Трамп, Конгресс и Америка перед 2020 годом

Завершился очередной цикл промежуточных выборов в Конгресс, которые находились в центре внимания аналитических кругов по всему миру. По итогам голосований, Республиканская партия потеряла большинство мест в Палате представителей, но сохранила количественное преимущество в Сенате. Ученые и эксперты по-разному интерпретируют результаты выборов: одни говорят о конце республиканской политической монополии, другие уверены в том, что успех демократов — первый сигнал о грядущем провале Дональда Трампа на президентских выборах 2020 г. Доминирование этих двух нарративов (особенно в американском и российском экспертном поле) говорит о крайне отрывчатой аналитике.

Наиболее распространенный ошибочный тезис заключается в том, что победа Демократической партии привела к слому республиканского правления. На самом деле республиканцы, имея численное преимущество в обеих палатах с 2014 г., никогда не имели ни тотального доминирования, ни тем более монопольного влияния на Капитолийском холме.

Трамп был огорчен поражением партии в нижней палате, но заявил о триумфе в Сенате. Действительно, республиканцы сохранили контроль над верхней палатой, которая важна для администрации по трем ключевым причинам: при потенциальном запуске процесса импичмента Сенат играет роль суда (большое жюри), выносящего окончательное решение об оправдании или отстранении от власти; именно в его профильных комитетах утверждаются кандидатуры на различные политические должности, включая дипломатический корпус; принятые Сенатом решения по внешнеполитическим вопросам имеют статус «законопроектов», обязательных к исполнению (политические решения по международным делам в нижней палате имеют юридический статус «resolutions» и являются рекомендательными для Сената или администрации). В этих направлениях тылы Трампа в какой-то степени прикрыты, однако результаты этого цикла нельзя назвать триумфом.

С точки зрения внешней политики следует ожидать ряда изменений в российском, китайском и иранском направлениях в худшую сторону. Нынешний глава комитета по международным делам Боб Коркер ушел в отставку, и на его место претендуют ряд сенаторов, включая Митта Ромни.

Ромни настроен на ужесточение санкционной политики против России и принятие ряда мер, направленных на военно-техническое укрепление Украины, Грузии и стран Прибалтики. Он также был противником сделки с Ираном, призывал к решительным действиям против режима аятолл и открыто обвинял Китай в жульничестве в торговле.

По российской папке в Конгрессе сложился двухпартийный консенсус о необходимости дальнейшего давления, и особых проблем по этому кейсу нет. Сегодня Трампу нужен авторитет и влияние Ромни для объединения партии по иранской и китайской проблематикам. Другие кандидаты на председательство — Джим Риш и Марко Рубио — считавшие Коркера слишком «мягким ястребом», придерживаются аналогичных взглядов. Иными словами, каким бы не был выбор, наличие в нем таких сенаторов, как Ромни, Риш, Рубио и Джонсон не предвещает ничего хорошего.

Завершился очередной цикл промежуточных выборов в Конгресс, которые находились в центре внимания аналитических кругов по всему миру. По итогам голосований, Республиканская партия потеряла большинство мест в Палате представителей, но сохранила количественное преимущество в Сенате. Ученые и эксперты по-разному интерпретируют результаты выборов: одни говорят о конце республиканской политической монополии, другие уверены в том, что успех демократов — первый сигнал о грядущем провале Дональда Трампа на президентских выборах 2020 года. Доминирование этих двух нарративов (особенно в американском и российском экспертном поле) говорит о крайне отрывчатой аналитике. Американская аналитика, особенно журналистская, характеризируется чрезмерной субъективностью. Ситуация такова, что даже в наиболее влиятельных изданиях о международных отношениях сложно найти статью или исследование, в которой бы не прослеживалась линия личностной симпатии автора к тем или иным чиновникам, партиям или фракциям. В свою очередь, российские авторы зачастую зацикливаются на отдельных элементах, что не позволяет сформировать целостное и системное представление об анализируемом предмете.

