Ядерное разоружение. Конец истории?

Начавшиеся переговоры России и США по украинскому вопросу породили надежды на возвращение к конструктивному диалогу и по другим направлениям. Одно из них — диалог в области стратегической стабильности и контроля над ядерными вооружениями. В какой степени Москва и Вашингтон готовы к такому диалогу? Есть ли для него политические предпосылки? Какими могут быть его параметры?

Переговоры России и США дают определенные надежды на торможение конфронтации. Администрация Трампа публично настроена на решение украинского конфликта. Переговоры обещают быть крайне сложными. Их будут сопровождать расхождения в лагере союзников — ЕС, Великобритания, да и сам Киев не разделяют инициативы нового президента США. Сохраняется большая дистанция позиций сторон. Тем не менее в случае достижение договоренностей по Украине и сохранения их устойчивости риски непреднамеренной или неконтролируемой эскалации, в том числе в ракетно-ядерной сфере, сократятся.

Вместе с тем продвижение по украинскому вопросу вряд ли создает значимые предпосылки для перезапуска системы контроля над ядерными вооружениями. В США будет активно идти процесс модернизации ядерных сил, запущенный еще прошлыми администрациями. Трамп, вероятно, вновь поднимет вопрос об участии Китая в новой архитектуре безопасности.

СНВ-3 вряд ли будет реанимирован. Для этого требуется большая подготовительная работа. При этом мы вряд ли увидим гонку стратегических ядерных вооружений России и США в том виде, в котором она протекала на исходе холодной войны. Значительное наращивание ядерных зарядов и их носителей фундаментально не укрепит безопасность — затраченные ресурсы не будут равноценны результатам. Скорее, развитие СЯС будет продвигаться по пути качественных улучшений, в том числе в силу новых технических достижений. Гонка вооружений будет идти здесь не столько вширь, сколько вглубь — путем повышения характеристик вооружений, систем управления и других составляющих.

Более дестабилизирующей представляется ситуация в области ракетных систем средней и меньшей дальности. Сохраняется риск массового размещения американских ракет данного класса в Европе. В целом Трамп настроен на пересмотр отношений с европейскими союзниками в области безопасности. Размещение новых систем чревато значительными расходами, которые вряд ли будут готовы взять на себя отдельные страны Европы. Радикально улучшить безопасность США такой шаг не сможет. Не исключено размещение подобных американских систем в Азии в условиях возможного усиления соперничества США и КНР. Ожидать каких-либо обязывающих соглашений в области РСМД не приходится.

Диалог Москвы и Вашингтона по региональным проблемам в ракетно-ядерной области, на текущем этапе имеет мало перспектив. КНДР уже стала де-факто ядерной державой. Время и возможности для совместных действий по денуклиаризации Корейского полуострова упущены. Что касается иранской ядерной проблемы, то ключевую роль в ее текущем состоянии сыграла первая администрация Трампа. Перспективы многосторонней дипломатии на данном направлении пока не просматриваются.

В обозримой перспективе для России ядерное оружие остается важнейшим фактором безопасности и государственного суверенитета. Оно исключает открытую военную агрессию зарубежных государств. Перезапуск архитектуры контроля ракетно-ядерных вооружений в российско-американском и более широком формате представляется крайне маловероятным. Его необходимость пока не очевидна для ключевых участников. Баланс сил будет сохранять свою системообразующую роль в условиях отсутствия новых соглашений.

Начавшиеся переговоры России и США по украинскому вопросу породили надежды на возвращение к конструктивному диалогу и по другим направлениям. Одно из них — диалог в области стратегической стабильности и контроля над ядерными вооружениями. В какой степени Москва и Вашингтон готовы к такому диалогу? Есть ли для него политические предпосылки? Какими могут быть его параметры?

