COVID-19 и SARS-2003 — испытания на прочность китайской системы здравоохранения: сравнение причин и последствий

Эпидемия коронавирусной инфекции нового типа COVID-19, которая охватила Китай в начале этого года, постепенно идет на спад. Официальное информагенство КНР «Синьхуа» еще 20 марта сообщало, что в городе Ухань, который стал эпицентром распространения заболевания, не было зафиксировано ни одного нового случая заражения, что стало поистине символичным достижением. Официальные СМИ страны называют Ухань «самым важным местом, решающим исходит битвы КНР с коронавирусом» (中国疫情防控斗争的重中之重和决胜之地).

Еще одним подтверждением спада темпов распространения заболевания стал первый с момента начала эпидемии визит в город председателя КНР Си Цзиньпина, который лично посетил один из выстроенных в сжатые сроки госпиталей Хошэньшань (火神山医院) для размещения пациентов, страдающих от нового типа пневмонии. Он отметил, что после напряженной работы ситуация по профилактике и борьбе с вирусом в городе изменилась в лучшую сторону, поэтапно были достигнуты важные результаты, однако задача по борьбе с эпидемией по-прежнему остается достаточно сложной.

Некоторые пользователи сети в КНР задаются вопросом, почему председатель КНР лишь спустя 48 дней после начала эпидемии посетил Ухань, говорит ли это о стабилизации ситуации в городе или скорее свидетельствует о желании государственных СМИ еще раз подчеркнуть роль лидера, который прибыл в самый важный момент приближения победы над эпидемией. Кто-то недоумевает: могли ли быть повышенные меры безопасности в городе в преддверии визита Си Цзиньпина связаны со стремлением властей предотвратить выступления недовольных сложившейся ситуацией. Были сообщения, что в районе, куда должен был приехать председатель Си, полицейские по часу проверяли каждую квартиру. Некоторые писали, что в другом районе у квартир дежурило по двое полицейских, хотя было уже за полночь. Многие жаловались, что полицейских направили дежурить у квартир, чтобы не позволять людям поднимать шум и показывать недовольство.

В последнее время официальные СМИ страны все чаще стали писать о том, что благодаря «тяжелейшим усилиям китайского народа, забрезжил проблеск победы» над вирусом (经过中国人民艰苦卓绝努力，我们已经看到胜利的曙光). Синьхуа отмечает, что в данный момент Китай усиливает общую координацию действий, чтобы закрепить достигнутые в борьбе с коронавирусом результаты. Одновременно КНР ускоряет восстановление социально-экономического порядка, возобновляет промышленное производство и пытается свести к минимуму ущерб, нанесённый новым вирусом.

В целом на данный момент можно констатировать, что наиболее острая фаза распространения инфекции внутри материкового Китая осталась позади. Жесткая реакция властей, а также беспрецедентные для современной мировой системы здравоохранения карантинные меры принесли положительные результаты: закрытие многомиллионных городов и полная остановка предприятий, приостановка работы заведений сферы услуг в относительно короткие сроки смогли купировать бесконтрольное распространение пандемии. На фоне по-настоящему катастрофической ситуации в отдельных странах Европы и в США, положительная тенденция в Китае выглядит вполне устойчивой. 20 марта Италия обогнала КНР по количеству погибших от COVID-19 на 150 человек, достигнув отметки в 3 405 смертей. Власти Китая в дальнейшем вероятно смогут использовать успешный пример борьбы с коронавирусом для дополнительного обогащения своего политического капитала. Синьхуа, цитируя представителей СМИ и системы здравоохранения зарубежных стран, уже делает акцент на одобрительной реакции мирового сообщества и похвале столь «результативной и впечатляющей» деятельности правительства страны по проведению мер борьбы с эпидемией.

Вместе с тем, существует ряд вопросов относительно адекватности чрезмерных мер, принятых властями страны, а также действиями местных властей, которые несмотря на появление информации об угрозе эпидемии от местных врачей еще в декабре, никак не реагировали, а напротив — пытались умолчать о ней.

Эпидемия коронавирусной инфекции нового типа COVID-19, которая охватила Китай в начале этого года, постепенно идет на спад. Официальное информагенство КНР «Синьхуа» еще 20 марта сообщало, что в городе Ухань, который стал эпицентром распространения заболевания, не было зафиксировано ни одного нового случая заражения, что стало поистине символичным достижением. Официальные СМИ страны называют Ухань «самым важным местом, решающим исходит битвы КНР с коронавирусом» (中国疫情防控斗争的重中之重和决胜之地).

Еще одним подтверждением спада темпов распространения заболевания стал первый с момента начала эпидемии визит в город председателя КНР Си Цзиньпина, который лично посетил один из выстроенных в сжатые сроки госпиталей Хошэньшань (火神山医院) для размещения пациентов, страдающих от нового типа пневмонии. Он отметил, что после напряженной работы ситуация по профилактике и борьбе с вирусом в городе изменилась в лучшую сторону, поэтапно были достигнуты важные результаты, однако задача по борьбе с эпидемией по-прежнему остается достаточно сложной.

