Жизнь после «Фукусимы»: мирный атом в Восточной Азии

Аварию на японской АЭС «Фукусима-1» 11 марта 2011 г. принято считать событием, разделившим современную историю ядерной энергетики в региональном (а то и мировом) масштабе на «до» и «после». Если в конце 2000-х гг. было принято говорить о «ядерном ренессансе», транслируя позитивные прогнозы касательно внедрения мирного атома, то в текущем десятилетии отдельные страны попросту отказываются от ядерных программ.

Восточноазиатский регион подвергся непосредственному влиянию последствий аварии на «Фукусима-1» ввиду непосредственной географической близости к указанной АЭС. При этом речь идёт не столько о радиоактивном загрязнении, сколько о значении инцидента для принятия политических решений о будущем атомной энергетики в странах Восточной Азии. В регионе наблюдаются разнонаправленные тенденции: если КНР компенсирует растущие энергетические потребности за счёт строительства новых АЭС, то остальные игроки взяли курс на снижение доли мирного атома в энергобалансе.

В качестве черты, общей для всех государств Восточной Азии, следует выделить определённую зависимость, которую они имели на первоначальном этапе от поставщиков ядерных технологий, в основном западных. Современные конструкции реакторов, которые работают в Китае, Республике Корея и Японии, основаны на опыте американских или европейских корпораций. На данном этапе такое копирование технологий характерно в большей степени для Китая, однако ранее реакторы поставлялись американской стороной, например, в Японию и Южную Корею.

События на АЭС «Фукусима-1» отразились на планах правительств стран Восточной Азии по развитию мирного атома (прежде всего в связи с противодействием общественности). Даже в относительно благополучном в этом отношении Китае образовались определённые препятствия для реализации планов по расширению использования мирного атома. Несмотря на традиционно оптимистичные оценки МАГАТЭ касательно перспективности атомной энергетики в восточноазиатском регионе, точкой роста в этом отношении видится лишь Китайская Народная Республика. Странам региона, сталкивающимся с риском увеличения зависимости от импорта углеводородов, в одночасье сложно закрыть образовавшуюся нишу за счёт возобновляемых источников энергии. Соответственно, выход из атомной энергетики для этих стран видится скорее политическим решением, направленным на удовлетворение требований электората. Это негативно сказывается на НИОКР в ядерной сфере, в особенности в Японии и Южной Корее (в том числе в рамках многосторонних инициатив в области ядерного топливного цикла).

Аварию на японской АЭС «Фукусима-1» 11 марта 2011 г. принято считать событием, разделившим современную историю ядерной энергетики в региональном (а то и мировом) масштабе на «до» и «после». Если в конце 2000-х гг. было принято говорить о «ядерном ренессансе», транслируя позитивные прогнозы касательно внедрения мирного атома, то в текущем десятилетии отдельные страны попросту отказываются от ядерных программ.

Восточноазиатский регион подвергся непосредственному влиянию последствий аварии на «Фукусима-1» ввиду непосредственной географической близости к указанной АЭС. При этом речь идёт не столько о радиоактивном загрязнении, сколько о значении инцидента для принятия политических решений о будущем атомной энергетики в странах Восточной Азии. В регионе наблюдаются разнонаправленные тенденции: если КНР компенсирует растущие энергетические потребности за счёт строительства новых АЭС, то остальные игроки взяли курс на снижение доли мирного атома в энергобалансе.

В качестве черты, общей для всех государств Восточной Азии, следует выделить определённую зависимость, которую они имели на первоначальном этапе от поставщиков ядерных технологий, в основном западных. Современные конструкции реакторов, которые работают в Китае, Республике Корея и Японии, основаны на опыте американских или европейских корпораций. На данном этапе такое копирование технологий характерно в большей степени для Китая, однако ранее реакторы поставлялись американской стороной, например, в Японию и Южную Корею.

Дмитрий Стрельцов:
Фукусима. Горькие уроки японской катастрофы

Япония: «тёмные века» атомной эры

До 2011 г. атомная индустрия Японии находилась в фазе стремительного развития: страна занимала третье место в мире по числу реакторов после Франции и США (их было 54). Ядерная энергетика в это время покрывала около 30% энергетических потребностей страны. Одной из важнейших причин активного развития мирной ядерной программы явилась бедная ресурсно-минеральная база Японии и зависимость от импорта энергоносителей.

Интересно, что разработкой реакторов занимались собственно японские компании, деятельность которых не ограничивается атомной энергетикой: Toshiba, Hitachi, Mitsubishi Heavy Industries. Например, группу Mitsubishi принято относить к так называемым «кэйрэцу» (яп. 系列), индустриальным гигантам, вовлечённым в самые разные отрасли промышленности.

Справедливости ради следует отметить, что регулярные сбои в системах безопасности АЭС (зачастую сопряжённые с гибелью персонала) происходили ещё в 1990-е и 2000-е гг. Это были инциденты, связанные с утечкой радиоактивного пара, сбои в системах охлаждения реакторов после землетрясений (особенно в 2007 г.)

