Южно-миграционное цунами: коммунитарная линия ЕС и нацэгоизм

В течение 2014 г. свыше 180 тыс. беженцев из Ливии пытались пересечь Средиземное море, при этом около 2 тыс. из них утонули или погибли из-за невыносимых условий. Эти цифры приблизительные, но из них следуют, по крайней мере, два бесспорных факта: число тех, кто воспользовался этим маршрутом, намного больше, чем когда-либо прежде и даже превышает аналогичные показатели по двум другим не менее популярным маршрутам – из Марокко в Испанию и через сухопутную границу из Турции в Грецию.

В течение 2014 г. свыше 180 тыс. беженцев из Ливии пытались пересечь Средиземное море, при этом около 2 тыс. из них утонули или погибли из-за невыносимых условий. Эти цифры приблизительные, но из них следуют, по крайней мере, два бесспорных факта: число тех, кто воспользовался этим маршрутом, намного больше, чем когда-либо прежде и даже превышает аналогичные показатели по двум другим не менее популярным маршрутам – из Марокко в Испанию и через сухопутную границу из Турции в Грецию. Сегодня Ливия представляет собой важнейшую транзитную зону, и объем перевозок эмигрантов, как через ее территорию, так и по морю, будет, очевидно, только увеличиваться. Поскольку погодные условия на море по большей части благоприятные, в ближайшие месяцы следует ожидать очередного наплыва беженцев.

Реакция на стратегический вызов

Столкнувшись с усилением угрозы гуманитарной катастрофы, руководство Евросоюза провело 23 апреля 2015 г. в Брюсселе чрезвычайный саммит, который был специально посвящен обсуждению иммиграционной проблематики. 11 мая 2015 г. Верховный представитель ЕС по вопросам внешней политики и безопасности Фредерика Могерини обратилась в Совет Безопасности ООН с просьбой вмешаться и воспрепятствовать потокам беженцев, устремившихся из Ливии на о. Сицилия. А 18 мая на пресс-конференции в Брюсселе Ф. Могерини заявила о достижении на уровне министров иностранных дел и министров обороны стран-членов ЕС договоренности о начале военно-морской операции по противодействию криминальным организациям, которые направляют нелегальных мигрантов в Средиземное море. Иными словами, речь идет уже не о гуманитарной, а о полноценной силовой операции. Кроме того, планируется утроить субсидирование Европейского агентства пограничной охраны (Frontex), которое будет проводить в 2015–2016 гг. самостоятельные операции по патрулированию и спасению на море «Тритон» и «Посейдон». Изменения в бюджете на 2015 г. обеспечат необходимые фонды. В общей сложности речь идет о 89 млн евро, включая 57 млн евро в Европейский фонд по делам мигрантов, беженцев и интеграции (AMIF) и 5 млн евро на финансирование работ по устранению последствий чрезвычайных ситуаций через Фонд для пограничных государств-членов.

economist.com

Нынешний взрывной рост южной миграции порождает для ЕС целый комплекс проблем, связанных с перераспределением беженцев между европейскими странами (проблема квотирования). Непосредственными результатами очередной иммиграционной волны стали враждебное отношение многих коренных жителей Европы к «чужакам», повсеместное усиление позиций праворадикальных партий, обострение внутренних этнонациональных, конфессиональных и прочих противоречий.

Предложения по квотам вызывают яростное сопротивление не только оппозиции, но и правительств стран-членов, особенно Великобритании, Франции, Дании, Венгрии, государств Балтии. Венгрия уже приступила к строительству на границе с Сербией защитной стены протяженностью 175 км. Нечто подобное против соседней Турции возвела и Греция (за ней следует Болгария). Великобритания намерена самостоятельно высокотехнологическими методами укрепить свою часть высокоскоростного тоннеля под Ла-Маншем (в частности, из-за беспорядков в Кале). У Испании есть своя защитная полоса против беженцев из Марокко, протянувшаяся в африканских анклавах Сеута и Мелилья. В июле 2015 г. Австрия и Дания заявили о временном выходе из Шенгенских соглашений с целью усилить въездной контроль на национальных границах с Италией и ФРГ соответственно. Франция выступает против введения системы квот в целом. В Лондоне полагают, что европейские инициативы в этой сфере не должны затрагивать Великобританию, в прошлом крупнейшую колониальную державу, достигшую высокого уровня мультикультурализма. В то же время такие страны, как Германия, Италия и Швеция в течение многих лет несут на себе основную нагрузку по приему беженцев. Так, в 2014 г. 80-миллионная ФРГ приняла 202 тыс. иммигрантов, 10-миллионная Швеция – 32 тыс., тогда как 65-миллионная Великобритания – 31 тыс., а 50-миллионная Испания – 1585 человек.