Некоторые пользователи сети в КНР задаются вопросом, почему председатель КНР лишь спустя 48 дней после начала эпидемии посетил Ухань, говорит ли это о стабилизации ситуации в городе или скорее свидетельствует о желании государственных СМИ еще раз подчеркнуть роль лидера, который прибыл в самый важный момент приближения победы над эпидемией. Кто-то недоумевает: могли ли быть повышенные меры безопасности в городе в преддверии визита Си Цзиньпина связаны со стремлением властей предотвратить выступления недовольных сложившейся ситуацией. Были сообщения, что в районе, куда должен был приехать председатель Си, полицейские по часу проверяли каждую квартиру. Некоторые писали, что в другом районе у квартир дежурило по двое полицейских, хотя было уже за полночь. Многие жаловались, что полицейских направили дежурить у квартир, чтобы не позволять людям поднимать шум и показывать недовольство.

В последнее время официальные СМИ страны все чаще стали писать о том, что благодаря «тяжелейшим усилиям китайского народа, забрезжил проблеск победы» над вирусом (经过中国人民艰苦卓绝努力，我们已经看到胜利的曙光). Синьхуа отмечает, что в данный момент Китай усиливает общую координацию действий, чтобы закрепить достигнутые в борьбе с коронавирусом результаты. Одновременно КНР ускоряет восстановление социально-экономического порядка, возобновляет промышленное производство и пытается свести к минимуму ущерб, нанесённый новым вирусом.

В целом на данный момент можно констатировать, что наиболее острая фаза распространения инфекции внутри материкового Китая осталась позади. Жесткая реакция властей, а также беспрецедентные для современной мировой системы здравоохранения карантинные меры принесли положительные результаты: закрытие многомиллионных городов и полная остановка предприятий, приостановка работы заведений сферы услуг в относительно короткие сроки смогли купировать бесконтрольное распространение пандемии. На фоне по-настоящему катастрофической ситуации в отдельных странах Европы и в США, положительная тенденция в Китае выглядит вполне устойчивой. 20 марта Италия обогнала КНР по количеству погибших от COVID-19 на 150 человек, достигнув отметки в 3 405 смертей. Власти Китая в дальнейшем вероятно смогут использовать успешный пример борьбы с коронавирусом для дополнительного обогащения своего политического капитала. Синьхуа, цитируя представителей СМИ и системы здравоохранения зарубежных стран, уже делает акцент на одобрительной реакции мирового сообщества и похвале столь «результативной и впечатляющей» деятельности правительства страны по проведению мер борьбы с эпидемией.

Вместе с тем, существует ряд вопросов относительно адекватности чрезмерных мер, принятых властями страны, а также действиями местных властей, которые несмотря на появление информации об угрозе эпидемии от местных врачей еще в декабре, никак не реагировали, а напротив — пытались умолчать о ней.

Обзор зарождения и распространения вируса

Юрий Кулинцев:
Опыт Китая в борьбе с эпидемией COVID-19: хронология событий и предпринимаемые меры

Из официальных источников картина распространения заболевания складывается следующим образом. 31 декабря 2019 г. КНР оповестила Всемирную организацию здравоохранения (ВОЗ) о появлении нескольких случаев заболевания атипичной пневмонией в портовом городе Ухань (провинция Хубэй), население которого составляет порядка 11 млн человек. Одновременно власти страны исключили вероятность повторного появления SARS, который охватил страну в 2002–2003 г. и затем, распространившись по миру, унес жизни 770 человек. Уже 7 января официальные власти заявили, что вирус является новым заболеванием и дали ему название SARS-Cov-2. 11 января стало известно о первой жертве нового вируса, которой стал 61-летний мужчина, купивший ранее продукты на оптовом рынке морепродуктов Хуанань (华南). 20 января появилась информация о третьем летальном исходе, одновременно с чем вирусологи КНР подтвердили факт передачи вируса от человека к человеку.

Меры по профилактике распространения заболевания были приняты достаточно быстро, если исходить из того, что отправной точкой является 7 января — объявление властей о новом заболевании. Однако, как стало известно позднее, еще в конце декабря были заявления врачей Уханя о появлении необычного заболевания. Одним из них был доктор Ли Вэньлян (李文亮), который 30 декабря опубликовал видео о появлении нового вируса, по своей симптоматике напоминающего тяжёлый острый респираторный синдром SARS (2002–2003 гг.). После публикации доктор был задержан властями и под их давлением подписал документ, в котором соглашался с тем, что распространял ложную информацию и подрывал общественный порядок. После этого выяснилось, что врач заболел COVID-19, от которого позднее скончался. Ситуация вызвала волну негодования в обществе и во многом повторяла ситуацию эпидемии SARS 2003–2003 гг., когда информация о новом вирусе также была закрытой, а власти не предоставляли никаких данных об эпидемии. И только спустя 41 день после гибели врача власти страны принесли извинения семье и полностью его оправдали.