После аварии на АЭС «Фукусима-1» все атомные электростанции Японии были временно закрыты для проведения соответствующих проверок на предмет безопасности. Именно тогда получил популярность лозунг 「原発のない明日を」 (перевод с яп.: «За будущее без атомной энергетики»), который со времён постфукусимских протестов используется апологетами полного отказа от ядерной энергии. Одно из самых массовых протестных шествий прошло в токийском парке Ёёги в июле 2012 г., собравшее более 100 тыс. человек.

Последствия аварии на АЭС «Фукусима-1» для Японии оказались действительно критичными: пришлось в кратчайшие сроки искать альтернативы для обеспечения энергоснабжения развитой экономики. Это не могло не привести к ощутимому росту цен на электроэнергию. Была остановлена выработка энергии на крупнейшей АЭС мира «Касивадзаки-Карива» (общая мощность на 2010 г. — 8 212 МВт). Ощутимы и имиджевые потери компаний, занимающихся атомной энергетикой, как и самой идеи мирного атома. Как результат, на 2018 г. атомная энергетика составляла лишь 6,2% от всего энергобаланса Японии при девяти работающих реакторах, подключенных к энергосети. Тем не менее кабинет министров в июле 2018 г. принял план, согласно которому эту цифру к 2030 г. стоит поднять до 20%. Антиядерный протест становится политической картой, которую внешние силы (в особенности Южная Корея на фоне недавнего конфликта) пытаются разыграть в преддверии Летних Олимпийских игр 2020 г.

Китайская Народная Республика: сохранить и приумножить

В последнее время растущая необходимость поиска альтернатив углеводородам для энергообеспечения страны привела к расширению парка реакторов Китая. На территории КНР расположены 45 действующих атомных энергоблоков, при этом 1/5 от всех строящихся реакторов в мире находится в КНР. Конструкции («дизайны») новых китайских реакторов основаны на соответствующих проектах французской Areva (ныне Orano) и американо-японской Westinghouse.

КНР всё активнее продвигает собственные разработки в области ядерных технологий. Страна готовится к внедрению первого в мире реактора четвёртого поколения (речь идёт о высокотемпературном газоохлаждаемом реакторе, разработанном в китайских научно-исследовательских центрах). Кроме того, активно ведётся работа над созданием реактора на быстрых нейтронах, в том числе в сотрудничестве с российской стороной. Ещё одной тенденцией развития атомной программы КНР является строительство АЭС в провинциях, не имеющих выхода к морю (Хубэй, Цзянси). Однако события 2011 г. на АЭС «Фукусима-1» привели к пересмотру национальных правил в области физической ядерной безопасности, переносу сроков строительства и ввода в эксплуатацию ряда энергоблоков.

Отдельные проявления влияния общественного мнения на принятие решений в атомной сфере были характерны даже для КНР. В августе 2016 г. в городе Ляньюньган (в непосредственной близости от АЭС «Тяньвань», на которой стоят реакторы ГК Росатом) прошли протесты против китайско-французской сделки о строительстве завода для переработки отработавшего ядерного топлива. Общественные волнения привели к реальным результатам — соответствующие переговоры между Китаем и Францией были временно приостановлены.

Ильдар Ахтамзян:
Будущее мировой атомной энергетики

В текущий, 13-й, пятилетний план (2016–2020 гг.) были заложены амбициозные проекты по строительству сорока энергоблоков! Тем не менее темпы строительства явно отставали от запланированных, и доля атомной энергетики в энергобалансе Китая на 2017 г. не превышала 3%. На фоне банкротства и реструктуризации Westinghouse и Areva (Orano) Китай может воспользоваться шансом для выхода на международные рынки. КНР уже разрабатывает экспортную стратегию в этой области (ядерная сфера является одной из ключевых для сотрудничества в рамках проекта «Один пояс, один путь»).

Тайвань (Китайская Республика): «Безъядерная родина — 2025»

Острая потребность Тайваня в ядерной энергетике объясняется зависимостью от внешних источников энергии. На острове находится три работающих АЭС, которые обеспечивают около 16% всех нужд экономики в электроэнергии (их совокупная мощность — 5,1 ГВт). В 2014 г. было приостановлено сооружение АЭС «Лунмэнь» с двумя энергоблоками из-за высокой сейсмоопасности.

Тем не менее к 2025 г. завершится заложенный сорокалетний срок эксплуатации каждого из шести действующих реакторов, после чего не будет проведено продление их использования. Такая норма заложена в статье 95 Закона об электроэнергии (кит. трад. 電業法, «дянье фа»), и это официальная позиция находящейся у власти «зелёной коалиции». Против ядерной энергетики неоднократно высказывалась возглавляющая ведущую Демократическую прогрессивную партию президент республики Цай Инвэнь, и такая политика получила название «Безъядерная родина — 2025» (「2025非核家園」, «фэйхэ цзяюань»). Официально причиной такого поворота стало желание инвесторов работать с «доступными, надёжными» источниками энергии. Такую точку зрения разделяет и широкая общественность: в 2017 г. в г. Тайбэй прошли протесты против сохранения ядерной энергетики в энергобалансе страны.