Налицо столкновение интересов стран-членов ЕС: с одной стороны, государства, расположенные на внешних границах Евросоюза, хотят их укрепления и требуют «разделить бремя», с другой – удаленные от внешних границ государства Центральной и Северной Европы не желают «платить по чужим счетам», пока южные соседи не приведут в порядок свои национальные системы приема беженцев и обеспечения их безопасности. На столь разных позициях Евросоюз стоит уже двадцать лет. Брюссель обязал все 28 стран-членов принять часть мигрантов у себя. Так, далекая от Африки Польша должна будет приютить 1200 арабов и африканцев из Сомали, Йемена, Южного Судана и других стран континента, а насаждающие этноцентризм страны Балтии – 753 (Латвия – 220, Эстония – 326, Литва – 207). Таким образом удалось распределить лишь около 32 тыс. из предполагавшихся 40 тыс. человек, однако легализация даже столь крохотной части мигрантов встретила жесткое сопротивление [1].

Дисфункции единой линии ЕС

economist.com

Согласно Дублинскому соглашению 1990 г., которое регулирует общую коммунитарную иммиграционную политику ЕС и политику в отношении беженцев, ответственность за рассмотрение вопроса о получении убежища возлагается на страну, чью границу изначально пересек мигрант, въезжая на территорию Европейского союза. Иными словами, любой эмигрант может подать заявку на предоставление убежища там, куда он впервые обратился. 90% беженцев, пересекающих единую границу Евросоюза, делают это в Италии, Испании и Греции, хотя в большинстве своем они не собираются здесь оставаться, а стремятся перебраться в более благополучные североевропейские государства. Никакой общей стройной коммунитарной иммиграционной политики, в частности, системы приема беженцев в ЕС на самом деле не существует. Если ФРГ и Швеция имеют развитые и хорошо организованные миграционные системы [2], то у некоторых других стран-членов вообще нет никакой «системы», достойной этого названия. Хотя структуры Евросоюза приняли массу правил, предписаний и регламентов, призванных «уравнять» системы приема беженцев в разных странах, большинство государств-членов эти правила не выполняют, а у Брюсселя очень мало рычагов давления, чтобы побудить их гармонизировать национальное законодательство и правоприменительную практику.

Реально действенным механизмом представляется заблаговременное осуществление экономических мер на месте проживания потенциальных мигрантов. Например, власти Нидерландов заявили, что собираются вложить в экономики африканских стран 50 млн евро. По словам нидерландского министра внешней торговли и сотрудничества в целях развития Лилиан Плумен, обозначенная сумма – это потенциальные рабочие места в Гане, Сенегале и Тунисе. Однако подобная практика еще не стала массовым явлением или целевой программой Евросоюза, и о ее влиянии на сдерживание африканской эмиграции говорить пока рано.

Факторы выталкивания и притяжения

Многие арабы и африканцы вынуждены становиться беженцами в силу целого ряда причин – экономических, политических, религиозных и пр. Одни покидают свой кров из-за разворачивающихся кровавых внутренних конфликтов, как, например, в Сирии, Ираке, Йемене, Сомали, хотя трудно точно определить их количество в общей массе беженцев, пересекающих Средиземное море. Другие бросают все и бегут от тоталитарных режимов, как в Эритрее. Много и тех, кто пытается найти свое счастье в Европе, так как на родине не ощущает ценности собственной жизни. Именно эти факторы выталкивания питают растущий наплыв мигрантов, устремляющихся через средиземноморские воды в Европу.

Немаловажную роль в расширении масштабов гуманитарных бедствий и катастроф играют факторы демографии (экзогенная демодинамика) и экстремального климата. Поскольку государства Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки проявляют полное безразличие к оттоку своих сограждан, а ЕС наряду с моральной поддержкой еще и выделяет финансирование, складываются факторы притяжения, в свете действия которых Европа представляется миллионам обездоленных из беднейших регионов землей обетованной. Совокупное воздействие факторов выталкивания и притяжения побуждает многих жителей пустынной зоны Сахеля и Северной Африки идти на риск и отправляться к ливийскому побережью, так как путь через Средиземное море видится им не столь опасным. Европейцы, в свою очередь, полагают, что должны помогать бедствующим людям по гуманитарным соображениям. Но при этом они задаются вопросом: не приведет ли поддержка европейских стран к росту противозаконных перевозок, повышению безопасности нежелательной эмиграции, увеличению количества нуждающихся, укреплению криминальных сетей транспортировки переселенцев?