Как стало известно, Ли Вэнлян, как и несколько других врачей, получили информацию о новом вирусе от заведующей отделением неотложной помощи Центральной больницы города Ухань Ай Фен (艾芬). Она стала первым медиком, сумевшим обнаружить появление неизвестной болезни, похожей на «коронавирус SARS» (ориг. SARS冠状病毒) — именно эти слова 30 декабря она обвела в кружок красного цвета на результатах компьютерной томографии (КТ) одного из больных и разослала фото коллегам в их общей беседе в мессенджере Вичате с предупреждением не посещать рынок Хуанань. Позднее Ай Фен дала интервью китайскому журналу «The People» (人物), в котором выступила с критикой властей о замалчивании ситуации о новом вирусе. 10 марта — сразу после выхода — публикация была удалена со всех онлайн-платформ журнала. Некоторые СМИ успели перепечатать текст интервью, в котором Ай Фен, в частности, говорила: «Если бы врачи могли своевременно получить информацию, возможно не было бы того6 что мы имеем сейчас. Если бы я знала, что произойдет сегодня, мне бы было все равно критикуют меня или нет. Я бы все рассказала все» (如果这些医生都能够得到及时的提醒，或许就不会有这一天。早知道有今天，我管他批评不批评，『老子』到处说，是不是？). Позднее врач вспоминала, что ей сделали выговор за «распространение слухов и нарушение служебной дисциплины» (…你是专业人士，怎么能够没有原则没有组织纪律造谣生事?), руководство больницы также запретило распространять информацию о вирусе, включая фото результатов КТ со словами «коронавирус SARS». Ай Фен подчеркивала, что «если бы ее не осуждали, если бы дали возможность взаимодействовать с коллегами — ситуация могла бы быть лучше. Если бы 1 января всех предупредили, то трагедий могло бы быть меньше» (如果他们当时不那样训斥我，… 再请别的呼吸科专家一起沟通一下，也许局面会好一些…。如果是1月1号大家都这样引起警惕，就不会有那么多悲剧了)。

С 29 марта информации о местонахождении Ай Фен нет, она перестала выходить на связь. Родственники опасаются за ее судьбу. Многие СМИ и международные правозащитные организации (включая «Репортёры без границ») обратились к правительству КНР с требованием предоставить информацию о местонахождении исчезнувшего медика.

Оптовый рынок Хуанань был закрыт 1 января — на следующий день после передачи китайской стороной информации о новом вирусе ВОЗ. После подтверждения 17 смертельных случаев 22 января — в Ухане был введен карантин, в связи с чем воздушное и ж/д сообщение было приостановлено. В этот же день еще два города провинции Хубэй — Чиби и Сяньтао также попали под действие карантинных мер. 23 января ВОЗ отказалась признавать новый тип коронавирусной инфекции ЧС в области здравоохранения глобального масштаба, отметив, что передачи вируса между людьми за пределами КНР выявлено не было. 24 января число городов, охваченных карантинными мерами, возросло до 13, затронув в общей сложности 41 млн человек, что стало самым беспрецедентным по масштабам карантинным мероприятием в истории человечества.

Таким образом, уже в 20-х числах января — спустя менее чем месяц Китай принял невиданные ранее в мировой практике меры по профилактике распространения заболевания, опередив по своей реакции оценки ВОЗ, которая лишь 30 января признала новый вирус ЧС глобального масштаба. Несмотря на относительно скорую реакцию (особенно по сравнению с эпидемией SARS), она могла бы быть еще быстрее, если бы ранние случаи заболевания в конце декабря, о которых сообщали доктора Ли Вэнлян, Ай Фен и другие не замалчивались, а открыто сообщались для предупреждения людей, продолжающих вести привычный образ жизни вплоть до введения карантина в 20-х числах января.

Как говорится в Докладе совместной миссии ВОЗ-КНР по COVID-19 от февраля 2020 г. (Report of the WHO-China Joint Mission on Coronavirus Disease 2019 (COVID-19) КНР предприняла «самые амбициозные, гибкие и агрессивные» действия для контроля распространения заболевания. За 12 дней «в чистом поле» были построены две новые больницы для размещения порядка 2 600 пациентов. В Докладе отмечается, что одним из залогов успеха по эффективному внедрению столь масштабных мер было использование новейших технологий (включая переход на медицинские онлайн-платформы и дистанционное обучение) и сознательность граждан, которые с пониманием относились к радикальным действиями властей. Такой жесткий подход подтвердил эффективность: если на начало работы совместной комиссии в середине февраля было отмечено 2 478 новых случаев заболевания, то спустя две недели — всего 409.

