Переворот в Нигере: влияние на субрегион

За день до начала второго саммита «Россия — Африка» в Нигере, делегация которого в Санкт-Петербурге как раз отсутствовала, в Ниамее произошёл военный переворот — таким образом,
в Западной Африке уже четыре граничащих между собой государства оказались под властью более молодого поколения военных. Стоит обратить отдельное внимание на фигуру объявленного главы Национального совета по защите отечества, бывшего командующего президентской гвардией Абдурахмана Тчиани: от смещённого им президента по возрасту его разделяет лишь год (63 и 62 года соответственно), что отличает А. Тчиани от лидеров переворотов в соседних странах (Ибрагиму Траоре в Буркина-Фасо сейчас 35 лет, президенту переходного периода Мали Ассими Гоите — 40 лет).

Окончательные итоги переворота комментировать пока ещё рано, однако спустя неделю можно определить первые контуры значения этого события для субрегиона и процессов на Африканском континенте в целом:

• Динамика политических процессов в субрегионе нарастает. Накопившихся проблем, связанных как с ситуацией внутри стран, так и с их отношениями с внешним миром, оказывается достаточно для того, чтобы ранее лояльные властям вооруженные силы «внезапно» оборачивались против них.
• Для ЭКОВАС переворот в Нигере может стать самым серьёзным вызовом за историю существования сообщества. Все ограничительные меры, предпринятые ЭКОВАС, по итогам прошлых переворотов не привели к желаемому исходу.
• Если Нигерии не удастся предложить своё адекватное видение выстраивания диалога между ЭКОВАС и четырьмя «отколовшимися» от сообщества республиками (в частности, с Нигером), на лидерских амбициях Нигерии фактически может быть поставлен крест.
• В Западной Африке, и так разделённой языковым барьером на англо- и франкоязычную части, постепенно складывается альтернативное ЭКОВАС сообщество «непризнанных режимов». Они вместе ищут варианты борьбы с внешним давлением, в том числе финансовым; они вместе (и между собой) готовы развивать сотрудничество с Москвой в военно-техническом плане.
• Если раньше успех переворота в Нигере ещё мог вызывать вопросы с учётом возможной реакции Франции, то теперь речь идёт о консолидации нового политического пространства, фактически объединённого пактом о взаимопомощи. В таких условиях введение санкций по типу тех, которые последовали в случае с Гвинеей, Мали и Буркина-Фасо, явно не имеет шансов на успех для их инициаторов. Сближению четырёх стран может сопутствовать ужесточение санкционного режима в отношении каждой из них.
• Для западных стран события в регионе в любом случае несут серьёзную угрозу. Прежде всего, это касается Франции, значение Нигера для политики которой существенно выше, чем присутствие Парижа в Мали или Буркина-Фасо. Эксперты изначально ожидали от Франции реакции более жёсткой и решительной, чем раньше. Первичные заявления президента Э. Макрона это отчасти подтверждали. Но на данный момент всё разворачивается, скорее, по привычному сценарию: Франция уже начинает эвакуацию своих граждан из Нигера (впрочем, это не значит, что французский контингент уйдёт так же быстро).

Сейчас Совету по защите отечества придётся доказать свою «профпригодность» к управлению страной в сложных условиях, чтобы в конечном счёте на фоне внешнего давления страна не потеряла управляемость и не скатилась в хаос.

За день до начала второго саммита «Россия — Африка» в Нигере, делегация которого в Санкт-Петербурге как раз отсутствовала, в Ниамее произошёл военный переворот — таким образом,
в Западной Африке уже четыре граничащих между собой государства оказались под властью более молодого поколения военных.

