To BRICS, or not to BRICS: будущее объединения после расширения

2024 год уже прочно вошел в историю БРИКС за счет присоединения новых участников. В преддверии саммита БРИКС в Казани 22–24 октября зачастую многие дискуссии выстроены вокруг интриги — кто из лидеров посетит октябрьский саммит, и кто будет следующим на очереди в этот элитный клуб. На этом фоне ключевой вопрос о том, какие документы и решения будут приняты по итогам мероприятия, отходит на второй план. Не до конца понятно, какими будут масштабы расширения БРИКС и после 2024 г. Нет никаких сомнений, что в ближайшие 3–5 лет объединение пополнится новыми членами. Однако не ясно, будут ли это точечные изменения или принятие новых «пятерок» по образцу российского председательства. Вероятно, на часть из этих вопросов мы получим ответ уже по завершении саммита в Казани, где, как ожидается, будет концептуализирован новый статус «партнер БРИКС». Свой интерес присоединиться к объединению высказали уже более 40 стран. Принятие такого числа государств — это уже не волна, а цунами расширения, которое не может не сказаться на динамике объединения, способности сторон координировать усилия и достигать консенсуса по широкому числу вопросов.

Первый в этом отношении стресс-тест БРИКС в новом для него проходит уже сейчас, когда состав объединения пополняют Иран и Саудовская Аравия. Несмотря на историческое восстановление дипломатических отношений, сторонам предстоит пройти еще долгий путь до полноценной нормализации диалога. В похожем ключе стоит воспринимать потенциальное присоединение Вьетнама, который примет участие в казанском саммите в формате «БРИКС плюс/аутрич». Напряженные отношения Ханоя с Пекином могут замедлить обсуждение отдельных вопросов, в особенности в наиболее чувствительных для обеих стран сферах.

Гибкость и неформальный статус, за что чаще всего обесценивают БРИКС, во многом становятся одной из главных причин повышенного интереса к объединению. Потенциальные участники прекрасно отдают себе отчет, что им не нужно проходить столь жесткий в сравнении с региональными организациями «фейс-контроль» для прохода в этот клуб, брать на себя какие-либо юридические обязательства. Кандидаты также осознают, что присоединение к БРИКС — безболезненный процесс, который не будет сопровождаться дополнительными издержками или жертвами в виде потери экономических ресурсов или делегирования национального суверенитета. Однако было бы наивно полагать, что БРИКС в восприятии потенциальных кандидатов — лишь красивая, но бессодержательная обложка, которая работает только на повышение имиджа. Каждая страна руководствуется прагматичными соображениями и рассматривает клуб как инструмент повышения своей экономической стрессоустойчивости.

Однако критерии и ожидаемые показатели эффективности, подходящие для оценки деятельности интеграционных блоков, например, наличие прямых экономических выгод для бизнеса и населения, устранение различных барьеров в торговле, совершенно не применимы к БРИКС. В этом плане попытки слепого копирования опыта или имитации интеграционных и бюрократических практик условных ЕС или ЕАЭС в данном случае не дадут ожидаемых результатов. По этой причине БРИКС и в будущем рационально рассматривать в качестве полигона для формулирования совместной повестки, создания и «обкатки» новых режимов, совместных инициатив и форматов взаимодействия.

Одним из таких масштабных направлений работы объединения является построение альтернативной валютно-финансовой системы, о чем неоднократно заявлялось на саммитах БРИКС. В данном случае одной из базовых задач, которую России, Китаю и Индии, наиболее влиятельным игрокам объединения, придется решить в ближайшее время, — как менее безболезненно встроить новых участников в продвижение имеющихся инициатив и проектов. В числе подобных проектных предложений — BRICS Brigde, платформа для проведения трансграничных платежей, на которой будет возможность осуществлять транзакции в цифровых финансовых активах.

Другой многообещающей сферой деятельности БРИКС является выработка основы для складывающейся незападной системы продовольственной безопасности. Страны БРИКС имеют потенциал наращивания производства и экспорта сельскохозяйственной продукции. К тому же у многих новых и потенциальных участников объединения сохраняются проблемы с обеспечением собственной продовольственной безопасности. Создание зерновой биржи БРИКС, которое может произойти уже в 2024 г., способно стать хорошим подспорьем для решения этой стратегической задачи.