Данил Бочков:
Насколько силен иммунитет российско-китайских отношений к COVID-19?

Примечательной является реакция политического руководства КНР на ситуацию с распространением вируса. 27 января премьер Госсовета КНР Ли Кэцян стал первым официальным лицом высокого уровня, посетившим охваченный эпидемией Ухань. Несмотря на инспекцию в разгар эпидемии второго по значимости официального лица КНР, народное негодование относительно недостатка медикаментов и невнимательного отношения медперсонала продолжалось. Вероятно, для поддержания доверия народных масс, 11 февраля были показательно уволены двое высокопоставленных чиновника провинции Хубэй, ответственные за здравоохранение. Ранее еще 337 сотрудников понесли наказания, 7 из которых были уволены по статье «за невыполнение должностных обязанностей». Это также свидетельствует о том, что центральные власти не были в полной мере удовлетворены принимаемыми на местах решениями по контролю за распространением инфекции.

Наиболее эффективным средством сдерживания болезни было применение всеобъемлющих карантинных мер, которые в апогее затрагивали 60 млн человек только в одной провинции Хубэй, не считая тех, кто проживает в соседних провинциях. Также ключевым пунктом успешной борьбы с вирусом можно назвать жесткую иерархию властной структуры в Китае, когда четко прослеживается подход управления «сверху вниз», при котором все распоряжения центрального правительства безусловно исполняются, а за имплементацией решений ведется пристальный контроль.

Вместе с тем эта же черта китайской политической культуры стала проблемой своевременности действий местных властей, которые боялись публиковать реальную статистику заболевших, опасаясь негативной реакции центрального правительства. Меры были приняты не в конце декабря, когда появились первые случаи заболевания, а лишь в конце января — когда были введены карантинные меры в Ухане.

Стоит также отметить, что китайская система государственной бюрократии намного более сложная, чем может показаться на первый взгляд. Она не ограничивается лишь определением так называемого подхода «сверху вниз», при котором жесткая вертикаль власти пронизывает все сферы и проникает в каждый дом удаленного уезда. На самом деле, местные органы власти обладают достаточно широкой автономией по административным, социально-экономическим, образовательным, культурным, научным, финансовым и другим вопросам, включая городское планирование и общественную безопасность. К компетенции местных властей относится и вопрос управления системой здравоохранения на региональном уровне. Это создает путаницу в системе управления, когда выясняется, что решением того или иного вопроса занимается сразу несколько ведомств регионального уровня, а иногда с подключением еще и ряда министерств.

Замалчивание негативной информации на уровне местных властей связано с еще одной специфической чертой китайской государственной системы. В КНР существует конкуренция среди местных руководителей провинций за положительные результаты деятельности своих регионов, с целью скорейшего продвижения по партийным рангам и вхождения в ЦК КПК. Для этого, как правило, руководители стремятся улаживать возникающие вопросы на локальном уровне, не поднимая их на уровень центральных властей, чтобы не портить свою репутацию. В случае ЧС замалчивание правдивых данных и сокрытие статистики часто происходит именно на региональном уровне без ведома центральных властей. Пересечение зон ответственности различных ведомств и нежелание на протяжении длительного времени открывать правду произошло при эпидемии SARS в 2002–2003 гг., и это удалось частично предотвратить сейчас после ряда нововведений, принятых в Китае за эти годы.

SARS и COVID-19: сравнение реакции властей

Вирус SARS появился в Китае в ноябре 2002 г., а достиг своего пика лишь в марте-апреле 2003 г. Первое официальное объявление о появлении ограниченных случаев нового заболевания сделано департаментом здравоохранения провинции Гуандун 11 февраля 2003 г. На следующий день агентство Синьхуа заявило, что заболевание было «взято под контроль» и о новых случаях не сообщалось. Позднее миллионы СМС-сообщений в день стали распространяться в Китае со ссылкой на загадочную болезнь. Вместе с тем никаких заявлений официальных властей не было, равно как и реакции центрального правительства. В середине марта 2003 г. по расписанию началась работа первой сессии Всекитайского собрания народных представителей 10 созыва (ВСНП).

В итоге власти не смогли предотвратить массовую миграцию из районов, затронутых новым вирусом. Верховный народный суд КНР был вынужден объявить о новых ужесточенных мерах по отношению к нарушителям карантинного режима, которым грозило тюремное заключение. На местном уровне жители начали действовать самостоятельно. В ситуации нехватки информации и закрытых действий властей, во многих деревнях, окружающих Пекин, были возведены самодельные баррикады и выставлены часовые, с тем чтобы не пускать посторонних, особенно из охваченной SARS столицы.

