Введение моратория на прием новых членов — то, что НАТО может сделать

Введение долгосрочного моратория на прием новых членов — это то, что НАТО может сделать. То есть это не потребует изменения учредительного договора Североатлантического альянса. Это не потребует каких-то там процессов ратификации в парламентах стран — членов блока. То есть если говорить о правовом статусе такой акции, то, конечно, она вполне реализуема. Здесь, конечно, можно спорить относительно сроков такого моратория, потому что если говорить о 20–25 годах, это, конечно, для Украины означает, по сути дела, никогда.

И, конечно, это вызовет очень большие протесты в Киеве и в Тбилиси. Может быть, и в других столицах тоже. Но здесь еще есть и второй фактор, о котором говорил президент Владимир Путин и который мы должны всегда помнить. Даже если Украина в течение 20 лет или какого-то другого срока и не будет членом НАТО, это не означает, что ее территория не станет объектом освоения со стороны НАТО. Членство в альянсе важно для страны, которая на это членство претендует. Потому что это статья пятая, то есть защита в случае агрессии. А вот сам блок, может получить фактически те же права на территории Украины, не беря на себя обязательства по пятой статье.

То есть Соединенные Штаты и другие страны НАТО вполне могут размещать современное оружие, в том числе наступательное, на территории Украины, даже когда Украина не будет входить в состав альянса. Поэтому мораторий, это хорошо, но его мало. Нужно, чтобы мораторий был бы дополнен какими-то обязательствами в отношении сдержанности в военно-техническом сотрудничестве. То есть так, чтобы это военно-техническое сотрудничество не включало в себя поставки такого рода вооружений на Украину или создания такой военной инфраструктуры, которая будет вызывать законные озабоченности с российской стороны. Понятно, что и Россия тоже должна ввести какие-то ограничения на развертывание военной инфраструктуры вблизи украинской границы.

До следующего саммита НАТО в Мадриде, который пройдет этим летом, можно выйти на конкретные договоренности по гарантиям безопасности. Во-первых, можно успеть выйти на какие-то договоренности по мерам доверия. По восстановлению контактов между Россией и НАТО, в том числе на военном уровне. Можно выйти на договоренности по созданию какой-то буферной зоны. Хотя это тоже будет трудно, времени на это очень мало.

Ответы США и НАТО на инициативу России по предоставлению гарантий безопасности были примерно понятными еще до утечки в газете «Эль Паис». И, наверное, такая утечка в любом случае была неизбежной. Учитывая то, сколько людей, разных структур и даже стран участвовали в подготовке этих документов. Ответы не были неожиданными для российского руководства. Многие эксперты, и внешние, и внутренние, предполагали, что примерно такая реакция последует. Поэтому сейчас формально мяч находится на нашей стороне поля. То есть мы должны официально на эти предложения каким-то образом отреагировать. В последние несколько дней мы слышали разные высказывания со стороны наших политиков и со стороны чиновников высокого уровня о том, какими могут быть ответы. Конечно, самое важное — это то, что говорил президент.

Если из этого исходить, то, наверное, можно сказать, что ответ России будет достаточно сбалансированным, оставляющим возможности для дальнейшего диалога. Конечно, президент, министр иностранных дел выразили разочарование в связи с тем, что главные российские озабоченности, касающиеся возможного расширения НАТО на восток, не были учтены в западных ответах. Фактически российские предложения были проигнорированы. И, конечно, это девальвирует многие те хорошие идеи, которые в западных ответах присутствуют. Тем не менее эти частные, но важные вопросы, которые затронуты в первичных предложениях США и НАТО, заслуживают внимания. Наверное, можно будет говорить, скажем, о моратории на размещение ракет средней и меньшей дальности. Можно, наверное, будет говорить о каких-то мерах доверия, может быть, о восстановлении работы Совета Россия-НАТО в полном объеме, включая военные измерения. То есть тут много есть чего, где прогресс вполне возможен.