Альтернативой власти Тайваня видят «зелёные» источники энергии. В то же время нельзя не признавать зависимость солнечных и ветровых установок от погодных условий, что рождает необходимость создания дополнительных источников бесперебойного энергоснабжения. В частности, 15 августа 2017 г. произошёл сбой энергоснабжения, парализовавший жизнь главного города острова на несколько часов.

Дмитрий Конухов:
Вакцина для атома: кибербезопасность АЭС

КНДР: «Атом военный — вот наш ответ»

Несмотря на весьма ограниченный объём информации в открытом доступе, в научной и публицистической литературе широко изучена военная ядерная программа КНДР. Тем не менее на территории страны не работает ни одного реактора для энергоснабжения. Для мирных целей энергия атома в Северной Корее не используется, несмотря на острую нехватку энергии и зависимость от угля. Интересно, что на реакторах АЭС возможна наработка плутония, который можно использовать для создания ядерных боезарядов.

Важнейшей проблемой в этой связи для Пхеньяна является возвращение под гарантии МАГАТЭ после событий 1990-х и 2000-х гг. В 1994 г., после «первого ядерного кризиса», было заключено рамочное соглашение между США и КНДР, согласно которому была предусмотрена поставка в Северную Корею двух легководных реакторов в обмен на отказ от военной ядерной программы. Для реализации плана был создан международный консорциум KEDO. Тем не менее взаимные обвинения Вашингтона и Пхеньяна в невыполнении соглашения привели к аннулированию документа и выходу КНДР из ДНЯО. После этого, в 2003 г. Северная Корея уведомила мировое сообщество о сооружении четырёх АЭС с реакторами на лёгкой воде из-за роста энергетических потребностей. Уже после обретения ядерного оружия, в 2009 г. вновь было объявлено о планах создания собственного легководного реактора, и в 2010-е гг. соответствующие работы проводились в исследовательском центре в г. Нёнбён. Несмотря на это, потенциал мирной атомной энергетики КНДР так и остаётся нереализованным по ряду причин (как внутренних, так и внешних).

Республика Корея: на перепутье

Республика Корея сумела создать мощную атомную промышленность во второй половине XX в., наладив сотрудничество с США, которые поставили стране первые исследовательские реакторы. В Южной Корее находится 24 действующих реактора, на 2015 г. на них вырабатывалось порядка 31% электроэнергии страны, при этом за 15 лет планировалось увеличить этот показатель до 60%.

Однако победа Мун Чжэ Ина на внеочередных президентских выборах поставила под угрозу будущее мирного атома в этой стране. Среди его предвыборных обещаний фигурировал отказ от атомной энергетики. Ещё в период президентства Пак Кын Хе активно шли протесты против применения энергии атома на фоне событий в Японии, однако власти на тот момент не обращали на них особого внимания. Антиядерный тезис программы Мун Чжэ Ина оказался не просто предвыборным обещанием: в 2017 г. правительство отказалось продлить лицензии на эксплуатацию ряда реакторов и дать согласие на сооружение новых. Согласно плану 2018 г., альтернативой АЭС руководство страны видит ВИЭ. Такая политика может повлиять и на реорганизацию корпорации KEPCO и её дочерней структуры KHNP, которая занимается строительством и эксплуатацией АЭС.

AP Photo/Ahn Young-joon

Южнокорейская корпорация KEPCO (которую сложно причислить к чэболям ввиду того, что контрольный пакет акций принадлежит правительству и национальному банку)[1] активно ведёт экспорт ядерных технологий. В частности, действует двустороннее соглашение с Индией. Также она участвует в сооружении первой АЭС в ОАЭ. Однако реализация контрактов идёт не без проблем — зачастую переносится срок ввода объекта в эксплуатацию.

Такой курс на отказ от АЭС известный российский кореевед К.В. Асмолов называет популистским. Невозможность переизбрания Мун Чжэ Ина на второй срок оставляет, однако, шансы на перемены в политике Сеула относительно мирного атома.

Проклятие эпохи перемен

События на АЭС «Фукусима-1» повлияли на планы правительств стран Восточной Азии в области развития мирного атома (прежде всего в связи с противодействием общественности). Даже в относительно благополучном в этом отношении Китае образовались определённые препятствия для реализации планов по расширению использования мирного атома. Несмотря на традиционно оптимистичные оценки МАГАТЭ касательно перспективности атомной энергетики в восточноазиатском регионе, точкой роста в этом отношении видится лишь Китайская Народная Республика. Странам региона, сталкивающимся с риском увеличения зависимости от импорта углеводородов, в одночасье сложно закрыть образовавшуюся нишу за счёт возобновляемых источников энергии. Соответственно, выход из атомной энергетики для этих стран видится скорее политическим решением, направленным на удовлетворение требований электората. Это негативно сказывается на НИОКР в ядерной сфере, в особенности в Японии и Южной Корее (в том числе в рамках многосторонних инициатив в области ядерного топливного цикла).

[1] В этом можно найти определённое отличие от японских «кэйрэцу», которые непосредственно задействованы в атомной сфере.