В это время заявления и действия различных должностных лиц КНР были несогласованными и противоречивыми. 3 апреля 2003 г. министр здравоохранения КНР Чжан Вэнькан, несмотря на свидетельства обратного, сообщил, что болезнь была остановлена и призвал всех путешественников придерживаться прежних планов и приезжать в Китай. Заявление было сделано несмотря на рекомендации ВОЗ от 27 марта отложить все несрочные поездки в связи с эпидемией нового вируса атипичной пневмонии. Лишь 21 апреля официальные лица КНР, столкнувшись с неопровержимыми доказательствами новой эпидемии, публично извинились за «неудачу руководства» и начали сообщать о случаях болезни. Тогда же были уволены Чжан Вэнькан и мэр Пекина Мэн Сюэнуном за недостаточные усилия в борьбе с SARS. Оказалось, что данные о числе заболевших, которые публиковались до этого, были занижены: например, стало известно, что в Пекине было 339 подтвержденных случая заражения и 402 на подозрении, тогда как десятью днями ранее Чжан Вэнькан сообщал лишь о 22 выявленных пациентах. Замминистра здравоохранения КНР Гао Цян отмечал, что Минздрав страны не был готов к борьбе с неизвестным заболеванием, а «точные цифры [о числе заболевших] своевременно не сообщались высшим органам власти».

Таким образом, если сравнить реакцию на эпидемию SARS в 2002–2003 гг. и на нынешний COVID-19, становится очевидно, что Китай смог извлечь уроки из своих ошибок и более оперативно отреагировал на появление нового вируса в 2020 г. Если тогда все меры заняли порядка полугода, то в этот раз отреагировать на ситуацию удалось менее чем за месяц. Если проследить историю развития и распространяя SARS, можно заметить, что только 12 марта 2003 г. ВОЗ опубликовала предупреждение о появлении нового заболевания, в то время как первые случаи были зафиксированы в провинции Гуандун еще в ноябре 2002 г. Китай обратился в ВОЗ только 14 февраля (спустя 3 месяца после появления первых вспышек) и сообщил о 305 случаях заболевания и 5 смертях в период 16 ноября 2002 г. по 9 февраля 2003 г. Публикация новых случаев заражения и летальных исходов была нерегулярной. Передача в ВОЗ обновленной информации во второй раз после 14 февраля произошла только 26 марта и содержала данные о 792 случаях заболевания и 31 смертельном исходе.

В этот раз действия по определению нового заболевания и направления информации в ВОЗ заняли меньше недели, в то время как при эпидемии SARS на тот же процесс ушло больше нескольких месяцев. Действия органов власти на всех уровнях были более слаженными, своевременная публикация связанных с болезнью клинических данных и тесное взаимодействие с ВОЗ помогли многим странам мира лучше подготовиться к распространению инфекции. Например, зная данные о более чем 40 000 случаев в Китае, ученые смогли определить, что 80% пациентов, инфицированных COVID-19, не нуждаются в медицинском вмешательстве, а лишь 20% требуют соответствующего лечения и ухода.

Реформа системы здравоохранения КНР 2009–2020

Владимир Коровкин:
Мировая экономика после коронавируса: перезагрузка?

Во многом более эффективная реакция властей на нынешнюю эпидемию связана с проведенными в 2009–2020 гг. кардинальными реформами, которые значительно видоизменили и оптимизировали всю систему здравоохранения. После начала реализации политики реформ и открытости в 1979 г. произошла волна приватизации в промышленности и сельском хозяйстве, система общественного здравоохранения в области страхования и обеспечения медицинской помощью была подорвана. К началу эпидемии SARS 2003 г. в китайских СМИ гуляла фраза «попасть к врачу сложно, попасть к врачу дорого» (看病难 看病贵) [1].

Понимая существующие проблемы и учитывая ошибки властей в ответ на SARS, правительство страны инициировало амбициозную программу реформирована всей системы здравоохранения, которая была запущена в апреле 2009 г., с целью обеспечения к 2020 г. всех граждан страны равным доступом к базовому медицинскому обслуживанию. Рыночная модель предыдущих двух десятилетий реализации политики реформ и открытости создала условия, при которых только платежеспособность человека могла предоставить ему доступ к медицинскому обслуживанию. В противовес этому реформа 2009 г. сделала акцент на равном и всеобщем доступе к медицинским услугам [2].

В реформировании системы здравоохранения КНР 2009 г. можно выделить несколько этапов:

1) Первый этап 2009–2012 гг. был направлен на стимулирование всех уровней власти Китая к переориентации на развитие здравоохранения, а также обеспечения финансовыми средствами и выделения соответствующих ресурсов (в период 2009–2012 гг. на финансирование системы здравоохранения было выделено 125 млрд долл. США). Был заложен фундамент для реализации глобальной цели всеобщего медицинского обеспечения к 2020 г.

