Второй срок Трампа. Контуры ближневосточной политики США

Несмотря на распространенное мнение о том, что администрация Д. Трампа сосредоточится на внутренних задачах, Ближний Восток будет сохранять свою значимость во внешнеполитических приоритетах США. Начиная с периода президентства Б. Обамы, фиксировалось снижение роли США на Ближнем Востоке, что объяснялось рядом факторов. Считалось, что США, занимая место в тройке ключевых нефтедобывающих держав, стали менее зависимы от импорта углеводородов из стран региона. Кроме того, глобальные геополитические сдвиги, включая стремительный экономический рост в Восточной и Юго-Восточной Азии, особенно Китая, требовали переориентации внимания США на этот регион, где формировались новые вызовы американскому экономическому и стратегическому доминированию. Однако США не покинули Ближний Восток, именно эту страну сегодня можно назвать наиболее вовлеченной в дела региона глобальной державой, что потенциально влияет на способность реализовывать стратегии в других регионах мира.

Исходя из первых заявлений нового президента и сотрудников его администрации, можно прийти к выводу, что ближневосточная политика США при Д. Трампе имеет несколько основных измерений, связанных между собой:

Энергетика и инвестиции. Ближневосточная политика США должна быть подчинена цели роста американской экономики и наращивания инвестиций в нее, что увеличивает значимость монархий Персидского залива. Администрация Д. Трампа рассматривает текущую ситуацию в энергетическом секторе угрозой интересам США, в связи с чем президент объявил о стратегии максимального увеличения объемов добычи нефти.

Поддержка Израиля. Кадровые назначения в администрации Д. Трампа, включая госсекретаря Марко Рубио, советника по национальной безопасности Майкла Уолтца, спецпосланника по Ближнему Востоку и по совместительству бизнесмена и близкого соратника Д. Трампа Стива Виткоффа, однозначно указывают на произраильский подход в урегулировании палестино-израильского конфликта.

Иран. Отношения США с Ираном во многом определяются динамикой взаимодействия между Израилем и Ираном. В настоящее время Иран находится в ослабленном положении, утратив прямой доступ к своей ключевой союзнической структуре — Хезболле — через Ирак и Сирию. Основным приоритетом США в отношениях с Ираном, как чувствует и Д. Трамп, остается предотвращение разработки Ираном ядерного оружия. При желании и грамотном подходе США и Иран могли бы представить новую сделку как «более правильную», что бы обеспечило и лично Д. Трампу историческое достижение его правления. Стоит отметить, что существует технический дедлайн: действие резолюции Совета Безопасности ООН 2231, поддержавшей СВПД, истекает в октябре 2025 г., после чего иранская ядерная программа перестанет быть предметом рассмотрения СБ ООН. Поскольку срок действия СВПД подходит к концу, необходимо новое соглашение, однако его заключению могут препятствовать многочисленные факторы.

Таким образом, администрация Д. Трампа стремится выстроить ближневосточный процесс за счет самих государств региона. В то же время сигналы из Вашингтона могут отличаться, но императивы американской политики остаются прежними. В этих условиях региональные акторы будут стремиться получить внимание и поддержку внешней глобальной державы, пытаясь, в случае наличия у них соответствующих ресурсов, пролоббировать необходимые для себя решения в Вашингтоне. Что касается Ближнего Востока, то наблюдается слом текущей архитектуры безопасности. В этом смысле ряд региональных держав стремятся пройти через трансформационный период и зафиксировать свое положение в будущем региональном порядке. Тем не менее этот процесс будет определяться также глобальными трендами, поскольку сама по себе региональная трансформация находится во взаимозависимости и отражает глобальные процессы мировой политики.

Несмотря на распространенное мнение о том, что администрация Д. Трампа сосредоточится на внутренних задачах, Ближний Восток будет сохранять свою значимость во внешнеполитических приоритетах США. Начиная с периода президентства Б. Обамы, фиксировалось снижение роли США на Ближнем Востоке, что объяснялось рядом факторов. Считалось, что США, занимая место в тройке ключевых нефтедобывающих держав, стали менее зависимы от импорта углеводородов из стран региона. Кроме того, глобальные геополитические сдвиги, включая стремительный экономический рост в Восточной и Юго-Восточной Азии, особенно Китая, требовали переориентации внимания США на этот регион, где формировались новые вызовы американскому экономическому и стратегическому доминированию. Однако США не покинули Ближний Восток, именно эту страну сегодня можно назвать наиболее вовлеченной в дела региона глобальной державой, что потенциально влияет на способность реализовывать стратегии в других регионах мира.

На протяжении последнего десятилетия наблюдается усиление роли региональных держав, что стало особенно заметно в начале 2020-х гг. Этот период характеризовался определенной стабилизацией, вызванной усталостью региональных акторов от продолжительных конфликтов, а также попытками сближения между ключевыми игроками, такими как Саудовская Аравия и Иран, Турция и Египет. Однако под этот процесс была заложена «бомба замедленного действия» еще в период первой администрации Дональда Трампа в 2017–2021 гг. Подход США в этот период, направленный на нормализацию отношений между Израилем и рядом арабских государств за счет игнорирования интересов палестинской стороны, привел к эскалации насилия в Секторе Газа в 2023 г. и дестабилизации регионального баланса. Это, в свою очередь, позволило внешним игрокам, включая Вашингтон, использовать эти противоречия для укрепления своего влияния в регионе.