В то же время последующее расширение состава без содержательной «начинки» в виде готовых платформенных решений, реализации новых финансовых, экологических, технологических и иных инициатив и проектов, укрепит в глазах многих наблюдателей восприятие БРИКС в качестве дисфункционального политического клуба по интересам, некого аналога «Группы 77», что уже по определению говорит не в пользу БРИКС.

2024 год уже прочно вошел в историю БРИКС за счет присоединения новых участников. По всей видимости, дальнейшее расширение — лишь вопрос времени. По сути, численное изменение состава на медийном и общественно-политическом уровнях перебило содержательную повестку российского председательства.

Любопытно, что в преддверии саммита БРИКС в Казани 22–24 октября 2024 г. зачастую многие дискуссии выстроены вокруг интриги — кто из лидеров посетит октябрьский саммит, и кто будет следующим на очереди в этот элитный клуб. На этом фоне ключевой вопрос о том, какие документы и решения будут приняты по итогам мероприятия, отходит на второй план.

Андрей Кортунов:
Три вопроса о будущем БРИКС

Достижение баланса между количественным расширением и качественным углублением — ключевая задача БРИКС на ближайшие годы. Именно от возможностей обновленного БРИКС решить это уравнение будут зависеть дееспособность блока и его позиционирование.

Another Brick in the Wall: мотивация новых участников

Гибкость и неформальный статус, за что чаще всего обесценивают БРИКС, во многом становятся одной из главных причин повышенного интереса к объединению и желания стран присоединиться. Потенциальные участники прекрасно отдают себе отчет, что им не нужно проходить столь жесткий в сравнении с региональными организациями «фейс-контроль» для прохода в этот клуб, брать на себя какие-либо юридические обязательства. Кандидаты на вступление также осознают, что присоединение к БРИКС — безболезненный процесс. Оно не будет сопровождаться дополнительными издержками или жертвами в виде потери экономических ресурсов или делегирования национального суверенитета.

Вторая причина и одновременно общая для всех новоиспеченных стран-участниц закономерность — позиционирование себя в качестве незападных центров силы и неудовлетворенность сложившимся на мировой арене статус-кво. Лидеры Египта, Ирана, Эфиопии, ОАЭ, Малайзии и многих других новых/потенциальных участников БРИКС неоднократно открыто или завуалированно критиковали США за гегемонизм и приверженность логике холодной войны во внешней политике. Многие из них на регулярной основе говорят об «институциональной дискриминации», несовершенстве функционирования ООН, в частности недопредставленности региональных держав в Совете Безопасности на постоянной основе.

В этом отношении незападные страны воспринимают БРИКС в качестве площадки для транслирования альтернативного США и их трансатлантическим союзникам видения будущего мироустройства. Проще говоря, страны хотят быть услышанными на международной арене и формулировать свои правила игры (rule-makers), а не играть по чужим (rule-takers) и заведомо неприемлемым для них. Этот тезис подтверждают слова посла Эфиопии в ЮАР Муктара Кедира. По его мнению, участие Аддис-Абебы в объединении направлено на построение инклюзивного и более справедливого миропорядка путем углубления кооперации в рамках глобального Юга.

Дмитрий Кику:
Позиции стран БРИКС по реформе Совета Безопасности ООН

Третья причина, логически вытекающая из второй, БРИКС — это не просто сформировавшийся бренд, но удобная рамка для повышения субъектности малых и средних держав, наращивания их политического капитала на внешней арене и усиления их переговорных позиций с более крупными партнерами.

Наконец, было бы наивно полагать, что присоединение к БРИКС в восприятии потенциальных кандидатов — лишь красивая, но бессодержательная обложка, которая работает только на повышение имиджа. Каждая страна руководствуется прагматичными соображениями и рассматривает БРИКС как инструмент повышения экономической стрессоустойчивости. Для Египта как для крупнейшего в мире импортера пшеницы присоединение к блоку неразрывно связано с проблемой обеспечения продовольственной и энергетической безопасности, о чем открыто говорят лидеры страны. Эфиопия стремится укрепить торгово-экономические связи в рамках БРИКС и привлечь инвестиции из стран — участниц блока, в первую очередь из России, для создания экономических зон и индустриальных парков в стране.