2) Второй этап 2012–2015 гг., начался с публикации 12-го пятилетнего плана развития страны, в котором акцент был сделан на продолжении реформы здравоохранения, начавшейся в 2009 г. План, в частности, содержал положение об обеспечении улучшенной системы социальной защиты для населения Китая, включая всеобщий охват базовой медицинской помощью. Внимание было сосредоточено на реформе государственных больниц, и к концу 2015 г. реформы затронули практически все окружные государственные больницы, в дополнение к чему было ускорено реформирование городских больниц. В дополнение к 17 пилотным городам, выбранным на этапе 2009–2012 гг., еще 83 пилотных города по всему Китаю были подключены к программе.

3) Реформа здравоохранения в Китае вступила в третью фазу, когда правительство страны объявило о запуске 13-го пятилетнего плана (2016–2020 гг.), в котором было четко подтверждено намерение властей достигнуть всеобщего охвата базовыми медицинскими услугами всех граждан Китая к 2020 году.

В 2016 г. Си Цзиньпин выступил на Национальной конференции по здравоохранению (全国卫生与健康大), где он отметил, что в новой ситуации политика Китая в области здравоохранения должны сфокусироваться уровне простого населения, стимулировать реформы и инновации и делать акцент на профилактике заболеваний. Председатель КНР назвал успешную реализацию реформы здравоохранения в КНР одной из основ достижения «китайской мечты». По итогам выступления было опубликовано стратегическое видение развития медицинской системы в КНР до 2030 г., которое получило название «Здоровый Китай 2030» (健康中国). Данный документ носит обширный характер и затрагивает вопросы здоровья населения, образа жизни, качества воздуха, продовольственной безопасности, качества лекарственных препаратов. Публикация данного документов стала важным сигналом того, что КНР ставит национальное здравоохранение в основу своей будущей политики развития страны.

Госсовет КНР сообщал, что по итогам реализации 12-го пятилетнего плана (2012–2016) Китай добился значительных успехов в сфере медицинского обслуживания и достиг 95% покрытия населения базовой медицинской помощью (для сравнения в 2005 г. аналогичный показатель был меньше 50% населения страны) [2]. Была достигнута интеграция городской и сельской систем медицинского страхования.

В итоге доля населения, охваченного системой социального медицинского страхования (которое теперь было трех видов: для городских рабочих, для городских жителей и комплексное для сельских жителей), увеличилась с 15% в 2000 г. до 85% в 2008 г. и в 2015 г. составила более 97% [1]. В 2008 г. базовая норма субсидии на человека составляла всего 80 юаней, что покрывало лишь часть расходов на стационарная помощь и получение ограниченного объема амбулаторной помощи стационарная помощь и ограниченный объем амбулаторной помощи В 2016 г. базовая норма субсидии на человека выросла до 420 юаней, а в 2018 г. — до 490 юаней, что повысило уровень покрытия расходов на амбулаторное и стационарное лечение до 50% и 70% соответственно.

В период с 2009–2011 гг. правительство Китая выделило 60 млрд юаней для создания в слаборазвитых сельских и западных районах Китая более 33 000 новых медицинских клиник, в результате чего было увеличено покрытие населения страны медицинскими услугами и значительно расширен доступ разных слоев населения к первичной медицинской помощи. С 2008 по 2017 гг. государственные расходы на здравоохранение выросли в четыре раза с 359 млрд юаней до 1,52 трлн юаней [3], что в пересчете на реальные расходы в среднегодовом выражении составило рост 12,2%, выше годового темпа роста ВВП страны. Доля расходов на здравоохранение в бюджеты страны таким образом выросла с 5,7% до 7,5% в годовом исчислении, начиная с 2009 г.

Важную роль сыграла оптимизация системы управления и медицинского администрирования на общенациональном уровне. В 2018 г. было создано единое Национальное бюро медицинской безопасности (国家医疗保障局), которое объединило функции сразу нескольких ведомств: Министерства трудовых ресурсов и социального обеспечения, Минздрава, Министерства гражданской администрации и Государственного комитета по развитию и реформе КНР [3]. Если раньше управление было запутанным и негибким, больницы подчинялись нескольким ведомствам сразу, решения принимались долго и согласовывались на уровне вышестоящего руководства, а главы больниц не имели никаких инструментов самостоятельной деятельности, то теперь они получили больше полномочий. Руководители больниц стали более автономными, особенно в области управления персоналом, получив больше свободы в вопросе найма новых сотрудников, увольнении неквалифицированного персонала и даже назначения заместителей руководителей.

После начала политики реформ и открытости в 1979 г. больницы должны были руководствоваться рыночными механизмами и обеспечивать покрытие своих нужд за счет платных услуг, вследствие чего к 1990 г. государственное финансирование упало до 10% от доли дохода больниц. В итоге система обеспечения медицинской помощь мотивировалась прибылью, которую больницы 70–90% должны были обеспечивать реализацией собственных платных услуг. Также им разрешалось делать 15% наценку на стоимость выписываемых лекарств и дорогостоящих процедур, что неизбежно приводило к намеренному увеличению выписываемых рецептов и надуманным диагнозам, с целью получения большей выгоды. Доходы врачей были напрямую привязаны к выручке больницы, что заставляло их выписывать как можно больше медикаментов и назначать дорогостоящие процедуры. В 2015 г. эта мера была отменена. Доход врачей «отвязали» от прибыли больницы, они стали получать фиксированный оклад и бонусы, которые рассчитывались на основе выслуги лет, количества оказанных услуг и их качества.