Тупики реальной политики

REUTERS/Regis Duvignau
Вадим Войников:
Кризис в Кале: проблемы незаконного
пересечения французско-британской границы

В Старом Свете большинство элит и обществ сегодня сходятся во мнении, что в глобализирующемся мире трудно найти эффективные решения, которые гармонично сочетали бы политический и этический аспекты выхода из сложной политической и гуманитарной ситуации. Пресловутая альтернатива нынешней иммиграционной политике ЕС – более плотная охрана границ, высылка нелегалов, уголовное преследование торговцев людьми, наказание предпринимателей, использующих рабский труд мигрантов, меры против фиктивных браков, информационный обмен данными, жесткая визовая политика, защита прав женщин, детей и т.д. – представляется этому большинству в виде серии вынужденных непростых решений, которые никто не считает взвешенными и оптимальными. Эффективное решение, которое, к счастью, немыслимо в Европе по политическим причинам, – уничтожение мириады судов и суденышек, которые криминальные сети используют для транспортировки мигрантов через Средиземное море. Чтобы попасть на борт этих транспортных средств, каждый бесправный беженец платит противоправным перевозчикам, по разным данным, от 5 до 10 тыс. долл. Некоторые горячие головы в Европе (призывающие строить «крепость Европа») допускают, что нужно начинать с первичного звена транспортной цепочки, т.е. топить суда контрабандистов [3].

В Евросоюзе пока не удалось достичь согласия относительно силового решения данного вопроса, предусматривающего патрулирование, например, юго-восточных границ Ливии для приостановки потоков беженцев и возвращения их назад. Не получили поддержки и предложения об использовании дронов для нападения на транспорт, о направлении спецподразделений коммандос для саботажа в местах размещения транспортных судов, лодок в ливийских гаванях и т.д. Но как подойти к аналогичным крайне сомнительным решениям, пока непонятно, ведь в ходе подобных акций полицейским силам ЕС придется нарушать международное морское право, принципы свободы судоходства, границы и суверенитет приграничных государств. С этим комплексом непростых международно-правовых вопросов можно будет справиться, как считают многие политики, эксперты и специалисты, только заручившись соответствующим решением Совета Безопасности и мандатом ООН. Аналогичные меры позволят, видимо, сократить поток экономических беженцев, но вряд ли лишат привлекательности образ процветающей благополучной Европы для многомиллионной армии эмигрантов с Ближнего и Среднего Востока и с африканского континента.

Другая возможная мера, которая сейчас обсуждается в Евросоюзе, – жесткая борьба с криминалитетом, который стоит за транспортировкой беженцев через Средиземное море. При всей своей разумности она представляется труднореализуемой и малоэффективной. Во-первых, нет единой криминальной организации, которая управляла бы «эмиграционным бизнесом». Существующие многочисленные преступные группы, структуры и группировки достаточно мобильны, гибки и размыты. Во-вторых, без взаимодействия с полицейскими силами североафриканских государств Европолу (с 1 января 2010 г. Агентство ЕС, координирующее работу полицейских служб всех 28 стран-членов) вряд ли удастся справиться с этой непростой задачей. К тому же в ряде государств, таких как Ливия, практически отсутствуют центральная власть и эффективный контроль (один из важнейших признаков государственности) над национальной территорией, соответствующие госструктуры и т.д. Поэтому Евросоюзу следует, очевидно, воссоздать то, что он сам первоначально разрушил в 2011 г. – централизованное ливийское государство. В целом это означает, что не так важно, сколько сетей или криминальных групп будет уничтожено в местах отправления незаконных эмигрантов в Старый Свет. Гораздо большее значение имеют условия воспроизводства ситуации в будущем.

Еще одно возможное решение, которое широко обсуждается в ЕС, – создание лагерей беженцев на другой стороне Средиземного моря, откуда они отправляются в Европу. В связи с этим встают вопросы: как защитить эти бивуаки от противоборствующих сил, скажем, в Ливии, сколько понадобится полицейских для их охраны и т.д.? Важно, чтобы Евросоюз не только решил принимать беженцев, но и начал делать это по-другому, например, забирая их прямо из лагерей в Ливане, Иордании, Ираке, расширяя систему квот и пр. Таким образом, вместо хаоса необходимо создать некую контролируемую систему.

