Накопительный эффект: чем интересна «коронавирусная» дипломатия Турции

Турция была одним из эпицентров распространения коронавируса наряду с Европой. На момент наступления пика заболеваемости в активной фазе пандемии турецкая система здравоохранения столкнулась с 80 тыс. случаев. На данный момент Турции удалось взять распространение инфекции под контроль — доля выздоравливающих пациентов составляет 75% при примерно 155 тыс. выявленных случаев. Но коронавирус Турция рассматривает не только как угрозу, но и как возможность продвижения и повышения своего авторитета на международной арене.

Турция была одним из эпицентров распространения коронавируса наряду с Европой. На момент наступления пика заболеваемости в активной фазе пандемии турецкая система здравоохранения столкнулась с 80 тыс. случаев. На данный момент Турции удалось взять распространение инфекции под контроль — доля выздоравливающих пациентов составляет 75% при примерно 155 тыс. выявленных случаев. Но коронавирус Турция рассматривает не только как угрозу, но и как возможность продвижения и повышения своего авторитета на международной арене.

Дипломатия во имя солидарности

На фоне споров о целесообразности помощи другим государствам и высказываний «об уничтожении международной солидарности» в условиях эпидемии коронавируса Турция выступила в качестве фронтмена глобализации. По официальным данным, Анкара выделила гуманитарную помощь для борьбы с коронавирусом 80 государствам мира. Министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу подчёркивал, что Турция занимает 3-е место в мире после Китая и США по объемам предоставляемой гуманитарной помощи с начала распространения коронавируса. Особенность такой политики проявилась в том, что официальная Анкара не обращала внимание на нынешнее состояние двухсторонних отношений. Поэтому адресатами помощи были как дружественные страны (Азербайджан, Босния и Герцеговина, Грузия, Пакистан), так и страны, с которыми в последнее время сложились сложные отношения (Израиль, Италия, США). При этом Анкара не ограничивала предоставление помощи, ссылаясь на географический принцип. Помимо тех регионов, где и так наблюдается активность (Африка, Балканы, Ближний Восток, Закавказье), Турция предоставила помощь странам Европы, Юго-Восточной Азии, Южной Азии. Помимо этого, Анкара активно участвовала в процессе возвращения своих граждан и граждан дружественных стран из очагов распространения вируса.

В связи с этим примечательна история Эмруллаха Гюлюшкена, гражданина Швеции турецкого происхождения, которому в Мальмё поставили диагноз COVID-19 и отправили домой. После обращения детей Э. Гюлюшкена в социальных сетях Анкара перевезла его из Швеции в Турцию, где он прошёл полное лечение и выздоровел. Помимо этого, элиты активно продвигают тезис о том, что грамотное кризисное управление позволило предупредить распространение эпидемии внутри страны, несмотря на сложные условия. Свои методы борьбы с коронавирусом турецкая элита называет успешными.

Страны, которым Турция оказала гуманитарную помощь в борьбе против коронавируса

Источник: Daily Sabah

В контексте такой активности вызывают интерес высказывания президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана: «ничего не станет прежним», «готовьтесь к новому мировому порядку», «иншаллах, Турция получит заслуженное место в системе глобального управления после окончания эпидемии». В конце апреля-начале мая активно обсуждалась тема мирового порядка после пандемии и роль Анкары в этом процессе. Близкий к президенту журналист газеты «Hürriyet» Абдулькадир Сельви написал, что «Эрдоган станет лидером нового порядка».

Уровень финансирования гуманитарной помощи в 2017 г.
Источник: Global Humanitarian Assistance

Все это говорит о том, что Турция рассматривает коронавирус как фактор, который позволит изменить баланс сил. По мнению Анкары, свой статус повысят те государства, которые сделали большой скачок в развитии, независимо от характера политической системы. Он будет продемонстрирован эффективной борьбой с коронавирусом и вкладом в глобальную борьбу с ним. Неслучайно активность Турции не ограничивается только гуманитарной помощью — турецкие ученые участвуют в разработках собственной вакцины. Все эти заявления и шаги, по мнению турецкого руководства, должны укрепить образ Турции и Р.Т. Эрдогана как лидера и активного игрока на международной арене, легитимизируя амбиции.

