Арктика и Дальний Восток — вместе. Всерьез и надолго?

2019–2020 гг. — годы определения стратегических ориентиров развития северных и восточных регионов России на ближайшие десятилетия. В следующем году заканчивается срок действия национальной Стратегии развития Арктической зоны Российской Федерации; президентом поручена разработка новой стратегии развития региона до 2035 года. Разрабатывается Национальная программа развития Дальнего Востока России, рассчитанная на перспективу до 2035 года.

В начале 2019 г. Министерство развития Дальнего Востока было переименовано в Министерство по развитию Дальнего Востока и Арктики. Пока из переименования не следует никаких системных изменений в политике развития обоих регионов. Расширение компетенций Министерства по развитию Дальнего Востока на новые для него северные регионы России — от Мурманской области до Красноярского края — автоматически не ведет к выстраиванию комплексной политики развития северных и восточных территорий. Важно, чтобы расширение полномочий не стало лишь средством оптимизации административных ресурсов управления макрорегионами, а заложило основы единой системы внутренней и внешней политики комплементарного развития северных и восточных регионов России.

В условиях высокой роли государства, в дополнение к показателям рентабельности северных и восточных проектов, важным ориентиром политики должна стать максимизация мультипликативных эффектов проектной деятельности. Это возможно только при сильной горизонтальной и вертикальной интегрированности данных проектов в промышленно-логистические цепочки создания добавленной стоимости.

Если ставка делается на максимизацию мультипликативных эффектов и комплементарное развитие Арктики и российского Дальнего Востока китайский фактор должен быть адекватно учтен в стратегическом планировании развития регионов. И в дальнейшем от китайской стороны можно ожидать, что приоритет будет отдаваться тем проектам, где Китай сам является полноценным производителем (в том числе за счет максимального использования китайских технологий) и экспортером товаров, импортируемых на территорию своей страны.

В то же время фактор Китая и других заинтересованных азиатских партнеров (в том числе Японии) может помочь преодолеть разрыв в арктической и дальневосточной политике. Именно меняющаяся роль Азии и Китая в мировой экономике во многом обусловили «Поворот на Восток» во внешней и внутренней политике России. Теперь ключевой вопрос в том, как ей правильно воспользоваться.

2019–2020 гг. — годы определения стратегических ориентиров развития северных и восточных регионов России на ближайшие десятилетия. В следующем году заканчивается срок действия национальной Стратегии развития Арктической зоны Российской Федерации; президентом поручена разработка новой стратегии развития региона до 2035 года. Разрабатывается Национальная программа развития Дальнего Востока России, рассчитанная на перспективу до 2035 года.

В начале 2019 г. Министерство развития Дальнего Востока было переименовано в Министерство по развитию Дальнего Востока и Арктики. Пока из переименования не следует никаких системных изменений в политике развития обоих регионов. Расширение компетенций Министерства по развитию Дальнего Востока на новые для него северные регионы России — от Мурманской области до Красноярского края — автоматически не ведет к выстраиванию комплексной политики развития северных и восточных территорий. Важно, чтобы расширение полномочий не стало лишь средством оптимизации административных ресурсов управления макрорегионами, а заложило основы единой системы внутренней и внешней политики комплементарного развития северных и восточных регионов России.

***

Андрей Загорский, Андрей Тодоров:
Комплексное управление морским природопользованием в Арктике

Сходством моделей управления российской Арктикой и Дальним Востоком является преобладание геостратегической компоненты над экономической. Без государственной поддержки северных и восточных регионов, за исключением отдельных точек роста (в том числе Мурманска, Владивостока, Хабаровска, некоторых городов Кольского п-ова, Приморья и Амурской области), экономической деятельности на данных территориях вовсе бы не было. География расселения и экономической деятельности на российском севере и востоке во многом является наследием советской эпохи, лагерного и вахтового освоения месторождений природных ресурсов. Суровые климатические условия, низкое качество или отсутствие инфраструктуры с учетом общей площади территорий и сейчас, в новых условиях функционирования российской экономики, — непреодолимый барьер для их освоения сугубо рыночными силами. Экономический потенциал регионов большой, учитывая новую роль Арктики в мировой экономике, а также все возрастающую экономическую мощь азиатских стран, однако самовоспроизводящийся характер процесс развития Арктики и Дальнего Востока России сможет приобрести лишь в долгосрочной перспективе. Пока же без создания особых условий ведения экономической деятельности и стабильных гарантий извлечения прибыли уже в среднесрочной перспективе развить эти территории едва ли возможно.