Алексей Арбатов:
Ядерная доктрина и стратегическая стабильность

По меткому выражению министра иностранных дел России Сергея Лаврова, стороны «начали отход от края пропасти». И преувеличения в такой оценке нет. Россия и США действительно далеко зашли во взаимной конфронтации, в том числе с рисками ядерной эскалации. Последующий отход от пропасти может быть долгим и сложным. Оборваться он может в любой момент.

Эрозия режима контроля над вооружениями началась задолго до начала российской специальной военной операции (СВО) и обострения отношений России и коллективного Запада. Инициативой здесь изначально владел Вашингтон. В 2001 году президент США Джордж Буш-младший заявил о выходе своей страны из Договора об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО) 1972 года. Сторонам удалось тогда сохранить позитивную динамику отношений на фоне сотрудничества в других областях. Однако Москву беспокоили элементы новой системы ПРО в Восточной Европе. В сочетании с признаками эрозии безопасности в Европе и подрывом принципа равной и неделимой безопасности (кризис режима контроля обычных вооружений, удары НАТО по Югославии, расширение НАТО на Восток и так далее) вопросы стратегической стабильности также находились под возрастающим давлением. Российско-американский договор СНВ-3 2010 года стал последним крупным успехом в области контроля ядерных вооружений.

В условиях нарастающего кризиса в области безопасности после событий вокруг Украины 2014 г. Россия нарастила усилия по сохранению баланса сил в ракетно-ядерной сфере. Оставаясь в рамках существующих международных обязательств, наша страна добилась качественного прогресса в развитии новых ракетных вооружений. Шла дальнейшая деградация режима контроля ракетно-ядерных вооружений. В 2019 г. администрация Дональда Трампа начала процедуру выхода из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Кризису ДРСМД предшествовала длительная история взаимных претензий обеих сторон, связанных с новыми технологическими реалиями, утратой иных компонентов контроля ядерных вооружений (в том числе договора по ПРО), взаимными подозрениями в разработке новых систем, наличием таких систем у третьих стран, в том числе у КНР. В первый срок президентства Трампа едва не было сорвано продление СНВ-3. На его пролонгацию пошла администрация Джозефа Байдена. В 2023 г. в условиях СВО уже Россия приостановила участие в СНВ-3.

Стабилизирующие «Основы»: Москва сокращает варианты для эскалации на доядерном уровне. Эксперты о новой ядерной доктрине России

Конфликт на Украине существенно обострил накопившиеся проблемы, попутно порождая новую опасную ситуацию. Украина получила в свое распоряжение ракетные системы западных стран. Их применение, очевидно, сопровождалось поддержкой западных военных инструкторов и опиралось на данные технической и иной разведки стран НАТО. Применение ракет сопровождается массированным использованием беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) различных типов. Россия несколько сбавила темпы наращивания комбинированных ударов по своей территории, балансируя их массированными ударами по противнику. Впервые была применена новая ракетная система «Орешник» в неядерном оснащении. В 2024 г. в ядерную доктрину были внесены важные изменения, корректирующие условия для применения ядерного оружия. Отечественные ядерные вооружения размещены в Республике Беларусь. Российское руководство сохраняет выдержку в вопросах эскалации. Отдельные предложения экспертов о нанесении превентивных ударов по странам НАТО, в том числе с использованием ядерного оружия, развития не получают. Но риски дальнейшего обострения остаются. Пока их кумулятивного воздействия явно недостаточно для перехода к использованию стратегических ядерных вооружений, но размывание препятствий к крупному вооружённому конфликту между Россией и НАТО продолжается.

Переговоры России и США дают определенные надежды на торможение конфронтации. Администрация Трампа публично настроена на решение украинского конфликта. Переговоры обещают быть крайне сложными. Их будут сопровождать расхождения в лагере союзников — ЕС, Великобритания, да и сам Киев не разделяют инициативы нового президента США. Сохраняется большая дистанция позиций сторон. Тем не менее в случае достижение договоренностей по Украине и сохранения их устойчивости риски непреднамеренной или неконтролируемой эскалации, в том числе в ракетно-ядерной сфере, сократятся.

