru/events/president/news/17490/print

5. Концепция внешней политики Российской Федерации. Утверждена Президентом Российской Федерации В.В. Путиным 12 февраля 2013 года // Законы, кодексы и нормативно-правовые акты Российской Федерации. URL: URL: https://legalacts.ru/doc/kontseptsija-vneshnei-politiki-rossiiskoi-federatsii-utv-prezidentom/

6. Концепция внешней политики Российской Федерации. Утверждена Указом Президента Российской Федерации от 30 ноября 2016 г. № 640. // Сайт Президента России. URL: http://static.kremlin.ru/media/acts/files/0001201612010045.pdf

7. Концепция гуманитарной политики за рубежом. Утверждена Указом президента Российской Федерации от 5 сентября 2022 г. № 611. Сайт Президента России.URL: http://static.kremlin.ru/media/events/files/ru/G3CkAuMhZXio8AzNaweT3wTGTaEA16OU.pdf

8. Наталья Бурлинова. Политический манифест о том, кто мы есть // Сайт РСМД. 9 сентября 2022 г. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/columns/riacdigest/politicheskiy-manifest-o-tom-kto-my-est/

9. Путин В. Россия и меняющийся мир.

10. Официальный канал Россотрудничества. URL: https://t.me/rossotrudnichestvo/8815; «Сложно представить человека в здравом уме, который пошел бы читать сайт Россотрудничества» // Известия,13 июля 2020. URL: https://iz.ru/1033306/nataliia-portiakova/slozhno-predstavit-cheloveka-v-zdravom-ume-kotoryi-poshel-chitat-sait-rossotrudnichestva

11. Выступление Марии Захаровой на пленарном заседании Державинских чтений, посвящённом теме «НКО без границ», 23.11.2023. URL: https://t.me/MariaVladimirovnaZakharova/6654

12. Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В. Лаврова на международном форуме «Примаковские чтения», Москва, 27 ноября 2023 года // Сайт МИДа России. URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/news/1917821/

13. Персоны грата 66/72 Александр Алимов о гуманитарном сотрудничестве и «мягкой силе» России // Радио Sputnik, 02.11.2023. URL: https://radiosputnik.ru/20231102/1906949210.html

14. Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел Российской Федерации С.В. Лаврова на международном форуме «Примаковские чтения», Москва, 27 ноября 2023 года // Сайт МИДа России. URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/news/1917821/