Запад в точке бифуркации: современный популизм как вызов либеральной демократии

Взлет популизма в странах Запада в XXI в. стал серьезным симптомом глубинных социокультурных, экономических и политических трансформаций общества, протекающих под воздействием информационно-технологической революции, глобализации и демографических изменений. Ответной реакцией на коренные сдвиги стало усиление в западном общественном сознании страхов перед иммиграцией, потерей культурной идентичности, роботизацией рабочих мест, экономической стагнацией, коллапсом «государства всеобщего благосостояния».

С одной стороны, современный популизм — продукт либеральной демократии, и популистские лидеры при завоевании власти начинают приспосабливать свою политику под демократические институты. Но с другой — он несет в себе мощный антидемократический посыл, поэтому столкновение либеральной демократии с популизмом — серьезная угроза для Запада.

Примеры из прошлого наглядно демонстрируют, что в кризисных ситуациях народные массы с легкостью подпадали под обольстительную риторику популистов и слепо следовали их идеологическим доктринам. Подобные помрачения приводили к тяжелым последствиям не только для западных народов, но и для всего мира.

Будущий внутриполитический дизайн Европы и Северной Америки во многом зависит от исхода текущего поединка. Сможет ли либеральная демократия быстро и эффективно адаптироваться к популистскому вызову, или антидемократическая популистская волна продолжит захлестывать западные страны, все больше размывая их идейно-политическую и институциональную архитектуру?

Взлет популизма в странах Запада в XXI в. стал серьезным симптомом глубинных социокультурных, экономических и политических трансформаций общества, протекающих под воздействием информационно-технологической революции, глобализации и демографических изменений. Ответной реакцией на коренные сдвиги стало усиление в западном общественном сознании страхов перед иммиграцией, потерей культурной идентичности, роботизацией рабочих мест, экономической стагнацией, коллапсом «государства всеобщего благосостояния».

Литература изобилует трактовками популизма. Одни авторы интерпретируют его как политический стиль, другие — рассматривают его как не подкрепленную фактами и делами риторику, третьи — видят в нем электоральную стратегию по мобилизации масс, четвертые — склонны отождествлять популизм и демократию. Столь широкий спектр мнений красноречиво свидетельствует о многогранности рассматриваемого явления. Разрешение вопросов «что есть современный популизм?» и «как он соотносится с либеральной демократией?» требует нетривиального подхода, который позволил бы взглянуть на сущностные характеристики рассматриваемых явлений. Поэтому представляется небезынтересным взглянуть на популизм с точки зрения его внутренней «идеологической морфологии».

Константин Воронов:
Лабиринты европейского популизма: клише и сущность

Популизм понимается нами как фрагментированная идеология, разделяющая общество на две однородных и антагонистических группы — «благородный народ» и «коррумпированная элита» — и исходит из того, что политика должна быть выражением общей «воли народа».

Либеральная демократия, наш взгляд, — система общественно-политического устройства, базирующаяся на идее политического равенства, при которой реализуются свободные и независимые выборы, суверенитет народа, правление большинства, а также соблюдаются права меньшинства.

Хотя феномен популизма обладает долгой историей, если не сказать многовековой, в современном его издании проявились определенные особенности: антидемократичность, антиплюрализм, антиглобализм, поляризационность, авторитарность. Конкретные кейсы политики популистских сил в Австрии, Бельгии, Великобритании, Венгрии, Германии, Италии, Франции, Польше, Эстонии, Швейцарии, США в большей или меньшей степени подтверждают общую характеристику.

При этом ключевым моментом для современного варианта популизма можно считать то, что, по сути, он является продуктом либеральной демократии, которая базируется на институтах представительства и подотчетности, ценностях плюрализма и свободы, правах человека и верховенстве закона. В этом плане рост популистских партий и движений последнего времени стал проверкой на прочность для западных идейных, политических и институциональных систем.

Таким образом, вызов современного популизма либеральной демократии заключается в ее способности идейно-политически и институционально противостоять антидемократическим тенденциям. В связи с этим имеет особое значение способность либеральной демократии выработать эффективные механизмы адаптации к идейным притязаниям и практике популизма.

