«Ястреб» из Елисейского дворца

В конце ушедшего февраля президент Франции Эммануэль Макрон сделал заявление, взбудоражившее мировые СМИ, о том, что на последней конференции западных стран в Париже обсуждалась перспектива отправки на Украину полноценных воинских контингентов. Пусть и признав отсутствие консенсуса внутри НАТО по данному вопросу, он подчеркнул, что задача «нанести поражение России» все еще стоит на повестке дня и для ее решения «не нужно исключать никакие варианты», в том числе те, которые сейчас кажутся невероятными.

Международная и внутренняя реакция первых нескольких дней показала, что в данном сюжете Э. Макрон добровольно поставил себя в ситуацию, которой внешняя политика Пятой республики хронически опасается, — в роль «одинокого всадника» (cavalier seul), недопонятого, по крайней мере сейчас, своими же союзниками. Если вариант с отправкой военных на Украину действительно «на столе» среди других опций, то, возможно, его готова обсуждать не только Франция, однако ни один другой лидер (кроме разве что К. Каллас) на данный момент столь откровенно в этом не признался. Вкупе с недавними просчетами в Африке и по некоторым другим векторам это еще один показатель нездоровья системы принятия решений, ведь сам факт неудачного выступления в провокационной стилистике (тем более не в первый раз) показывает, что в окружении президента нет людей, которым хватило бы влияния обрисовать ему всю опасность таких рассуждений. Делая столь неосторожные заявления, Э. Макрон признает завершение традиционной линии голлистской дипломатии на переговоры и посредничество, когда-то выделявшей Париж из общего ряда западных стран. Стремясь к сомнительному статусу одного из главных «ястребов» внутри НАТО, французское руководство кладет на алтарь трансатлантической солидарности стратегическое мышление, а значит, и ту самую автономию ЕС, которую само же так активно пыталось претворять в жизнь.

В конце ушедшего февраля президент Франции Эммануэль Макрон сделал заявление, взбудоражившее мировые СМИ, о том, что на последней конференции западных стран в Париже обсуждалась перспектива отправки на Украину полноценных воинских контингентов. Пусть и признав отсутствие консенсуса внутри НАТО по данному вопросу, он подчеркнул, что задача «нанести поражение России» все еще стоит на повестке дня и для ее решения «не нужно исключать никакие варианты», в том числе те, которые сейчас кажутся невероятными. Проведя аналогию с предыдущими этапами (формированием «танковой коалиции» и др.), Э. Макрон посетовал, что вместо принятия своевременных решений Запад все время «опаздывает на 6–12 месяцев». Вкупе с еще пятью направлениями, вокруг которых было предложено выстраивать дальнейшую поддержку Киева, подобные слова прозвучали фактически как попытка вывести текущий конфликт на новый уровень эскалации, чего ранее в такой форме западные лидеры старались избегать.

Примечательно, что столь жесткая позиция прозвучала именно от Э. Макрона — не просто хозяина очередной конференции, но и политика, еще в середине своего первого срока (2019 г.) называвшего Россию европейской страной, декларировавшего стремление вместе выстраивать «Большую Европу» и даже с началом СВО предупреждавшего о недопустимости «унижения» российской стороны. Версия о случайной оговорке, по всей видимости, неактуальна: о новых способах противостояния Москве президент рассуждал на протяжении всей пресс-конференции 26 февраля, а через несколько дней подтвердил осознанность своего прогноза. Представляется, что к такому повороту его могли подтолкнуть по меньшей мере три обстоятельства.

Андрей Кортунов:
Международная система между кризисом и революцией

С одной стороны, нынешний глава государства привык позиционировать себя в роли неформального лидера всего Евросоюза — координатора действий европейских стран по всем значимым сюжетам международной политики. Видимо, понимая, что остальные средства постепенно исчерпывают себя и вопрос об отправке контингентов в будущем все равно мог бы быть поднят, Э. Макрон предпочел заблаговременно закрепить за собой лавры инициатора данного процесса (выразителя «коллективного бессознательного»). Притом с практической точки зрения Пятая республика сама же едва ли будет готова официально делегировать своих солдат в зону конфликта. За время проведения операции «Бархан» в Сахеле (2014–2022 гг.) французские войска потеряли 59 человек, и гибель каждого воспринималась обществом весьма болезненно; на украинском театре потери могут оказаться несопоставимо выше, не говоря о все еще медленном производстве снарядов и техники во французском ВПК. Однако погоня за политическим статусом внутри ЕС диктует собственную логику. По мере того, как энтузиазм европейцев в оказании помощи Украине постепенно стал ослабевать, а за океаном опять возник шанс на победу Д. Трампа, Париж ощутил необходимость придать линии Запада новый импульс, — сделав это преднамеренно шумно.