В этом отношении показателен и приезд премьер-министра Малайзии Анвара Ибрагима, часто обвиняемого, в том числе у себя на родине, в прозападной позиции, во Владивосток на Восточный экономический форум в сентябре 2024 г. Иначе как простыми репутационными соображениями объяснить очное присутствие первого лица государства на международном экономическом форуме в России вопреки масштабному давлению на Западе нельзя. В своем выступлении на пленарном заседании ВЭФ А. Ибрагим подчеркнул роль Малайзии в качестве регионального экономического хаба и отметил заинтересованность Куала-Лумпура в укреплении взаимодействия в сфере исламского финансирования, разработки высокотехнологических решений в области энергоэффективности с РФ и БРИКС в целом.

БРИКС: дилемма расширения и углубления

Если обратиться к традиционным организационным форматам (экономическим, например, ЕАЭС, или политическим по типу ШОС), классической развилкой становится дилемма расширения и углубления. Другими словами, происходит оценка того, насколько существующие организации готовы к количественному расширению с точки зрения институционального устройства, и как отразится увеличение количества членов на динамике интеграционных, экономических, политических процессов внутри них. На примере ШОС мы уже наблюдали, как расширение состава, в частности включение непримиримых по некоторым вопросам Пакистана и Индии, привело к деградации одного из ключевых институтов ШОС — Региональной антитеррористической структуры.

Алексей Кузнецов:
БРИКС в мировой финансовой системе: необходимость выравнивания правил игры

Подобные рассуждения релевантны и для БРИКС. По мере усиления интереса региональных держав к деятельности БРИКС объединение все чаще будет сталкиваться с этой дилеммой и необходимостью поиска внутреннего баланса. В БРИКС отсутствуют фиксированные критерии членства и, вероятно, мы их никогда и не увидим. Из заявлений официальных лиц, в частности замминистра иностранных дел РФ Сергея Рябкова, известно лишь, что для того, чтобы войти в этот клуб, страна должна «проводить суверенный курс, играть значимую роль в международных и региональных делах, выстраивать со странами БРИКС добрососедские и добрые отношения и не присоединяться к санкциям в отношении стран-участниц». С одной стороны, отсутствие четких критериев по вступлению в БРИКС — логичный и оправданный шаг в силу неформального статуса объединения. Излишний бюрократический пафос приведет к ненужному росту политизации и отпугнет потенциальных участников.

С другой, текущий список «требований» за исключением фактора санкций оставляет широкое пространство для различных интерпретаций. В частности, вызывает вопросы степень «суверенности» внешнеполитического курса. Можно ли в этом отношении считать Турцию, члена НАТО, или Саудовскую Аравию, которая завершила большую часть работы над заключением соглашения об обороне с США с предоставлением Эр-Рияду гарантий по безопасности, акторами, в полной мере проводящими суверенную внешнюю политику? Аналогичные вопросы возникают при оценке роли государств в международных и региональных делах. Например, как корректно оценить политический вес условных Вьетнама, Нигерии, Венесуэлы и Сирии, провести четкую грань между региональным и глобальным измерением различных процессов? Все это создает путаницу, которая неизбежно будет сопровождать процесс рассмотрения заявок новых членов.

Более того, не до конца понятно, какими будут масштабы расширения БРИКС после 2024 г. Нет никаких сомнений, что в ближайшие 3–5 лет объединение пополнится новыми членами. Однако не ясно, насколько этот процесс будет контролироваться — будут ли это точечные изменения или принятие новых «пятерок» по образцу российского председательства. Вероятно, на часть из этих вопросов мы получим ответ уже по завершении саммита в Казани, где, как ожидается, будет концептуализирован новый статус «партнер БРИКС». Свой интерес присоединиться к объединению высказали уже более 40 стран. Принятие такого числа государств — это уже не волна, а цунами расширения, которое не может не сказаться на динамике объединения, способности сторон координировать усилия и достигать консенсуса по широкому числу вопросов.