При этом, естественно, основное российское требование — о нерасширении НАТО на восток и отказ от освоения государств бывшего советского пространства военными средствами Североатлантического альянса — это требование никуда не уходит и дальше будет выдвигаться в разных форматах Россией.

Ключевым вопросом остается интерпретация положения о неделимости безопасности, на кого и как эта концепция распространяется. Ведь неделимость безопасности означает, что речь идет не только о великих державах, но речь идет обо всех странах мира, которые тоже имеют право на то, чтобы их безопасность была обеспечена и гарантирована. Но, мне кажется, требует политической воли от всех. Если мы будем последовательно применять этот принцип, универсально ко всем кризисным ситуациям, которые сегодня существуют в Европе и даже в мире, то, наверное, сможем продвинуться довольно серьезно вперед в стабилизации обстановки. Но, повторяю, тогда надо применять этот принцип без каких-либо изъятий и исключений.

Введение долгосрочного моратория на прием новых членов — это то, что НАТО может сделать. То есть это не потребует изменения учредительного договора Североатлантического альянса. Это не потребует каких-то там процессов ратификации в парламентах стран — членов блока. То есть если говорить о правовом статусе такой акции, то, конечно, она вполне реализуема. Здесь, конечно, можно спорить относительно сроков такого моратория, потому что если говорить о 20–25 годах, это, конечно, для Украины означает, по сути дела, никогда.

И, конечно, это вызовет очень большие протесты в Киеве и в Тбилиси. Может быть, и в других столицах тоже. Но здесь еще есть и второй фактор, о котором говорил президент Владимир Путин и который мы должны всегда помнить. Даже если Украина в течение 20 лет или какого-то другого срока и не будет членом НАТО, это не означает, что ее территория не станет объектом освоения со стороны НАТО. Членство в альянсе важно для страны, которая на это членство претендует. Потому что это статья пятая, то есть защита в случае агрессии. А вот сам блок, может получить фактически те же права на территории Украины, не беря на себя обязательства по пятой статье.

То есть Соединенные Штаты и другие страны НАТО вполне могут размещать современное оружие, в том числе наступательное, на территории Украины, даже когда Украина не будет входить в состав альянса. Поэтому мораторий, это хорошо, но его мало. Нужно, чтобы мораторий был бы дополнен какими-то обязательствами в отношении сдержанности в военно-техническом сотрудничестве. То есть так, чтобы это военно-техническое сотрудничество не включало в себя поставки такого рода вооружений на Украину или создания такой военной инфраструктуры, которая будет вызывать законные озабоченности с российской стороны. Понятно, что и Россия тоже должна ввести какие-то ограничения на развертывание военной инфраструктуры вблизи украинской границы.

До следующего саммита НАТО в Мадриде, который пройдет этим летом, можно выйти на конкретные договоренности по гарантиям безопасности. Во-первых, можно успеть выйти на какие-то договоренности по мерам доверия. По восстановлению контактов между Россией и НАТО, в том числе на военном уровне. Можно выйти на договоренности по созданию какой-то буферной зоны. Хотя это тоже будет трудно, времени на это очень мало. А вот что касается гарантий безопасности, я думаю, что здесь важны два момента.

Во-первых, нужно продемонстрировать, что действительно наблюдается какой-то прогресс по конкретным вопросам. То есть что переговоры ведут, что есть тенденция к сближению позиций. То есть надо продемонстрировать некую позитивную динамику.

И второе, что очень важно, эта позитивная динамика должна быть как-то отражена в решениях саммита НАТО, который состоится в Мадриде. То есть саммит НАТО не должен быть повторением прошлогоднего саммита в Брюсселе, в коммюнике которого через строчку упоминается Россия как главный вызов, как оппонент. Никакого позитива там вообще нет. Там есть только один негатив, причем сформулированный в предельно жестких терминах.

Впервые опубликовано в Российской газете.