Мрачные перспективы

REUTERS/Yannis Behrakis
Вадим Войников:
Упадет ли крепость?

Никакого быстрого и эффективного решения в сложившейся ситуации не существует. Евросоюзу и России следует быть готовыми к тому, что в ближайшие годы она не изменится. ЕС столкнется с серьезными трудностями при выработке и реализации своей долгосрочной политической линии как в отношении стран-«экспортеров» беженцев, так и относительно своей общей пограничной и иммиграционной политики. Гносеологически существовавшие в Европе концепции построения мультикультурного социума можно считать моделями социокультурной вестернизированной парадигмы глобализации. Для Старого Света принятие этой модели будет означать закономерный и неминуемый крах национального государства, поскольку она ведет к постепенному размыванию коренных этносов, эрозии государствообразующих народов и социально-политической энтропии. Эти процессы, с одной стороны, – результат политических решений европейских элит по привлечению дешевой рабочей силы мигрантов для успешного развития национальных экономик в условиях старения коренного населения, а с другой – побочный продукт социальных экспериментов по искусственному формированию мультикультурной общности европейских народов со значительной идеологической наднациональной доминантой [4]. Напомним, что еще в 2011 г. на официальном уровне в ЕС (А. Меркель, Д. Кэмерон) был признан провал политики мультикультурализма, обусловленный его чрезмерным ослаблением вследствие утраты сопротивляемости к собственноручно созданной проблеме поощрения иммиграционных потоков.

* * *

Лидеры стран ЕС на специальном саммите по вопросам миграции в апреле 2015 г. сделали, очевидно, лишь первые шаги по адаптации своего курса к сложившейся в миграционной сфере ситуации. За ними вскоре должны последовать и другие, поскольку ни на законодательном, ни на институциональном, ни на организационно-политическом уровне главная проблема не решена. Дебаты по миграционной политике свидетельствуют о том, что, с одной стороны, в ЕС есть силы, желающие оставить все как есть, а с другой – растет понимание необходимости коренных перемен. Несмотря на чрезвычайный характер эмиграционного вызова, в Брюсселе и в столицах стран-членов продолжают структурно рассматривать данную проблематику на уровне текущих вопросов с использованием привычного инструментария. К тому же практические, политические противоречия в миграционной сфере между странами-членами в настоящее время слишком велики.

Ведущие державы Евросоюза ведут острую полемику по вопросу о характере и масштабах предстоящих изменений иммиграционной политики. Фактически речь идет о судьбе и перспективах Старого Света как отдельной, самостоятельной цивилизации. Выработка общей линии ЕС в этой сфере должна базироваться на учете интересов как стран-источников миграции, так и принимающих европейских государств. В международных документах и национальных законодательствах должны получить отражение согласованные юридические нормы, правила обустройства, адаптации и интеграции мигрантов в европейскую действительность. Чтобы справиться с цунами средиземноморской эмиграции, Европе необходимо приложить сверхусилия, на деле доказать приверженность своим лучшим идеалам (свободы, сотрудничества, солидарности, равенства, единства), проявить высшие качества мощного, демократического, подлинного «центра силы». России, оказавшейся не только на перекрестке миграционных потоков между Востоком и Западом, но и ставшей территорией массового приема иммигрантов, следует пристальнее присмотреться к острой миграционной проблематике, вести по ней политический диалог и консультации с заинтересованными партнерами в Европе.

1. Председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер заявил, что момент истины в разрешении миграционного кризиса в ЕС настанет в 2016 г., когда Еврокомиссия и Европарламент подготовят на законодательном уровне систему квот на размещение мигрантов.

2. Более половины беженцев (57% или 6 тыс. человек), которые прибыли в Швецию в 2014 г. и по условиям Дублинской конвенции должны были быть отправлены в первую страну пребывания, предпочли перейти на нелегальное положение. Если им удастся скрываться на протяжении 18 месяцев, их уже не будут депортировать, и они смогут подать ходатайство на получение убежища в Швеции.

3. Британская газета «The Guardian» опубликовала материал, в котором сообщается, что военными структурами Евросоюза (видимо, не без содействия НАТО) подготовлен план, предусматривающий проведение военной операции якобы с целью уничтожения нелегальной инфраструктуры, созданной контрабандистами для переправки мигрантов из Северной Африки в страны ЕС.

4. Воронов К. Феномен Брейвика и европейский антиджихадизм // Мировая экономика и международные отношения. 2013. № 6. C. 90–101.