Екатерина Близнецкая:
Анализ климатических инициатив России в БРИКС

Первый в этом отношении стресс-тест БРИКС в новом для него проходит уже сейчас, когда состав объединения пополняют Иран и Саудовская Аравия. Несмотря на историческое восстановление дипломатических отношений, сторонам предстоит пройти еще долгий путь до полноценной нормализации диалога. В похожем ключе стоит воспринимать потенциальное присоединение Вьетнама, который примет участие в казанском саммите в формате «БРИКС плюс/аутрич». Напряженные отношения Ханоя с Пекином могут замедлить обсуждение отдельных вопросов, в особенности в наиболее чувствительных для обеих стран сферах. Не стоит забывать и о факторе преемственности внешнеполитического курса стран-участниц и кандидатов на вступление, что также может нанести репутационный ущерб БРИКС. В данном случае показателен пример Аргентины. Пришедший к власти в декабре 2023 г. эксцентричный президент Хавьер Милей практически сразу заявил об отказе Буэнос-Айреса от участия в БРИКС, обнулив достигнутые его предшественником договоренности.

Наивно ожидать, что БРИКС, особенно в обновленном составе, в короткие сроки превратится в конвейер по производству готовых финансовых или иных продуктов. Обсуждаемые последние 5–7 лет инициативы в сфере финансового, технологического, продовольственного суверенитета в рамках БРИКС, как и приоритеты российского председательства, сами по себе масштабны, носят долгосрочный характер. Их реализация сильно подвержена фактору мировой экономической конъюнктуры, сталкивается с проблемой несоответствия технических стандартов, различиями в регуляторике, сохраняющимися информационными пробелами о специфике ведения бизнеса в странах БРИКС и т.д. К тому же с 2022 г. приходится иметь дело с растущими опасениями отдельных участников попасть под шквал вторичных санкций за сохранение деловых связей с Россией.

Несмотря на многочисленные трудности и часто несовпадающие интересы участников, институциональный дизайн БРИКС по-прежнему является стратегическим активом объединения. Отсутствие «тяжелой бюрократии» дает БРИКС большую по сравнению с другими организациями и блоками свободу творчества и одновременно создает почву для спекуляций и некорректного восприятия самой сути площадки, которую зачастую обвиняют в низкой эффективности, отсутствии четких целевых показателей.

Александр Игнатов, Елена Зиновьева:
«Цифровой суверенитет» в повестке объединения БРИКС

Однако представляется, что критерии и ожидаемые показатели эффективности, подходящие для оценки деятельности интеграционных блоков, например, наличие прямых экономических выгод для бизнеса и населения, устранение различных барьеров в торговле, совершенно не применимы к БРИКС. В этом плане попытки слепого копирования опыта или имитации интеграционных и бюрократических практик условных ЕС или ЕАЭС не дадут БРИКС ожидаемых результатов. По этой причине БРИКС и в будущем рационально рассматривать в качестве полигона для формулирования совместной повестки, создания и «обкатки» новых режимов, совместных инициатив и форматов взаимодействия. Одним из таких масштабных направлений работы объединения является построение альтернативной валютно-финансовой системы, о чем неоднократно заявлялось на саммитах БРИКС. В данном случае одной из базовых задач, которую России, Китаю и Индии, наиболее влиятельным игрокам объединения, придется решить в ближайшее время, — как менее безболезненно встроить новых участников в продвижение имеющихся инициатив и проектов. В числе подобных проектных предложений — BRICS Brigde, платформа для проведения трансграничных платежей, на которой будет возможность осуществлять транзакции в цифровых финансовых активах.

Другой многообещающей сферой деятельности БРИКС является выработка основы для складывающейся незападной системы продовольственной безопасности. Страны БРИКС имеют потенциал наращивания производства и экспорта сельскохозяйственной продукции. К тому же у многих новых и потенциальных участников объединения сохраняются проблемы с обеспечением собственной продовольственной безопасности. Создание зерновой биржи БРИКС, которое может произойти уже в 2024 г., способно стать хорошим подспорьем для решения этой стратегической задачи.

В то же время последующее расширение состава без содержательной «начинки» в виде готовых платформенных решений, реализации новых финансовых, экологических, технологических и иных инициатив и проектов, укрепит в глазах многих наблюдателей восприятие БРИКС в качестве дисфункционального политического клуба по интересам, некого аналога «Группы 77», что уже по определению говорит не в пользу БРИКС.