Рассматривая популизм в идеологическом фокусе, можно выявить его свойства как фрагментированной идеологии, которая не является самостоятельной, а использует концепты основных идеологий для формирования собственного дискурса. Популизм может формулировать свою повестку, прибегая как левым (социал-демократические/либеральные) идеям, так и к правым (консервативные). Отсюда от кейса к кейсу отдельные политические силы получают право- или лево-популистскую характеристику. Основная идеология как самостоятельная система идей, обобщенная на политико-философском уровне, является в данном случае своеобразным «донором».

Сергей Шеин:
Европейские политические элиты тестируют стрессоустойчивость?

Анализируя идеологию современного популизма, можно выделить его внутреннюю концептуальную структуру. Во-первых, базовым элементом популизма является антитеза идеализированного «благородного народа» и космополитичной «коррумпированной элиты», которая узурпировала суверенитет народа и использует власть в своих корыстных целях. Подобное противопоставление отчетливо прослеживается в риторике Дональда Трампа (США), Марин Ле Пен (Франция), Найджела Фараджа (Великобритания), Кристофера Блохера (Швейцария), Хайнца-Христиана Штрахе (Австрия), Беппе Грило (Италия), Виктора Орбана (Венгрия), Ярослава Качинского (Польша) и ряда других лидеров.

«Благородный народ» в речах популистов представляется в образе некой единой, морально чистой и не подверженной изменениям символической сущности. Прообразом современных популистов, идеализирующих народ, нередко называют российских народников, развернувших свою деятельность во второй половине XIX — начале XX вв.

«Коррумпированная элита» рассматривается современными популистами как маленькая группа, оторванная и далекая от народа в географическом, культурном, ценностном, экономическом, социальном планах, использующая общественные ресурсы для поддержания собственного статуса.

Другой важной особенностью современного популизма является его склонность апеллировать не к свободному, а к императивному манданту, предполагающему, что план действий для выборных лиц сформулирован заранее. Зачастую популисты, исходя из собственных представлений о «единой народной воле», сами создают и постулируют политическую повестку. Позиционируя себя как истинных выразителей, а точнее даже проводников интересов народа, они снимают с себя ответственность за политические решения и их последствия, поскольку при любом негативном исходе они могут заявить: «это не наша ошибка, мы лишь выполняли волю народа».

В-третьих, популизм стремится исключить из политического дискурса и процесса неудобное для него меньшинство. Конструируя общность «благородный народ», популисты выносят за скобки и дискриминируют все те группы граждан, которые не вписываются в их концепт. Получается, что популисты артикулируют чаяния большинства, возводя большинство в ранг народа как целого. Остальные, чья идентичность не совпадает с идейным концептом популизма, народом не считаются.

Кроме того, популизм быстро набирает обороты там, где слабы партийные системы и процветает политика идентичности, которая создает благоприятные условия общественной поляризации и предоставляет популизму необходимый инструментарий для проведения демаркационных линий внутри социума. Именно поэтому популизм зачастую не вырабатывает свои критерии и признаки идентичности, а использует уже существующие, на которых формирует концепты «своих» и «чужих».

Сергей Шеин:
Выборы в Европарламент 2019: возможен ли правопопулистский альянс?

Стоит также добавить, что от искаженного взгляда популистов на народ проистекает их склонность к борьбе со свободой слова, плюрализмом, политическим разнообразием. Опираясь в острой политической борьбе на свою идейную модель, популисты не стесняются использовать весь инструментарий. Политические оппоненты, критически настроенные СМИ, меньшинства, интеллектуалы, истеблишмент маркируются ими как «враги народа и государства». Противники популистов представляются врагами всего народа, препятствующими реализации его интересов, и, следовательно, не имеют право на существование, по крайне мере, в общественно-политическом пространстве.