Измерения ближневосточной политики США

Иван Бочаров:
Внерегиональные акторы в восприятии стран Ближнего Востока

Исходя из первых заявлений нового президента и сотрудников его администрации, можно прийти к выводу, что ближневосточная политика США при Д. Трампе имеет несколько основных измерений, связанных между собой:

Энергетика и инвестиции. Ближневосточная политика США должна быть подчинена цели роста американской экономики и наращивания инвестиций в нее, что увеличивает значимость монархий Персидского залива. Администрация Д. Трампа рассматривает текущую ситуацию в энергетическом секторе угрозой интересам США, в связи с чем президент объявил о стратегии максимального увеличения объемов добычи нефти. Цель этой политики заключается в снижении цен на нефть, в том числе для внутреннего американского рынка, что должно способствовать экономической стабильности и снижению затрат для потребителя. Руководители нефтегазовых компаний приветствовали первые шаги президента в энергетической политике, но многие представители отрасли заявили, что не планируют увеличивать добычу, если цены существенно не вырастут. Провозглашенная Д. Трампом политика «Бури, детка, бури!» (Drill, baby, drill!), направленная на интенсификацию нефтедобычи, неизбежно окажет влияние нефтедобывающие государства, требуя их прямого или косвенного участия.

Поддержка Израиля. Кадровые назначения в администрации Д. Трампа, включая госсекретаря Марко Рубио, советника по национальной безопасности Майкла Уолтца, спецпосланника по Ближнему Востоку и по совместительству бизнесмена и близкого соратника Д. Трампа Стива Виткоффа, однозначно указывают на произраильский подход в урегулировании палестино-израильского конфликта. В свой первый срок Д. Трамп отошел от традиционных американских позиций, ускорив реализацию комплекса мер по поддержке Израиля: «за один лишь президентский срок США прекратили финансирование БАПОР, закрыли представительство ООП в Вашингтоне, вышли из Совета по правам человека (СПЧ) ООН и ЮНЕСКО, признали израильскими оккупированные сирийские Голанские высоты, а практику строительства поселений – соответствующей международному праву, издали унизительный для палестинцев план конфликтного урегулирования (так называемая “Сделка века”) и, конечно, признали Иерусалим столицей Израиля и перенесли туда посольство США» [1]. Значима, конечно, иррациональность отношений США и Израиля и политическая сила израильского лобби, о которой пишут С. Уолт и Дж. Миршаймер: «Если бы лобби не могло эффективно работать в американской политической системе, отношения между Израилем и Соединенными Штатами были бы гораздо менее близкими (intimate), чем сегодня». Второй срок Д. Трампа начался с не менее радикальных инициатив, например, о «зачистке» Сектора Газа (clean out), подразумевающей переселение палестинцев из Газы в Египет и Иорданию. Такое предложение нашло поддержку в израильском руководстве. Однако египетский МИД заявил, что Каир поддерживает право палестинского народа жить на своей земле и отвергает любые попытки иного заселения, аннексии этих территорий или выселения палестинцев. Иорданский МИД, в свою очередь, сообщил, что решение палестинского вопроса лежит в Палестине; Иордания — для иорданцев, а Палестина — для палестинцев.

Несмотря на произраильскую позицию новой администрации Белого дома, остается открытым вопрос, будет ли эта позиция в среднесрочной перспективе «про-Нетаньяху». Не исключено, что Д. Трамп может пересмотреть свою приверженность премьер-министру Израиля — дело даже не сколько в таких политических конкурентах, как бывший министр национальной безопасности Итамар Бен-Гвир или министр финансов Бецалель Смотрич. Такая ситуация также может стать фактором в палестино-израильском урегулировании, особенно в контексте реализации второй и третьей фазы текущего Соглашения о трехэтапном прекращении огня между Израилем и ХАМАС. Кроме того, прекращение огня на израильско-ливанской границе тоже может носить временный характер. Американская администрация будет вынуждена принимать сложные решения, но, конечно, Д. Трамп бы предпочел переложить ответственности за них, в том числе финансовую, на другие страны.