Вместе с тем продвижение по украинскому вопросу вряд ли создает значимые предпосылки для перезапуска системы контроля над ядерными вооружениями. В США будет активно идти процесс модернизации ядерных сил, запущенный еще прошлыми администрациями. Трамп, вероятно, вновь поднимет вопрос об участии Китая в новой архитектуре безопасности. Пекин пока не настроен на вступление в какие-либо режимы ограничений, сохраняя элемент неопределённости в вопросах развития и состояния своих сил ядерного сдерживания.

СНВ-3 вряд ли будет реанимирован. Для этого требуется большая подготовительная работа. При этом мы вряд ли увидим гонку стратегических ядерных вооружений России и США в том виде, в котором она протекала на исходе холодной войны. Значительное наращивание ядерных зарядов и их носителей фундаментально не укрепит безопасность — затраченные ресурсы не будут равноценны результатам. Скорее, развитие СЯС будет продвигаться по пути качественных улучшений, в том числе в силу новых технических достижений. Гонка вооружений будет идти здесь не столько вширь (хотя отход от параметров СНВ-3 вполне возможен за счет возвратного потенциала), сколько вглубь — путем повышения характеристик вооружений, систем управления и других составляющих.

Более дестабилизирующей представляется ситуация в области ракетных систем средней и меньшей дальности. Сохраняется риск массового размещения американских ракет данного класса в Европе. В целом Трамп настроен на пересмотр отношений с европейскими союзниками в области безопасности. Размещение новых систем чревато значительными расходами, которые вряд ли будут готовы взять на себя отдельные страны Европы. Радикально улучшить безопасность США такой шаг не сможет. Безопасность самой Европы будет более хрупкой в силу неизбежных балансирующих ходов Москвы, обладающей сходными или более совершенными вооружениями. Не исключено размещение подобных американских систем в Азии в условиях возможного усиления соперничества США и КНР. Ожидать каких-либо обязывающих соглашений в области РСМД не приходится. В самом лучшем случае возможны моратории на размещение подобных систем в отдельных регионах. Мы увидим активные усилия по дальнейшей разработке и совершенствованию ракет средней и меньшей дальности.

Иван Тимофеев:
Сможет ли Трамп остановить конфликт на Украине?

Диалог Москвы и Вашингтона по региональным проблемам в ракетно-ядерной области, на текущем этапе имеет мало перспектив. КНДР уже стала де-факто ядерной державой. Время и возможности для совместных действий по денуклиаризации Корейского полуострова упущены. Россия вступила в новый этап отношений с КНДР. В 2024 г. подписан двусторонний договор, определяющий в том числе и взаимные гарантии в области безопасности. Что касается иранской ядерной проблемы, то ключевую роль в ее текущем состоянии сыграла первая администрация Трампа. В 2018 г. США в одностороннем порядке вышли из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), закреплённого Резолюцией СБ ООН 2231. В контексте кризиса российско-американских отношений, произошло политическое сближение Москвы и Тегерана, юридическим выражением которого также стал новый двусторонний договор. Перспективы многосторонней дипломатии на данном направлении пока не просматриваются.

В обозримой перспективе для России ядерное оружие остается важнейшим фактором безопасности и государственного суверенитета. Оно исключает открытую военную агрессию зарубежных государств. Наличие тактического ядерного оружия позволяет нюансировать вопросы сдерживания в более узких и локальных вопросах. Вместе с тем в данной сфере требуется сохранение осторожного подхода, исключающего, с одной стороны, распыление ограниченных ресурсов, а с другой — размывание возможностей сдерживания в условиях развития ядерных и неядерных вооружений. Перезапуск архитектуры контроля ракетно-ядерных вооружений в российско-американском и более широком формате представляется крайне маловероятным. Его необходимость пока не очевидна для ключевых участников. Баланс сил будет сохранять свою системообразующую роль в условиях отсутствия новых соглашений.

Впервые опубликовано на сайте Международного дискуссионного клуба «Валдай».