Куда приведет военно-политическое сближение Южной Кореи и Японии?

Под руководством президента Юн Согёля Республика Корея взяла курс на улучшение отношений с Японией, стремясь преодолеть трения последних лет и заручиться поддержкой важного игрока в регионе. Углубление военно-политического сотрудничества с Японией было объявлено в качестве одной из задач государственной политики. Еще во время предвыборных дебатов кандидат Юн Согёль отказался дать однозначный отрицательный ответ на вопрос о перспективах создания военного альянса между Сеулом, Вашингтоном и Токио, что стало отправной точкой дискуссий в СМИ и экспертном сообществе о возможности образования двустороннего или трехстороннего военного блока.

Насколько реальны перспективы образования подобного альянса? В числе первейших аргументов против такой возможности можно назвать фактор Китая — в условиях зависимости Южной Кореи от Китая в поставках критических минералов и общего высокого уровня взаимной торговли, Юн Согёль ведет весьма осторожную политику в отношении Пекина. Многочисленные противоречия в отношениях между РК и Японией также заставляют скептично смотреть на перспективы военно-политического сближения двух стран. Тяжелый груз неразрешенных вопросов исторического прошлого не становится меньше со временем и закрепляет атмосферу недоверия между Сеулом и Токио. Кроме того, Япония проводит курс на значительное укрепление военного потенциала, приняв осенью 2022 г. решение о приобретении наступательных вооружений в ответ на «беспрецедентный стратегический вызов безопасности Японии», связанный с действиями Китая, России и КНДР.

Хотя администрация Юн Согёля достаточно спокойно относится к этой политике, в более долгосрочной перспективе военный рост Японии рискует стать главным препятствием военно-политического сближения двух стран, простимулировав военно-техническую конкуренцию между Сеулом и Токио. Но что важнее на данный момент — как у Японии, так и у Южной Кореи нет запроса на институционализацию военно-политического сотрудничества. Так как для треугольника США — РК — Япония наибольшим вызовом в регионе представляется не столько военная активность КНДР, сколько как таковой рост влияния Китая, первостепенной является не военно-политическая интеграция, а экономическая. Защита цепочек поставок, минимизация технологической зависимости союзников США от Китая сегодня поставлены во главу угла.

Пожалуй, единственные серьезные перспективы военного сотрудничества в треугольнике США — РК — Япония связаны с вопросом обмена разведывательными данными. Мониторинг ракетных испытаний и другой военной активности КНДР является важной задачей для них, и неслучайно одним из главных результатов встречи Юн Согёля и премьер-министра Японии Ф. Кисиды 16–17 марта 2023 г. стало решение о возобновлении Соглашения об обмене военной информацией после его «заморозки» в 2019 г. Наиболее вероятный сценарий формирования трехсторонней структуры безопасности — соглашение между РК, Японией и США по обмену данных радиоэлектронной разведки, которое придет на смену GSOMIA и аналогичным двусторонним договоренностям Вашингтона с каждым из двух союзников. Потенциальная военно-политическая интеграция в треугольнике США — РК — Япония может приять очертания разведывательного квазиальянса наподобие объединения «Пяти глаз», которое будет нацелено прежде всего на сбор данных о военной активности КНДР.

Под руководством президента Юн Согёля Республика Корея (РК) взяла курс на улучшение отношений с Японией, стремясь преодолеть трения последних лет и заручиться поддержкой важного игрока в регионе. В условиях развития антикитайских экономических и военно-политических моделей интеграции в АТР, а также нового витка напряженности на Корейском полуострове, нынешняя администрация Южной Кореи считает естественным сближение с партнером, разделяющим с Сеулом общие интересы безопасности. Таким образом, углубление военно-политического сотрудничества с Японией было объявлено в качестве одной из задач государственной политики. В приоритет поставлено развитие двустороннего диалога безопасности на рабочем и высоком уровне — в сентябре 2022 г. впервые за несколько лет встретились заместители министров обороны двух стран, прорабатывается и вопрос встречи министерского уровня. Расширение связей происходит также в трехстороннем формате США — РК — Япония: в июне 2022 г. на полях «Диалога Шангри-Ла» в Сингапуре состоялась встреча министров обороны США, РК и Японии; лидеры трех стран встречались в ноябре 2022 г. на Восточноазиатском саммите, издав Пномпеньскую декларацию; в феврале 2023 г. в Вашингтоне прошла трехсторонняя встреча заместителей министров обороны; запланированы также различные форматы военных учений и сотрудничество на базе Трехсторонних оборонных переговоров (Defense Trilateral Talks). Наконец, еще во время предвыборных дебатов кандидат Юн Согёль отказался дать однозначный отрицательный ответ на вопрос о перспективах создания военного альянса между Сеулом, Вашингтоном и Токио, что стало отправной точкой дискуссий в СМИ и экспертном сообществе о возможности образования двустороннего или трехстороннего военного блока.