Наконец, популизм как идеологический конструкт несет в себе мощный авторитарный посыл, проявляющийся как в ориентации на харизматичного лидера, так и в стремлении отбросить демократические механизмы и институты. Репрезентативные притязания популистов, отразившиеся в формуле «мы выражаем волю народа», требуют непосредственного осуществления политической программы, минуя всякие формализованные процедуры. По логике популистов, нет необходимости в дебатах, поскольку и так ясно, что и как нужно делать, а институты и технократическая прослойка лишь создают препятствия на пути реализации намеченных планов.

В свою очередь западная либеральная демократия в идейном плане представляет собой полную противоположность популизму. Прежде всего, она дает большинству возможность наделить властными полномочиями представителей, чьи действия будут (или не будут) соответствовать ожиданиям электората. Важно подчеркнуть, что основополагающими для нее являются свободы граждан, плюрализм и права человека, в том числе меньшинства. Однако практика либеральной демократии, которая возвела в ранг политической религии политкорректность, «позитивную» дискриминацию и вывела на первый план права меньшинств, спровоцировала ощущение заброшенности и отчужденности у части избирателей.

Более того, демократические выборы предполагают, что проигравшая сторона не будет вытеснена с общественно-политического поля, но при изменении электоральных условий она сможет быть представлена во власти и реализует свои интересы. Другими словами, либеральная демократия предполагает, что вы можете проиграть, но проигрывать вы будете не всегда. Однако превалирование прогрессистского дискурса, нарастание экономического, политического, социокультурного разрыва между элитой и рядовыми гражданами серьезно пошатнули убежденность в этом постулате. Оказалось, что так называемые «лузеры глобализации» проигрывают всегда.

В конечном счете на выборах важны цифры и голоса, а не моральная воля некой идеальной сущности, поскольку наименьшей составляющей единицей народа является индивид. Решения, выносимые на основании демократических выборов, не носят абсолютный характер и не приводят к тому, что всякая оппозиция априори безнравственна и не имеет права на существование. Тем не менее тенденции, связанные с вытеснением из общественно-политической сферы важных для значительной части общества ценностей, в частности консервативных, стали дополнительным катализатором роста популизма.

Андрей Кортунов:
Почему я не верю в евроскептиков

Необходимо отметить, что в рамках концепции либеральной демократии народ может быть представлен только институционально. Избранное большинство в парламенте или должностное лицо — это не народ, а доверенные лица некоторой части избирателей, которые несут за свои действия ответственность на основе свободного мандата. Но на практике доведение до крайности технократического подхода, при котором принятие решений оказалось в значительной степени делегировано «просвещенной» бюрократии, спровоцировало скептическое отношение к элите в массах.

Наконец, партийно-политическая система — это тот институциональный каркас либеральной демократии, который обеспечивает реализацию народного суверенитета и интересов различных социальных слоев. Она является выражением идеи политического разнообразия и широкого представительства и одновременно символом единства. Однако именно деградация партий в странах Запада, наблюдающаяся в последние десятилетия, стала ахиллесовой пятой либеральной демократии в ее противостоянии с популизмом. Партийные структуры не смогли вовремя отреагировать на меняющиеся внутренние и внешние условия, новые запросы общества и предложить адекватные идейные альтернативы, поэтому лакуну с успехом заполнил популизм.

***

С одной стороны, современный популизм — продукт либеральной демократии, и популистские лидеры при завоевании власти начинают приспосабливать свою политику под демократические институты. Но с другой — он несет в себе мощный антидемократический посыл, поэтому столкновение либеральной демократии с популизмом — серьезная угроза для Запада.

Примеры из прошлого наглядно демонстрируют, что в кризисных ситуациях народные массы с легкостью подпадали под обольстительную риторику популистов и слепо следовали их идеологическим доктринам. Подобные помрачения приводили к тяжелым последствиям не только для западных народов, но и для всего мира.

Будущий внутриполитический дизайн Европы и Северной Америки во многом зависит от исхода текущего поединка. Сможет ли либеральная демократия быстро и эффективно адаптироваться к популистскому вызову, или антидемократическая популистская волна продолжит захлестывать западные страны, все больше размывая их идейно-политическую и институциональную архитектуру?