Арктика и Дальний Восток России — территории масштабных проектов, в первую очередь ориентированных на добычу, переработку и транспортировку природных ресурсов. Реализация данных проектов пока происходит и будет происходить при государственной поддержке, усилиях госкорпораций или непосредственно за счет средств государственного бюджета. Наиболее успешный из коммерческих арктических проектов — «Ямал СПГ», объединивший российских, китайских и французских инвесторов, стал возможным за счет масштабных налоговых льгот (в том числе освобождения от НДПИ и экспортной пошлины), предоставленных проекту на десятилетие вперед вкупе с прямым государственным субсидированием строительства грузового порта в Сабетте. На Дальнем Востоке реализация проектов также происходит при налоговой и административной поддержке (через режим территорий опережающего развития или свободного порта). Судить об их эффективности пока рано, но некоторые из них претендуют на то, чтобы стать беспрецедентными для развития дальневосточных регионов и страны в целом, например, Амурский ГПЗ или транспортные коридоры Приморье-1 и Приморье-2.

Арктика и Дальний Восток: ресурсы для взаимного усиления

В условиях высокой роли государства, в дополнение к показателям рентабельности северных и восточных проектов, важным ориентиром политики должна стать максимизация мультипликативных эффектов проектной деятельности. Это возможно только при сильной горизонтальной и вертикальной интегрированности данных проектов в промышленно-логистические цепочки создания добавленной стоимости.

Горизонтальная интеграция мегапроектов в промышленно-логистические цепочки предполагает комплементарное развитие промышленных отраслей и сферы услуг в других регионах, непосредственно не связанных с местом реализации проекта. Для достижения горизонтального мультипликативного эффекта инвестиционных проектов нужен учет взаимодополняемых конкурентных преимущество макрорегионов.

В случае Дальнего Востока — это, в первую очередь, близость к рынкам Азии, интересным как в качестве емких потребительских рынков, так и инвестиционных партнеров, наличие Транссиба и БАМа, связывающих Дальний Восток с промышленными кластерами Урала и юга Сибири. В случае Арктической зоны — это наличие и доступность природных ресурсов, в первую очередь нефтегазовых. Оба макрорегиона связывает Северный морской путь, который должен стать не столько каналом экспорта первичных или вторичных природных ресурсов за рубеж, сколько прочным звеном, объединяющим северные и дальневосточные проекты в единую промышленно-логистическую сеть.

Отчасти это происходит естественным образом, через инициативы крупных энергетических компаний. Так, с 2013 г. НК «Роснефть» в составе консорциума «Современные технологии судостроения» вовлечена в реализацию проекта строительства судоремонтного завода «Звезда» в Большом Камне в Приморье. На его мощностях компания разместила ряд заказов на строительство морской техники, а также судов ледового класса для обеспечения проектов в Карском и Печорском морях. ПАО «НОВАТЭК» объявил о строительстве морского перегрузочного комплекса сжиженного природного газа в Камчатском крае для обслуживания проектов «Ямал СПГ» и запланированного «Арктик СПГ-2». Строительство перевалочного пункта Камчатке, где будет осуществляться перевалка газа с судов ледового класса на суда неледового класса, — способ снижения издержек транспортировки СПГ азиатским потребителям. Именно такие проекты должны стать приоритетными для общей государственной политики, так как их реализация объединяет задачи развития обоих макрорегионов.