Помимо всего прочего, была значительно улучшена система сертификации и контроля качества лекарственных препаратов. По сообщениям Синьхуа, национальная система базовых лекарственных препаратов была усовершенствована, и в 2018 г. был выпущен Национальный перечень основных лекарственных средств (国家基本药物目录), число которых увеличилось с 520 до 685.

С целью дальнейшего стимулирования реформы здравоохранения, в 2018 г. Госсовет КНР опубликовал план, согласно которому к 2020 г. на 10 тыс. жителей должно приходится от двух до трех врачей общей практики и 5 специалистов к 2030 г. Согласно подсчетам, с 2010 по 2016 гг. показатель госпитализации в КНР увеличился с 7,4% до 13,5%, а возможность попасть на прием к врачу в течение 15 дней увеличилась с 16,2% до 22,7% [3].

Несмотря на положительную динамику, в системе здравоохранения КНР остается ряд вопросов, связанных с качеством оказываемых услуг по некоторым направлениям. Например, существуют трудности в своевременном диагностировании и должном лечении таких заболеваний, как сахарный диабет, гипертония, стенокардия и туберкулез. Вместе с тем трудно приуменьшить достижения в реформировании системы здравоохранения, которая стала намного более гибкой в управлении, эффективной в лечении и доступной для всех слоев населения. И хотя ряд вопросов сохраняется, в целом система здравоохранения стала более гибкой и управляемой, что помогло ей более эффективно отреагировать на нынешнюю эпидемию.

Экономические инструменты государственной помощи COVID-19

Лев Сокольщик:
Коронавирус и политическое развитие Запада: курс на нелиберализм?

На данный момент острая фаза эпидемии в КНР идет на спад, жизнь постепенно возвращается в свое русло, многие предприятия восстановили производство. В Нанкине (南京 / пров. Цзянсу) порядка 12 696 точек общественного питания уже возобновили работу. В Нинбо (宁波 / пров. Чжэцзян) Shenzhou International Group — ведущий производитель трикотажных изделий для UNIQLO, Adidas и Nike — вышел на производственную мощность в 95%. Большинство мер поддержки были приняты в середине февраля-марте, что совпало с периодом постепенного восстановления производства, но было позже самого трудного момента для бизнеса — закрытия и приостановления производства середины января.

Меры поддержки правительства страны во время эпидемии в основном сводились к использованию инструментов монетарной политики, в связи с чем ключевую роль играл Народный банк Китая, исполняющий роль ЦБ страны. В частности, с целью помощи производителям и поддержания ликвидности впервые с октября прошлого года была снижена годовая прайм-рейт (ставка кредитования, под которую коммерческие банки выдают кредиты своим самым доверенным клиентам, например, крупный корпорациям) с 4,15% до 4,05%, а пятилетняя — с 4,80% до 4,75%. Прайм-рейт привязана к ставке среднесрочного кредитования (Medium-term Lending Facility) — программа, по которой НБК совершает операции обратного репо с банками страны. Для помощи банкам в условиях замедления экономической активности, вызванной коронавирусом, ставки по программе среднесрочного кредитования НБК были снижены с 3.25% to 3.15%.

НБК заявил 15 марта, что продолжит предпринимать меры по помощи банкам для поддержания достаточной ликвидности. С целью помощи малому и среднему бизнесу, ЦБ намерен понизить ставку рефинансирования, чтобы банки могли выдавать кредиты бизнесу под меньший процент. По данным на 20 февраля, ключевая ставка в КНР была на уровне 4,05%.

26 февраля ЦБ выделил 43 млрд долл. для помощи малому бизнесу, из которых 26,3 млрд долл. 13 марта уже были введены в банковскую систему страны через особый инструмент заимствования (re-lending quota), с помощью которого ЦБ кредитует банки страны. Кроме того банки страны предоставили кредиты под сниженный процент в размере 17 млрд долл. малым сельскохозяйственным предприятиям страны. НБК планирует второй раз за год снизить норму обязательных резервов, что позволит высвободить дополнительные 77 млрд долл., тем самым повысив ликвидность, необходимую для безболезненного возобновления полного производства. 1 марта ЦБ Китая также объявил, что малые и средние предприятия смогут подать заявку на отсрочку платежей по долгам и процентным ставкам, подлежащем выплате в первой половине года.