Препятствия военно-политической интеграции

Андрей Губин:
Яичные скорлупки, вооружённые молотками: зачем Японии и Республике Корея ударное оружие?

Насколько реальны перспективы образования подобного альянса? В числе первейших аргументов против такой возможности можно назвать фактор Китая — еще в 2016–2017 гг. Сеул испытал значительное экономическое давление Пекина после размещения американской батареи ПРО THAAD на территории РК. В условиях зависимости Южной Кореи от Китая в поставках критических минералов и общего высокого уровня взаимной торговли, Юн Согёль ведет весьма осторожную политику в отношении Пекина (достаточно вспомнить отказ южнокорейского президента встретиться с Нэнси Пелоси в РК после ее визита на Тайвань). Очевидно, на данный момент РК воздерживается от излишне резких шагов, способных заставить КНР вновь прибегнуть к методам экономического принуждения.

Многочисленные противоречия в отношениях между РК и Японией также заставляют скептично смотреть на перспективы военно-политического сближения двух стран. Тяжелый груз неразрешенных вопросов исторического прошлого — отсутствие компенсаций за принудительный труд и сексуальное рабство в колониальный период, неурегулированный территориальный спор — не становится меньше со временем и закрепляет атмосферу недоверия между Сеулом и Токио. Юн Согёль пытается исправить это, но его усилия больше похожи на заметание проблем «под ковер» — лидер РК хочет сгладить острые углы отношений, например, объявив план о выплате компенсаций потомкам пострадавшим от принудительного труда за счет добровольных пожертвований не японских, а южнокорейских компаний, и неудивительно, что такой вектор не находит особой поддержки населения, а рейтинг самого президента остается на весьма невысоком уровне.

Кроме того, Япония проводит курс на значительное укрепление военного потенциала, приняв осенью 2022 г. решение о приобретении наступательных вооружений в ответ на «беспрецедентный стратегический вызов безопасности Японии», связанный с действиями Китая, в свете северокорейской «серьезной и непосредственной угрозы» и действий России, вызывающих «сильную обеспокоенность Токио». Новые стратегические документы предусматривают приобретение и создание баллистических и управляемых (в том числе гиперзвуковых) ракет, беспилотных подводных аппаратов, оружия направленной энергии, а также увеличение военных расходов к 2027 г. до уровня 2% от текущего показателя ВВП, что вдвое больше нынешнего военного бюджета Южной Кореи. Хотя администрация Юн Согёля достаточно спокойно относится к этой политике, очевидно, имея схожее восприятие обстановки безопасности в регионе, в более долгосрочной перспективе военный рост Японии рискует не только не способствовать успешной военно-политической интеграции, но и стать ее главным препятствием, простимулировав военно-техническую конкуренцию между Сеулом и Токио.

Указанные проблемы, несомненно, имеют большой вес. Но что важнее на данный момент — как у Японии, так и у Южной Кореи, двигателя нынешнего сближения двух стран, нет запроса на институционализацию военно-политического сотрудничества. Стремление к образованию двустороннего или трехстороннего военного блока не прослеживается в стратегических документах (к примеру, в плане «120 задач государственной политики», Белой книге обороны и Индо-Тихоокеанской стратегии 2022 г.) и выступлениях официальных лиц РК. Так как для треугольника США — РК — Япония наибольшим вызовом в регионе представляется не столько военная активность КНДР, сколько как таковой рост влияния Китая, то первостепенной является не военно-политическая интеграция, а экономическая. Защита цепочек поставок, минимизация технологической зависимости союзников США от Китая сегодня поставлены во главу угла, и на повестке стоят вопросы взаимодействия экономик трех государств в рамках IPEF (Индо-Тихоокеанская экономическая структура), образование технологического альянса Chip4 (США, Тайвань, Южная Корея, Япония) и устранение барьеров в двусторонних торговых связях Сеула и Токио, накопленных за последние несколько лет.

Дмитрий Стрельцов:
Главы внешнеполитических ведомств Китая и Японии встретились впервые за три с лишним года

Военную промышленность и рынки вооружений Сеула и Токио сложно охарактеризовать как взаимодополняемые. Даже если гипотетически удастся преодолеть политические барьеры, едва ли есть перспективы торговли вооружениями между двумя партнерами. РК и Япония имеют собственные подводные лодки, эсминцы, фрегаты, крейсера, а также строят и авианесущие корабли (эсминцы-вертолетоносцы типов «Идзумо» и «Хюга» Японии и универсальные десантные корабли-вертолетоносцы «Токто» РК). Структура импорта военной техники и вооружений у двух государств также сходная — Сеул и Токио покупают одно и то же у тех же поставщиков: двигатели для вертолетов у Германии, корабельные орудия у США; большие сделки реализуются обоими государствами по закупкам американских истребителей F-35A Lightning II и вертолетов CH-47F Chinook. Рынки РК и Японии, таким образом, скорее можно назвать конкурентными, и серьезных перспектив для партнерства здесь не прослеживается.

Разведывательный альянс?