REUTERS
Опрос сторонников Демократической партии

Наиболее распространенный ошибочный тезис заключается в том, что победа Демократической партии привела к слому республиканского правления. На самом деле республиканцы, имея численное преимущество в обеих палатах с 2014 года, никогда не имели ни тотального доминирования, ни тем более монопольного влияния на Капитолийском холме. Принцип большинства и меньшинства в американской политической системе имеет свои тонкости и нюансы, без анализа которых сложно понять технологию и принципы принятия политических решений. Главная особенность — это отсутствие строгой партийной дисциплины у республиканцев. Этот фактор порождает ситуацию, при которой каждый конгрессмен или сенатор от «слонов» при голосовании, в первую очередь, учитывает интересы своего электората в округе или штате, которые могут не совпадать с общей линией партийного руководства или администрации. Например, калифорнийский и флоридский кокусы республиканцев не поддержали предложение руководства солидаризироваться с позицией Трампа о необходимости принятия жестких антииммиграционных мер. Это исходило из того, что недавние иммигранты, тесно связанные со страной происхождения, составляют серьезный процент электоральной базы законодателей из этих штатов. Подобных примеров огромное количество, и во время итоговых голосований часто можно наблюдать, как республиканцы голосуют не только против своих, но и поддерживают инициативы своих прямых конкурентов — демократов.

Вторая особенность — это доноры избирательной кампании. Нормативно-правовая база ставит жесткие ограничения на финансирование кандидатов из общепартийных фондов как на федеральном, так и на местном уровнях (штат-округ-город). Таким образом, кандидатам приходится искать деньги самостоятельно, попадая в дальнейшем под влияние крупнейших «дарителей». Законодатель, который пренебрегает или не учитывает интересы своих спонсоров, рискует остаться без денег и проиграть последующие выборы. Донорами могут быть как отдельные физические лица, так и крупные транснациональные корпорации. Республиканская партия на протяжении последних сорока лет тесно связана с крупными энергетическими компаниями, военно-промышленным комплексом и игорным бизнесом. Конкуренция между внутренними игроками этих секторов напрямую отражается на политическом поведении конгрессменов и сенаторов. Так, наиболее ненавистным и яростным противником конгрессмена-республиканца Дэвида Джойса, лоббирующего интересы компании Boeing, является его однопартиец Рой Блант, продвигающий позиции корпорации Lockheed Martin — основного конкурента Boeing. Принадлежность к тем или иным корпоративным интересам также порождает зависимость по вопросам принятия внешнеполитических решений: лоббисты нефтяной компании Chevron, работающей на Каспии, блокируют резолюции, которые могут навредить Казахстану, а члены рабочей группы Exxon Mobil — другого нефтяного гиганта — голосуют за выделение крупной безвозмездной помощи Эфиопии и Чаду, где компания арендует и разрабатывает крупные скважины.

Третья особенность — фракция. Неожиданное поражение Джорджа Буша-старшего на выборах 1992 г. привело к системному расколу Великой Старой Партии. Фактически от традиционных республиканцев, которые дали стране таких президентов, как Дуайт Эйзенхауэр, Ричард Никсон и Рональд Рейган, остались лишь название и атрибутика. Под зонтиком консервативного исторического бренда формировались крупные фракционные группы, объединенные узкими социальными, экономическими и идеологическими установками: традиционалисты — крайне правое крыло, хранящее наследие Барри Голдуотера; умеренные консерваторы, разделяющие партийную философию по налоговой политике, но выступающие против радикальных форм пропаганды семейных ценностей (религия, аборты) и чайная фракция (или чайное движение, чайная партия), поддерживающая сбалансированный государственный бюджет за счет снижения расходов на оборону и лоббирующая принцип невмешательства государства в личные дела граждан (семья, ценности и т.д.). Особняком стоят неоконсерваторы, верящие в концепцию американской исключительности и особой миссии США. Из-за того, что основная масса неоконсерваторов находится под юридическим зонтиком Республиканской партии (неоконсервативной партии или движения не существует), ее можно отчасти отнести к одной из ее фракций. В целом же неоконсерватизм можно считать надпартийным институтом, куда входят республиканцы и демократы, верящие в непоколебимость американского мессианства.

Многие видные консерваторы пытались склеить из отдельных фракций целостную партию. Программа традиционалиста Ньюта Грингрича «Контракт с Америкой» имела краткосрочный эффект: республиканцы взяли большинство в обеих палатах Конгресса в 1994 г., но не смогли преодолеть фракционный раскол, что привело к тотальному фиаско на президентских выборах 1996 г. Крайне правые традиционалисты метались от сенатора Боба Доула к Патрику Бьюкенену, умеренные не могли определиться между Ричардом Лугаром и Пете Уилсоном, а неоконсерваторы в последний момент отказались от поддержки Арлена Спектра и сосредоточились на кандидатуре Стива Форбса. Победа Доула на праймериз еще сильнее усугубила внутренние противоречия, что впоследствии привело к распределению голосов умеренных и неоконсерваторов между демократом Клинтоном и лидером Реформистской партии Россом Перо (его фактор также сыграл немаловажную роль в поражении Буша-старшего в 1992 г.). В итоге сенатор Доул — наиболее опытный и влиятельный республиканец — потерпел тотальное поражение, отдав Клинтону победу даже в таких традиционно консервативных штатах, как Кентукки, Миссури, Огайо и Орегон.