23 марта МВФ сообщил, что глобальная рецессия, вызванная коронавирусом COVID-19 может быть хуже, чем это было в кризис 2008–2009 гг. За первые два месяца 2020 г. промышленное производство в КНР упало на 13,5%. Вместе с тем агентство Синьхуа, цитируя главу МВФ Кристалину Георгиеву, отмечает, что долгосрочная положительная динамика китайской экономики остается неизменной и с точки зрения экономических перспектив, с возобновлением работы заводов и восполнением запасов, ожидается, что экономика Китая сможет быстро восстановиться. Однако восстановление экономики до прежнего уровня будет очень сложным, многие компании розничной торговли и продажи потребительских товаров не смогут удержаться на плаву. FT отмечает, что для достижения годового роста ВВП в 6% — фактически на уровне прошлого года (2019 г. — 6,1%) — будут необходимы слаженные действия властей и проведение скоординированной фискально-монетарной политики. По последним данным, экономисты Всемирного банка и некоторые эксперты говорят, что в этом году рост ВВП КНР может составить лишь 1–2%, а в худшем случае его не будет вовсе.

***

Если сравнить реакцию властей Китай на эпидемию коронавируса COVID-19 в 2020 г. и эпидемию SARS в 2002–2003 гг. можно заметить, что сегодня действия властей были более быстрыми и слаженными, хотя процесс определения заболевания (7 января) и введения карантинных мер (22 января) занял около месяца. Разумеется, принятые меры могут восприниматься как крайние и чрезмерно жесткие, но это можно объяснить вынесенными из эпидемии 2003 г. уроками, когда весь процесс борьбы с вирусом SARS затянулся больше чем на год. Реакция на COVID-19 могла бы быть еще более оперативной, если бы появляющаяся ранее информация от врачей в Ухане о появлении новой болезни воспринималась более серьезно и открыто публиковалась.

Несмотря на все промахи, в целом система здравоохранения отреагировала эффективно, и это стало возможно во многом благодаря реформе здравоохранения, которая продолжалась в 2009–2020 гг. и смогла качественно преобразить всю систему медицинского обеспечения в стране. Ключевым отличием стала скорость реагирования правительства КНР на эпидемию, тесное взаимодействие с ВОЗ, публикация количества случаев заболевания, доступ пациентов к медицинской помощи. Несложно представить, каким бы мог быть исход эпидемии COVID-19 в КНР сейчас, если бы покрытие населения медицинским страхованием было менее 50%, как это случилось 15 лет назад во время эпидемии SARS.

При этом, не факт, что лучшие практики КНР могут быть мультиплицированы в других странах мира, включая вышедшие в лидеры мирового рейтинга по количеству заболевших и умерших от вируса США. В частности, в КНР с самого начала было определено, что все инфицированные получат бесплатную медицинскую помощь, включая тесты на вирус и соответствующее лечение — а все расходы возьмет на себя правительство. В США в частных клиниках тесты и лечение платные, некоторые получали счет в 34 тыс. долл. Китай смог запустить беспрецедентную по масштабам систему контроля каждого инфицированного, число которых превысило 80 тыс. человек. Тотальный мониторинг соцсетей, отслеживание передвижения граждан и получение неограниченного доступа к их личным данным в таком объеме, как было в Китае, в США сделать трудно без нарушения прав американцев.

Экономические последствия эпидемии на данный момент еще сложно точно спрогнозировать, так как спад мировой экономики и снижение спроса будут иметь прямой негативный эффект на экономику КНР. Сейчас большая часть прогнозов говорит об ограниченном влиянии эпидемии вируса на экономику КНР и сдержанно оценивает негативные последствия, которые могут возникнуть в случае несогласованных действий властей при выборе верных инструментов фискальной и монетарной политик. Механизмы экономической поддержки банков, а также среднего и малого бизнеса, вероятно будут иметь положительный эффект на ускоренное восстановление экономики страны. В условиях поддержания китайским ЦБ достаточной ликвидности, компании и предприятия КНР смогут получить доступ к кредитам по сниженным процентным ставкам, что безусловно смягчит процесс возобновления производства и выхода на прежний уровень выпуска, а также поможет менее болезненно нивелировать снижение доходов, вызванное спадом производства.

Сокращенная версия статьи «Наконец-то сделано в Китае. Как КНР остановила эпидемию коронавируса» впервые опубликована на The Insider.

1. Li, L., & Fu, H. (2017). China's health care system reform: progress and prospects. The International journal of health planning and management, 32(3), 240-253.

2. Yip, W., Fu, H., Chen, A. T., Zhai, T., Jian, W., Xu, R., ... & Mao, W. (2019). 10 years of health-care reform in China: progress and gaps in Universal Health Coverage. The Lancet, 394(10204), 1192-1204.

3. Yu, H. (2015). Universal health insurance coverage for 1.3 billion people: What accounts for China’s success? Health Policy, 119(9), 1145–1152.