Сделка с Заливом и сдерживание Ирана

Алексей Давыдов:
Политика США на Ближнем Востоке

Администрация Д. Трампа нацелена на заключение большой сделки с Саудовской Аравией и на недопущение получения Ираном ядерного оружия. Основные акторы — Саудовская Аравия и Иран, значимость которых была высокой как до 1979 г., — в американской стратегии тогда они были названы «столпами-близнецами» (twin pillar strategy), — так и после, хотя изменилась сущность отношений между Вашингтоном и Тегераном. Конечно, политика США в отношении Залива подчинена двум первым выше обозначенным интересам на текущем этапе. В отношении Саудовской Аравии администрация Д. Трампа рассчитывает:

1) получить инвестиции в американскую экономику и координировать действия по влиянию на цены на нефть. Торг уже стартовал: кронпринц Саудовской Аравии Мохаммед бен Сальман обещал США 600 млрд долл. инвестиций за четыре года, а американский лидер в ответ предложил довести эту сумму до 1 трлн долл. Стоит тут же отметить, что инвестиции в США пообещала также другая страна Залива — ОАЭ. Глава эмиратской девелоперской компании Damac Properties Хусейн Саджвани инвестирует около 20 млрд долл. в развитие центров обработки данных для технологий искусственного интеллекта в Соединенных Штатах. Конечно, американо-эмиратские отношения этим не ограничатся.

2) нормализовать отношения Саудовской Аравии и Израиля. Однако дьявол кроется в деталях, которые, если судить по заявлениям, Д. Трамп не любит — Саудовская Аравия ставит условие предоставить план для создания палестинского государства или хотя бы некоторый промежуточный вариант, который впоследствии приведет к тому же результату.

Кроме того, решение администрации Трампа об увеличении добычи нефти и снижении цен на нее имеет негативные последствия для ключевых региональных игроков. В частности, Саудовская Аравия столкнется с ограниченными возможностями финансирования амбициозной программы развития страны «Видение-2030», и без того испытывающей трудности в реализации. Низкие цены на нефть также окажут значительное давление на экономику Ирана, усугубляя его финансовые и социальные проблемы.

Иран. Отношения США с Ираном во многом определяются динамикой взаимодействия между Израилем и Ираном. В настоящее время Иран находится в ослабленном положении, утратив прямой доступ к своей ключевой союзнической структуре — Хезболле — через Ирак и Сирию. Что касается Сирии, то ключевые представители администрации США, в отличие от самого Дональда Трампа, выступали за сохранение американского военного присутствия в стране, где США контролируют территории к востоку от реки Евфрат. Проиранская «Ось сопротивления» существует скорее номинально, особенно на фоне растущего числа представителей иранской элиты, заинтересованных в нормализации отношений с Вашингтоном. Это подтверждается результатами последних президентских выборов в Иране, на которых победу одержал Масуда Пезешкиан, выступавший за снятие санкций и улучшение отношений с Западом. В прошлый раз Д. Трамп придерживался кампании «максимального давления» на Иран, что проявлялось в выходе из СВПД, существенном сокращении нефтедобычи Ирана и соответствующем лишении его доходов, убийстве Касема Сулеймани — очевидно, иранцы до сих пор не могут оправиться от такого удара. В настоящее время американский президент заявляет о желании мирного урегулирования отношений с Ираном, но насколько эти высказывания соответствуют реальности и совпадают ли они с мнением Б. Нетаньяху — вопрос открытый, учитывая продолжающиеся поставки вооружений в Израиль.

Виктор Смирнов:
Есть ли будущее у Авраамических соглашений?

Основным приоритетом США в отношениях с Ираном, как чувствует и Д. Трамп, остается предотвращение разработки Ираном ядерного оружия. Д. Трамп уже выразил готовность заключить новое соглашение, если оно будет «правильно составлено». Со своей стороны, Тегеран в лице президента М. Пезешкиана также заявлял о своей готовности вернуться к переговорам по СВПД. При желании и грамотном подходе США и Иран могли бы представить новую сделку как «более правильную», что бы обеспечило и лично Д. Трампу историческое достижение его правления. Стоит отметить, что существует технический дедлайн: действие резолюции Совета Безопасности ООН 2231, поддержавшей СВПД, истекает в октябре 2025 г., после чего иранская ядерная программа перестанет быть предметом рассмотрения СБ ООН. Поскольку срок действия СВПД подходит к концу, необходимо новое соглашение, однако его заключению могут препятствовать многочисленные факторы.

***

Таким образом, администрация Д. Трампа стремится выстроить ближневосточный процесс за счет самих государств региона. В то же время сигналы из Вашингтона могут отличаться, но императивы американской политики остаются прежними. В этих условиях региональные акторы будут стремиться получить внимание и поддержку внешней глобальной державы, пытаясь, в случае наличия у них соответствующих ресурсов, пролоббировать необходимые для себя решения в Вашингтоне. Что касается Ближнего Востока, то наблюдается слом текущей архитектуры безопасности. В этом смысле ряд региональных держав стремятся пройти через трансформационный период и зафиксировать свое положение в будущем региональном порядке. Тем не менее этот процесс будет определяться также глобальными трендами, поскольку сама по себе региональная трансформация находится во взаимозависимости и отражает глобальные процессы мировой политики.

1. Давыдов А., Самарская Л. “Особые отношения” США и Израиля: структурные основы и фактор Трампа. Мировая экономика и международные отношения, 2020, т. 64, № 10, сс. 40-51. https://doi.org/10.20542/0131-2227-2020-64-10-40-51