Александр Крамаренко:
Промежуточные выборы прошли: что дальше?

После этого провала и ухода Доула из большой политики лидеры традиционалистов (Стром Тремонд) и умеренных (Джон Хастерт) перешли в открытое противостояние, которое ослабило обе фракции, выдвинув на передний план неоконсерваторов. Фракционный фактор проявлялся повсеместно и после успеха Буша-младшего на выборах 2000 г. Президент-неоконсерватор формировал свою администрацию исключительно из союзников по фракции и на выборах открыто поддерживал кандидатов, разделяющих принципы и идеи неоконсерватизма. Поляризация усиливалась, и в конечном итоге привела к фракционному смешиванию, чем воспользовался Дональд Трамп в 2016 г. Основные кандидаты сами запутали свой электорат, переходя из одной группы в другую. Главные фавориты — Марко Рубио и Тед Круз — состояли в чайной фракции и одновременно выступали с неоконсервативными лозунгами. Трамп умело играл на этих противоречиях, оставив за бортом всех системных кандидатов. Аналогичным образом он расправился с Хиллари Клинтон, которая голосовала за рост военного бюджета и войну в Ираке, но говорила о мире, дипломатии и необходимости сосредоточения на социальных вопросах.

Демократическая партия представляет собой более монолитную структуру. Ее члены менее подвержены влиянию лобби-заказчиков, стараются придерживаться строгой партийной дисциплины и проводить линию администрации, если ее возглавляет демократ. Ярким примером соблюдения стандартов политического поведения является успешный процесс ратификации соглашения с Ираном в Конгрессе, который контролировался республиканским большинством. Фракция умеренных консерваторов и значительная часть чайной фракции заявили, что поддерживают результаты дипломатического процесса урегулирования иранского кризиса. Неоконсерваторы и традиционалисты надеялись блокировать соглашение с поддержки конгрессменов и сенаторов Демократической партии еврейского происхождения, состоящих в группе по израильским делам. Однако эта попытка увенчалась провалом и сенаторы Чак Шумер, Барбара Боксер и Диана Файнштейн при принятии решения учитывали не лобби-связи, личные пристрастия и этническую принадлежность, а позицию администрации Барака Обамы и партийного руководства в обеих палатах. Таким образом, демократы, лишенные количественного превосходства, искусно переиграли «слонов», используя их недостатки и свои преимущества.

Поражение Хиллари Клинтон — консенсусной фигуры партийных элит, с одной стороны, стало шоком для «ослов», с другой — способствовало процессу укрепления партийного единства. В то же время победа Трампа внесла очередной виток внутрипартийного раскола: именно республиканцы активнее всего критиковали кадровую политику нового президента и раз за разом срывали слушания по различным назначениям, а лидер умеренной фракции, сенатор Джон Маккейн даже завещал своим родственникам не приглашать на свои похороны Трампа, что было исполнено после смерти сенатора в августе текущего года. Подобная конфигурация внутрипартийных взаимоотношений привела к тому, что из десяти крупнейших законопроектов республиканское большинство помогло администрации провести лишь реформу налогообложения. Показательным также стал процесс назначения на должность Верховного Судьи консерватора-католика Бретта Кавано, выдвинутого Трампом по рекомендации вице-президента Майка Пенса. Демократическое меньшинство Сената несколько раз срывало слушания и организовало тотальную партийную атаку по всем профильным комитетам, вызвав Кавано на дополнительные девятичасовые обсуждения в связи с обвинениями об изнасиловании.