С другой стороны, наряду с лидерскими амбициями особое значение имеет императив трансатлантической солидарности. После февраля 2022 г. внутри западного лагеря в адрес Франции неоднократно звучали упреки, будто она на контрасте со своей риторикой демонстрирует недостаточную вовлеченность в коллективные усилия. Несмотря на широко разрекламированную передачу ВСУ ряда вооружений: САУ Caesar, ракет SCALP, легких танков AMX-10 RC и пр., по состоянию на 2023 г. Париж поставил технику в общей сложности лишь на 1,8 млрд евро (подсчеты Кильского института мировой экономики; для сравнения, Германия — на 22 млрд евро). При этом в своем последнем программном документе, Стратегическом национальном обзоре 2022 г., Франция позиционирует себя «образцовым союзником по НАТО», работающим над укреплением внутреннего единства Альянса. Следовательно, глава государства нуждался в дополнительном аргументе, что Пятая республика вовсе не отстает от союзников, а в чем-то готова идти дальше прочих. Кроме мыслей вслух об отправке войск на Украину, за последние недели в этом же направлении обозначилась еще одна важная линия, и тоже без подробных пояснений — европеизация «жизненных интересов» (а значит, и ядерной стратегии) Франции, о чем упоминалось во время визита Э. Макрона в Стокгольм.

С третьей стороны, неоднозначные, широко тиражируемые высказывания — излюбленный прием действующего президента, характерная черта политического стиля. В его представлении добиваться решения внешнеполитических задач необходимо не столько путем выдвижения конкретного плана, сколько через преднамеренную словесную провокацию. Важно запустить пробный шар в публичном пространстве, разрушить табу, проверить реакцию ближайших союзников, а дальше действовать по обстоятельствам и, при отсутствии поддержки, благополучно «позабыть» о сказанном. Именно так в свое время прозвучала критика Э. Макрона в адрес НАТО о «смерти мозга» или пассаж о нежелании втягиваться в конфликт вокруг Тайваня: Франция — «союзник, но не вассал» США. К тому же за счет громкой фразы можно и отвлечь внимание от других шагов, в моменте имеющих большее значение. Так, в один пакет с гипотетической отправкой сил на Украину Э. Макрон положил поддержку чешской инициативы о закупке боеприпасов у стран за пределами ЕС (Турции, Южной Кореи и др.), помощь Киеву в контроле над границей с Белоруссией («невоенными методами»), оборону других «стран, находящихся под угрозой» (прежде всего, Молдовы). Все это ляжет дополнительной нагрузкой на экономики европейских стран, и без того испытывающие напряжение, но на фоне «грозных» рассуждений станет как будто бы более приемлемой альтернативой (а что-то, как подготовка оборонно-промышленной стратегии ЕС, и вовсе покажется закономерным процессом).

Алексей Чихачев:
Спасти гегемонию: французский взгляд на меняющийся миропорядок

Как бы то ни было, пока что ставка Э. Макрона на подчеркнутое ужесточение риторики скорее сыграла против него: сразу же последовала серия успокоительных реплик из многих европейских столиц, исключивших развитие событий по французскому сценарию. Как отмечает парижская пресса, особенно болезненным становится отсутствие поддержки со стороны Германии, ведь тем самым обнажилась еще одна линия раскола внутри тандема, который обычно должен выступать единым фронтом. Внутри страны президента поддержал лишь его собственный протеже — премьер-министр Г. Атталь, заявивший в парламенте, что «в случае поражения Украины линия фронта неизбежно сместится к западу», а Россия — «это прямая и непосредственная угроза для Франции со всех точек зрения» (и заодно дежурно обвинил М. Ле Пен в поддержке из Кремля). Однако по сравнению с двумя первыми лицами общество проявляет большее здравомыслие: опросы свидетельствуют, что с позицией президента не согласны от 68 до 76% французов, притом среди умеренно правых, на которых Э. Макрон ныне делает ставку в своей внутренней политике, этот показатель выше, чем у левых. Даже Министерство вооруженных сил попробовало смягчить острые углы, указав, что войска западных стран необязательно должны оказаться на переднем крае — они могут взять на себя задачи в сфере кибербезопасности, обучения украинских военнослужащих, управления отдельными системами. К слову, как раз подобный вариант вполне реалистичен и будет означать легализацию западных военных специалистов и наемников, уже присутствующих там. Хотя в таком случае граница между боевым и небоевым участием в конфликте все равно останется крайне размытой, что несет соответствующие риски.

По сути дела, международная и внутренняя реакция первых нескольких дней показала, что в данном сюжете Э. Макрон добровольно поставил себя в ситуацию, которой внешняя политика Пятой республики хронически опасается, — в роль «одинокого всадника» (cavalier seul), недопонятого, по крайней мере сейчас, своими же союзниками. Если вариант с отправкой военных на Украину действительно «на столе» среди других опций, то, возможно, его готова обсуждать не только Франция, однако ни один другой лидер (кроме разве что К. Каллас) на данный момент столь откровенно в этом не признался. Вкупе с недавними просчетами в Африке и по некоторым другим векторам это еще один показатель нездоровья системы принятия решений, ведь сам факт неудачного выступления в провокационной стилистике (тем более не в первый раз) показывает, что в окружении президента нет людей, которым хватило бы влияния обрисовать ему всю опасность таких рассуждений. Делая столь неосторожные заявления, Э. Макрон признает завершение традиционной линии голлистской дипломатии на переговоры и посредничество, когда-то выделявшей Париж из общего ряда западных стран. Стремясь к сомнительному статусу одного из главных «ястребов» внутри НАТО, французское руководство кладет на алтарь трансатлантической солидарности стратегическое мышление, а значит, и ту самую автономию ЕС, которую само же так активно пыталось претворять в жизнь.

Статья подготовлена в рамках грантового проекта Российского научного фонда № 22-78-00198, https://rscf.ru/project/22-78-00198/.