Вертикальная интеграция предполагает локализацию производства технологий и оборудования, необходимых для реализации проекта. Сейчас большая часть оборудования (в том числе теплообменное, насосно-компрессорное оборудование, автоматические системы управления промышленными процессами и прочее) поставляется из-за рубежа и не в полной мере способствует развитию сопряженных высокотехнологичных отраслей российской промышленности.

В мировой практике сектор природных ресурсов уже давно перестал восприниматься как что-то свойственное отсталым экономикам, а превратился в источник инноваций и высокотехнологического производства как в развитых (Канаде, Австралии), так и развивающихся странах (Чили, Бразилии, Малайзии). Международный опыт демонстрирует, что для сращивания технологического и сырьевого секторов необходимым условием является институциональная среда, поддерживающая увеличение числа и усиление конкуренции частных сервисных компаний, работающих в условиях прозрачной нормативно-правовой среды. Крупные сырьевые компании более половины валовой выручки расходуют на подрядные товары и услуги, а по мере роста доли трудноизвлекаемых запасов природных ресурсов и повышения технологичности производства роль сервисных компаний будет лишь возрастать.

Виктор Катона:
Ямал СПГ: новый драйвер российской энергетики

Без создания пула отечественных высокотехнологичных сервисных компаний международного уровня построение инновационной сырьевой экономики на основе ресурсной базы северных и восточных регионов России будет происходить очень медленно.

Китайский фактор

Единой должна стать и внешняя политика управления макрорегионами, в том числе политика выстраивания эффективного диалога с азиатскими партнерами, в особенности Китаем. Его роль и роль всего азиатского региона в мировой экономике меняется. Идет трансформация модели потребления и инвестирования, меняется технологический уклад производства и структура внешнеэкономической деятельности.

Изменения, происходящие в китайской экономике, открывают новые перспективы для сопряжения отраслевого развития северных и восточных районов России. Причем новые возможности лежат как в традиционных для России отраслях (таких как нефтегазовая и транспортно-логистическая отрасли), так и относительно новых (например, туризм).

Энергетика Китая претерпевает значительные изменения в части как структуры энергобаланса, так и объемов потребления энергии. Одним из основных мотивов данных преобразования является борьба с критическим состоянием воздуха, что обуславливает ряд стратегических шагов руководства по ограничению использования угля в потреблении и замещению его возобновляемыми источниками энергии и природным газом. Учитывая ограниченность собственных доступных запасов природного газа (масштабирование технологий разработки сланцевых месторождений возможно только в долгосрочной перспективе), основным источником удовлетворения растущих потребностей в энергоресурсах КНР будет являться наращивание импортных поставок природного газа.

Уже в ближайшем году Китай, обогнав Японию, может стать мировым лидером по объемам импорта природного газа. Однако конкуренция на азиатском газовом рынке будет стремительно возрастать, что потребует от российского газового экспортного сектора большей гибкости. Ее может обеспечить ускоренное развитие и коммерциализация технологий производства и поставок сжиженного природного газа (СПГ).

Расширение роли СПГ на мировом газовом рынке — один из примеров, демонстрирующих высокий инновационный потенциал сырьевого сектора, объединяющего высокотехнологические решения по сжижению, транспортировке и использованию природного газа. Пока в России функционирует лишь два завода по сжижению природного газа — в Арктике и на Дальнем Востоке: Ямал СПГ (мажоритарный акционер ПАО «НОВАТЭК») и Сахалин-2 (мажоритарный акционер ПАО «Газпром»). В планах строительство еще нескольких, преимущественно ориентированных на азиатские рынки. Усилению конкурентных позиций российского газового экспорта будет способствовать сопряжение экономического и технологического потенциала северных и восточных регионов России — через локализацию производства оборудования и обслуживающей техники и судов, создание перегрузочных терминалов с конечной целью объединения ряда СПГ проектов, расположенных вдоль Северного морского пути, в единую промышленно-логистическую сеть. Отдельного внимания заслуживает вопрос развития малотоннажного СПГ. Гибкость (в части необходимой проектной инфраструктуры) и скорость (инвестиционные циклы проектов около 2–3 лет) данного сегмента рынка делает его особенно перспективным в условиях непосредственной близости к энергодефицитным северо-восточным провинциям Китая.