«Ослы» также перетянули на свою сторону сенатора-республиканца от Аляски Лизу Мурковски и активно работали с ее коллегой из штата Мэн — Сьюзен Коллинз. За три дня до утверждения стало известно, что Мурковски и Коллинз проголосуют против Кавано. Это привело бы к равному распределению голосов (50 — за и 50 — против) и необходимости дополнительного голоса вице-президента, который по Конституции является формальным главой Сената с правом голоса в подобных ситуациях. Такой расклад, вне зависимости от решения Пенса, означал победу демократов. Во-первых, они, находясь в меньшинстве, сохранили партийное единство и вывели из строя противника двух законодателей. Во-вторых, они довели ситуацию до вмешательства члена администрации, и решающий голос Пенса за Кавано автоматически переводил общественное недовольство на администрацию Белого дома и лично Трампа. Подобный сценарий разрушал все надежды «слонов» сохранить за собой Сенат на промежуточных выборах. После длительного партийного совещания Коллинз изменила свое мнение и проголосовала «за», а Мурковски воздержалась. Однако даже в такой ситуации демократы в глазах широкой общественности заработали нужные электоральные дивиденды за свою последовательную позицию на протяжении всего процесса.

Максим Сучков:
«Ортопраксия русофобии»: как выборы в Конгресс повлияют на отношения США с Россией

Это событие, как и многие другие, напрямую отразилось на недавних выборах. Трамп был огорчен поражением партии в нижней палате, но заявил о триумфе в Сенате. Действительно, республиканцы сохранили контроль над верхней палатой, которая важна для администрации по трем ключевым причинам: при потенциальном запуске процесса импичмента Сенат играет роль суда (большое жюри), выносящего окончательное решение об оправдании или отстранении от власти (Палата представителей играет роль условного генерального прокурора и ограничивается формированием пунктов обвинения); именно в его профильных комитетах утверждаются кандидатуры на различные политические должности, включая дипломатический корпус; принятые Сенатом решения по внешнеполитическим вопросам имеют статус «законопроектов» (после подписания президентом получают статус law или act), обязательных к исполнению (политические решения по международным делам в нижней палате имеют юридический статус «resolutions» и являются рекомендательными для Сената или администрации). В этих направлениях тылы Трампа в какой-то степени прикрыты, однако результаты этого цикла нельзя назвать триумфом.

Говоря о сохранении большинства, надо помнить, что шло переизбрание 35 мест из 100 (26 демократов и 9 республиканцев). «Слоны» отбили у «ослов» лишь Индиану, где благодаря личной поддержке Пенса (в прошлом занимал пост губернатора штата) победил традиционалист-консерватор Майк Браун. Однако немаловажен тот факт, что впервые за тридцать лет республиканцы полностью провалили выборы в Калифорнии, где в финальной схватке за кресло сенатора боролись два демократа. Напомним, что именно этот штат дает наибольшее количество голосов выборщиков на президентских кампаниях — 55. Кроме того, Великой Старой Партии с трудом удалось удержать за собой Аризону: победительница Марта Максалли опередила свою конкурентку из Демократической партии лишь на 1%. Настоящее испытание ждет республиканцев на следующих промежуточных выборах, где предстоит борьба в оставшихся штатах. Нельзя забывать и о губернаторских выборах, проходящих в 36 штатах. Большой потерей для «слонов» стал Висконсин, где малоизвестный Тони Эверс победил Скотта Уокера, правившего с 2011 г. «Ослы» также потеряли Канзас и Нью-Мексико, традиционно ориентированные на Республиканскую партию. В целом успехи Демократической партии в Палате представителей и на губернаторских выборах внесут существенные коррективы в президентскую кампанию 2020 года.

С точки зрения внешней политики следует ожидать ряда изменений в российском, китайском и иранском направлениях в худшую сторону. Нынешний глава комитета по международным делам Боб Коркер ушел в отставку, и на его место претендуют ряд сенаторов, включая Митта Ромни, победившего в Юте после ухода Оррина Хетча — старейшего (84 года) республиканца в Конгрессе. Ромни, приходящийся родственником нынешнему послу в России Джону Хантсману, настроен на ужесточение санкционной политики против России и принятие ряда мер, направленных на военно-техническое укрепление Украины, Грузии и стран Прибалтики. Он также был противником сделки с Ираном, призывал к решительным действиям против режима аятолл и открыто обвинял Китай в жульничестве в торговле. По российской папке в Конгрессе сложился двухпартийный консенсус о необходимости дальнейшего давления, и особых проблем по этому кейсу нет. Сегодня Трампу нужен авторитет и влияние Ромни для объединения партии по иранской и китайской проблематикам. Другие кандидаты на председательство — Джим Риш и Марко Рубио — считавшие Коркера слишком «мягким ястребом», придерживаются аналогичных взглядов. Иными словами, каким бы ни был выбор, наличие в нем таких сенаторов, как Ромни, Риш, Рубио и Джонсон не предвещает ничего хорошего.