После событий 26 июля смещённым оказался избранный в 2021 г. президент Мохамед Базум, араб по происхождению. Относительно его фигуры примечательны две вещи: во-первых, его инаугурация проходила на фоне неудавшегося переворота (за два дня до этого), помешала которому как раз президентская гвардия (во главе с тем самым А. Тчиани), ныне возглавившая переворот. Поэтому стоит обратить отдельное внимание на фигуру объявленного главы Национального совета по защите отечества, бывшего командующего президентской гвардией Абдурахмана Тчиани: от смещённого им президента по возрасту его разделяет лишь год (63 и 62 года соответственно), что отличает А. Тчиани от лидеров переворотов в соседних странах (президенту переходного периода Буркина-Фасо Ибрагиму Траоре сейчас 35 лет, смещённому в январе 2022 г. Року Каборе — 66 лет; президенту переходного периода Мали Ассими Гоите — 40 лет, смещённому Ба Ндау — 73 года). Некоторые источники говорят о том, что А. Тчиани — православный (что, соответственно, даёт некое объяснение приписываемым нынешним властям симпатиям в отношении России), однако эта информация официально не подтверждалась.

Никита Панин:
«Когда Россия выигрывает, выигрывает и Африка». Коротко об итогах саммита Россия — Африка

Во-вторых, хотя с момента переворота прошло уже около недели, формального заявления об отставке смещенного М. Базума не последовало. Это, в свою очередь, даёт внешним игрокам — в первую очередь, ЭКОВАС — возможность требовать восстановления конституционного порядка, олицетворением которого является избранный на выборах президент М. Базум.

Окончательные итоги переворота комментировать пока ещё рано, однако спустя неделю можно определить первые контуры значения этого события для субрегиона и процессов на Африканском континенте в целом:

— Динамика политических процессов в субрегионе нарастает. Накопившихся проблем, связанных как с ситуацией внутри стран, так и с их отношениями с внешним миром, оказывается достаточно для того, чтобы ранее лояльные властям вооруженные силы «внезапно» оборачивались против них. В частности, ещё в мае 2023 г. М. Базум был уверен, что страна защищена от риска государственного переворота, поскольку видел некий прогресс в решении проблем нестабильности, бедности и недоедания, в том числе благодаря поддержке Франции, ныне открыто критикуемой Национальным советом по защите отечества.

— Для ЭКОВАС переворот в Нигере может стать самым серьёзным вызовом за историю существования сообщества. Если раньше сообщество давало примеры успешного ответа на кризисы (например, оперативное развёртывание военной миссии ECOMIL в 2003 г. во время 2-й гражданской войны в Либерии — пока на смену не пришла миссия ООН), то череда переворотов в Гвинее, Мали и Буркина-Фасо выявила комплексную природу взаимоотношений между странами субрегиона и их внешними партнёрами, а также проблемы интеграции и поиска общих ответов на вызовы. Ведь все ограничительные меры, предпринятые ЭКОВАС, по итогам этих переворотов не привели к желаемому исходу (изначально — «откату» к конституционности, а затем — к передаче власти гражданским правительствам на условиях ЭКОВАС), хотя всем этим мерам сопутствовали и санкции ведущих стран Запада, что должно было усилить изоляцию «новых режимов» и давление на них. И показательно, что ЭКОВАС в данном случае уже привлекает медиатора из страны, которая относится к этому субрегиону, но в ЭКОВАС не входит: президент Чада М. Деби отправился в Ниамей, видимо, чтобы понять планы военного правительства, пришедшего к власти: насколько оно жестко настроено и насколько возможно с ними вести переговоры, прежде чем анонсировать какие-то более жесткие санкции.

— Всё это накладывается на то, что меньше месяца назад председательство в ЭКОВАС перешло к Нигерии. Известно, что у руководства страны всегда были амбиции позиционировать себя в качестве регионального лидера в Африке. С одной стороны, этому способствует масштаб нигерийской экономики, некогда активное участие нигерийских сил в международном миротворчестве. С другой стороны, всё больший масштаб внутренних проблем (в первую очередь, связанных с борьбой с терроризмом, но не только это) в последнее время служит ограничителем этих притязаний. Сейчас же многие, вероятно, будут ожидать «лидерства» со стороны недавно избранного президента Бола Тинубу. Если Нигерии не удастся предложить своё адекватное видение выстраивания диалога между ЭКОВАС и четырьмя «отколовшимися» от сообщества республиками (в частности, с Нигером), на лидерских амбициях Нигерии фактически может быть поставлен крест.