Серьезные изменения происходят в модели китайского потребительского спроса. Бурный экономический рост КНР в 1990-х и 2000-х гг. привел к существенному росту располагаемых доходов жителей страны и к резкому расширению среднего класса. Это не могло не сказаться на структуре их потребления, в котором все большую роль играет отдых, развлечения и туристические поездки.

Потенциал развития туристической отрасли на Дальнем Востоке и в Арктике огромен. Регионы обладают крупнейшим в мире массивом нетронутой и разнообразной природы, что для находящихся через границу китайских жителей не так давно являлось чем-то совсем недоступным. Коммерциализация природных богатств Дальнего Востока и Арктики (от гейзеров на Камчатке до северного сияния в Якутии), способно не только придать импульс развитию регионов, но и повысить их узнаваемость в глазах международного сообщества. Однако как и в других отраслях для этого необходимо участие государства и профильных ведомств в виде пиар-поддержки и институциональных мер, обеспечивающих с одной стороны минимизацию ущерба для окружающей среды, а с другой, максимизацию мультипликативных эффектов развития отрасли (поддержку местных малых и средних предпринимателей, занятых в сфере гостиничного и ресторанного бизнеса, а также предоставления транспортных услуг).

Доклад РСМД «Азиатские игроки в Арктике: интересы, возможности, перспективы»

Развитие китайской экономики, с одной стороны, открывает новые возможности для северных и восточных регионов как в части использования инвестиционных средств и технологических решений, так и в части расширения экспортоориентированных производств, в первую очередь первичных и вторичных природных ресурсов и ресурсоемкой продукции. Но, с другой стороны, просто так хвататься за эти возможности может быть довольно рискованно.

С принятия «Белой книги» в 2018 г. закончился первый этап ознакомления Китая с арктической дипломатией, теперь Пекин явно обозначает интересы в использовании Арктики и управлении ею. Однако в то же время нельзя переоценивать значимость Арктики для Китая в плане доступа к природным ресурсам и решению Малаккской дилеммы. Во внешней экономической деятельности Китай действует очень прагматично и стремится обеспечить максимальный контроль в осуществлении любой экономической деятельности вовне границ государства. Несмотря на информационный фон о заинтересованности участия китайских инвесторов в проектах в северных (Белкомур) и восточных регионах (Приморье-1, Приморье-2), их участие в крупномасштабных проектах ограничивается проектом «Ямал СПГ».

В то же время показательным является и формат участия китайской стороны в данном проекте. Формально китайский Фонд Шелкового пути совместно с CNPC владеют 29,9% акций (50,1 и 20% принадлежат ПАО «НОВАТЭК» и французской Total соответственно) в проекте «Ямал СПГ». Однако большая часть оборудования и технологий, в том числе производство модулей теплообменников (наиболее капиталоемкая часть сооружения завода по сжижению газа), было выполнено в Китае, значительная часть судов, обслуживающих проект, — китайские. Увязка проектной деятельности на китайские промышленные мощности во многом открыла возможность получения необходимого в условиях западных санкций финансирования со стороны китайских инвесторов (в том числе от китайского экспортно-импортного банка).

Если ставка делается на максимизацию мультипликативных эффектов и комплементарное развитие Арктики и российского Дальнего Востока китайский фактор должен быть адекватно учтен в стратегическом планировании развития регионов. И в дальнейшем от китайской стороны можно ожидать, что приоритет будет отдаваться тем проектам, где Китай сам является полноценным производителем (в том числе за счет максимального использования китайских технологий) и экспортером товаров, импортируемых на территорию своей страны.

В то же время фактор Китая и других заинтересованных азиатских партнеров (в том числе Японии) может помочь преодолеть разрыв в арктической и дальневосточной политике. Именно меняющаяся роль Азии и Китая в мировой экономике во многом обусловили «Поворот на Восток» во внешней и внутренней политике России. Теперь ключевой вопрос в том, как ей правильно воспользоваться.