Пожалуй, единственные серьезные перспективы военного сотрудничества в треугольнике США — РК — Япония связаны с вопросом обмена разведывательными данными. Мониторинг ракетных испытаний и другой военной активности КНДР является важной задачей для них, и неслучайно одним из главных результатов встречи Юн Согёля и премьер-министра Японии Ф. Кисиды 16–17 марта 2023 г. стало решение о возобновлении Cоглашения об обмене военной информацией (General Security of Military Information Agreement) после его «заморозки» в 2019 г. Изначально, на момент заключения Соглашения в 2016 г., возможности Сеула по cбору разведывательных данных были ограничены пространством к югу от демилитаризованной зоны и Северной разграничительной линии в Желтом море — фактической границы Северной и Южной Кореи на суше и в море. Отсутствие собственных военных спутников заставляло РК использовать информацию, полученную со спутников других стран, и GSOMIA закрепило вопросы взаимодействия с Японией в том числе по вопросу доступа к данным японских спутников.

Параллельно РК работала над «проектом 425», в рамках которого предполагалось создание компанией Korea Aerospace Industries 4 спутников с радарами с синтезированной апертурой (SAR) и одного спутника с электрооптическими/инфракрасными датчиками (EO/IR), а также их запуск поэтапно в период 2020–2024 гг. Однако работа по проекту откладывалась по разным причинам. В их числе — разногласия между Министерством обороны и Национальной разведывательной службой по вопросу прав на эксплуатацию спутников. Кроме того, имелись и внешние препятствия — до ревизии «ракетного меморандума» США и РК в 2020 г. Сеул имел ограничения на строительство твердотопливных ракет-носителей, способных выводить разведывательные спутники на орбиту. В этих условиях, к примеру, в 2020 г. РК инициировала проект ANASIS-II, который предполагал запуск гражданского спутника на ракете Falcon 9 компании SpaceX.

Сегодня же РК активно работает над восполнением этих пробелов. Расширенные планы «проекта 425» теперь включают создание десяти SAR-спутников и двух спутников с EO/IR-сенсорами, запуск первого из которых запланирован на ноябрь 2023 г. Южнокорейские спутники станут «глазами» программы Kill Chain — одним из трех компонентов масштабного проекта по созданию национальной системы противовоздушной и противоракетной обороны Korea Air and Missile Defense (KAMD). Администрация Юн Согёля также провозгласила курс «Военные инновации 4.0», предполагающий активное применение технологий искусственного интеллекта в военной сфере. С помощью ИИ-решений предполагается модернизировать программу превентивной атаки Kill Chain под новым названием Kill Web, которая позволит более гибко назначать и перераспределять цели, более эффективно отслеживать и предупреждать потенциальные ракетные атаки противника. Прогресс в разработке этих систем, таким образом, в ближайшие годы может сделать Южную Корею гораздо менее зависимой от GSOMIA, чем на момент заключения соглашения семь лет назад.

Анастасия Толоконина:
Антикитайский плацдарм США в Азии

Однако проблема географических рамок все равно останется: если рассмотреть типичный сценарий испытаний ракетных вооружений КНДР, то РК имеет возможность эффективно отслеживать пуски северокорейских ракет, в то время как Япония собирает больше информации о местах их приводнения в Японском море. Оба государства полагаются на информационную и материальную поддержку США, которая может выступать в роли координатора обмена данными. В этом и заключается наиболее вероятный сценарий формирования трехсторонней структуры безопасности — соглашение между РК, Японией и США по обмену данных радиоэлектронной разведки, которое придет на смену GSOMIA и аналогичным двусторонним договоренностям Вашингтона с каждым из двух союзников. Такое соглашение будет более чем отвечать интересам США и продолжать практику последних лет — формирование под эгидой Вашингтона не альянсов (по типу НАТО или двусторонних альянсов системы «оси и спиц»), а, скорее, квазиальянсов без жесткой структуры управления и, как правило, имеющих узкую функциональную направленность (AUKUS, QUAD). Таким образом, потенциальная военно-политическая интеграция в треугольнике США — РК — Япония может приять очертания разведывательного квазиальянса наподобие объединения «Пяти глаз», которое будет нацелено прежде всего на сбор данных о военной активности КНДР.

Все же такая возможность на данный момент остается сугубо гипотетической по всем вышеизложенным причинам. Самым серьезным из препятствий сегодня, пожалуй, можно назвать отсутствие внутренней поддержки общего курса Юн Согёля на сближение с Японией, который, к примеру, лидер оппозиционной Демократической партии и конкурент Юна на прошлогодних президентских выборах Ли Чжэмён охарактеризовал как «оскорбительную дипломатию покорности». Скандал с прослушиванием американскими спецслужбами правительства РК и очень мягкая реакция Сеула на него также не создают благоприятный фон для укрепления сотрудничества в обмене разведданными. От политического будущего Юн Согёля полностью зависят перспективы военно-политической интеграции Сеула и Токио, и на сегодняшний день его позиции трудно назвать твердыми.