— В Западной Африке, и так разделённой языковым барьером на англо- и франкоязычную части, постепенно складывается альтернативное ЭКОВАС сообщество «непризнанных режимов». Они вместе ищут варианты борьбы с внешним давлением, в том числе финансовым; они вместе (и между собой) готовы развивать сотрудничество с Москвой в военно-техническом плане. На события в Нигере власти Гвинеи первыми заявили, что «с уважением относятся к отважному народу Нигера за его повышенное чувство патриотизма» и «приветствуют республиканский дух» вооруженных сил страны, считая, что принимаемые ЭКОВАС меры, особенно рассматриваемая возможность военного вмешательства, не смогут стать решением проблемы. Санкции были названы «нелегитимными и бесчеловечными». Мали и Буркина-Фасо вскоре выпустили совместное заявление, в котором пошли ещё дальше: выражая «братскую солидарность» с народом Нигера и считая, что действия региональных организаций подрывают дух панафриканизма, обе страны отметили, что военная интервенция в Нигер будет расценена как нападение на Буркина-Фасо и Мали. (Единственная, на мой взгляд, несостыковка заключается в том, кто выступил подписантом этого заявления: министр коммуникаций и культуры Буркина-Фасо и министр территориального управления и децентрализации Мали, хотя он также является пресс-секретарём правительства).

Татьяна Денисова:
Африканский регионализм на современном этапе

— Если раньше успех переворота в Нигере ещё мог вызывать вопросы с учётом возможной реакции Франции (см. ниже), то теперь речь идёт о консолидации нового политического пространства, фактически объединённого пактом о взаимопомощи. В таких условиях введение санкций по типу тех, которые последовали в случае с Гвинеей, Мали и Буркина-Фасо, явно не имеет шансов на успех для их инициаторов. Даже в США уже признали, что «обратить переворот вспять» — дело малоперспективное. Так или иначе сближению четырёх стран может сопутствовать ужесточение санкционного режима в отношении каждой из них.

— Для западных стран события в регионе в любом случае несут серьёзную угрозу. Прежде всего, это касается Франции, значение Нигера для политики которой существенно выше, чем присутствие Парижа в Мали или Буркина-Фасо. Если две последние страны во многом расценивались как «передовая» для французской операции «Бархан», то Нигер имеет важное экономическое значение. По некоторым оценкам, на страну приходится до 18% французского импорта урана, необходимого для функционирования атомной энергетики. Соответственно, это уже вопрос обеспечения национальной безопасности — в условиях, когда быстрой диверсификации поставок (с учётом введённого новыми властями Нигера запрета на экспорт урана и золота во Францию и конфронтацию официального Парижа с Москвой, которая также является существенным игроком на рынке урана) ожидать не стоит. Второй фактор — военное присутствие Франции в стране, увеличенное после вынужденного ухода из соседних стран. Если раньше объекты в Нигере были, скорее, перевалочными точками для транзита, то на текущий момент в стране сосредоточено около 1 500 человек французского контингента, у которого есть возможности поддержать свои действия с воздуха. Контингентами в Нигере также обладают США (около 1 100 чел. на двух базах), а также ЕС и Италия. Нигер также имеет значение и для других западных игроков: например, до переворота расширить своё присутствие в стране планировал британский Институт Тони Блэра, а сами власти Великобритании рассчитывали сделать регион Сахеля первоочередным географическим приоритетом своей политике в Африке. С учётом этого эксперты изначально ожидали от Франции реакции более жёсткой и решительной, чем раньше. Первичные заявления президента Э. Макрона это отчасти подтверждали. Но на данный момент всё разворачивается, скорее, по привычному сценарию: Франция уже начинает эвакуацию своих граждан из Нигера (впрочем, это не значит, что французский контингент уйдёт так же быстро).

Принимая всё это во внимание, нужно помнить и о другом: сейчас Совету по защите отечества придётся доказать свою «профпригодность» к управлению страной в сложных условиях, чтобы в конечном счёте на фоне внешнего давления страна не потеряла управляемость и не скатилась в хаос. Тем более, что Нигер — это та страна, в которой все внутриполитические процессы и так достаточно хрупки.