Политика во имя благодатели

Для Турции гуманитарная политика является важной составляющей внешнеполитического курса. По данным ОЭСР, на 2015 г. гуманитарная помощь Турции составила 0,54% ВНП (9-е место в мире). Согласно данным того же ОЭСР, уровень официальной помощи в целях развития (ОПР), предоставляемой Турцией в 2016 г., составил 6 млрд долл., что составило 0,79% ВНП. По данным Global Humanitarian Assistance, в 2018 г. Турция занимала 1-е место в мире по объемам предоставляемой гуманитарной помощи, потратив на это 8 млрд долл. По данным TIKA, в 2015 г. Турция выделяла на гуманитарную помощь 3,2 млрд долл., в 2016 г. — 6,4 млрд долл., в 2017 г. — 8 млрд долл., что составляло 0,85% ВНП. Насколько серьёзен этот рост можно оценить, сравнив представленные данные с данными МИД Турции об уровне гуманитарной помощи в 2006–2009 гг. — тогда уровень ОПР был выше 700 млн долл. в год, а в 2010 г. он составил 966 млн долл.

Уровень финансирования ОПР в 2017 г.

Источник: АА

Основные турецкие государственные и негосударственные структуры, занимающиеся реализацией гуманитарной политики
Источник: АА

Подобная активизация гуманитарной политики, по мнению Мелихи Бенли Алтунышык, связана с началом распада старого порядка, предоставившего условий для лидерства новых государств. В этом контексте интересен известный слоган Р.Т. Эрдогана «мир больше пяти», являющийся тезисом в пользу реформы Совета Безопасности ООН; а также недавняя критика М. Чавушоглу того же СБ ООН: «Борьба СБ ООН с коронавирусом неэффективна». Турция отмечает, что нынешний миропорядок требует серьезных изменений. Сложившийся миропорядок, по мнению Анкары, устарел, в его рамках старые угрозы обостряются, а появление новых не встречает препятствий.

Турция активно занимается улучшением своего внешнеполитического имиджа. В этом процессе основным инструментом является публичная дипломатия и мягкая сила; особое место в данном случае занимает гуманитарная политика, роль которой очень редко упоминают исследователи.

Гуманитарная политика занимает важное место в процессе формирования новой идентичности. Турция в меньшей степени обращается к экономике, а развитие культурных связей, по турецкой логике, ведёт к росту ответственности Анкары за предоставление помощи и защиту угнетённых. В этом смысле можно согласиться с М.Б. Алтунышык в том, что Турция создает свой имидж «морального игрока» и «мировой совести» на международной арене.

Популистское и очень популистское

Чем объясняется активизация гуманитарной политики как инструмента возвышения на международной арене и как с ней связана морализация турецкого внешнеполитического курса? Реджеп Таййип Эрдоган стал одним из первых политиков-популистов в политическом ландшафте Европы, которому удалось прийти к власти, изменив политическую систему и логику политического процесса.

Популизм Партии справедливости и развития (AKP) характеризуется тем, что она представляет «униженных и оскорблённых» — т.н. «чёрных» турок. Дихотомия «белые» и «чёрные» указывает на основную линию раскола, особенно проявившуюся в Турции в 1990-е гг. Первые представляли собой урбанизированную, богатую, привилегированную и прогрессивную Турцию, вторые — сельскую, бедную, угнетаемую и религиозно-консервативную. Такое разделение, по мнению многих консервативных политиков, стало результатом модернизации М.К. Ататюрка. Иными словами, данный раскол можно выразить в терминах «центра» и «периферии», где «центром» выступают кемалисты и прогрессивные идеи, а «периферией» — консервативные силы, которым чужд этот курс. Вокруг этой схемы был сформирован «образ жертвы». Вдобавок к этому ограничение роли политических партий, представляющих интересы религиозного сегмента электората, и экономические неудачи 1990-х гг., вызвали кризис доверия к светской элите. В результате рос запрос на обновление элиты, который привел к получению абсолютного большинства AKP по итогам парламентских выборов 2002 г., позволившему создать однопартийное правительство.

Листовка Эрдогана: «Иншаллах, перед Турцией откроется новая чистая страница»
Источник: официальный аккаунт в Twitter Реджепа Таййипа Эрдогана

Два этих фактора предопределили рост популизма в стране. Этот факт вписывается в теорию «обратной культурной реакции». Согласно ей, быстрый переход к постматериальным ценностям рождает тревогу и беспокойство у значительной части общества. Формируются условия для «молчаливой революции», когда культурные изменения достигают слишком крупных масштабов, что начинает менять идентичность консервативной части общества. Это повышает беспокойство у «исключённых» групп об устойчивости их идентичности. Всё это ведёт к феномену kulturkampf – «культурной войны», — который характеризуется борьбой антагонистических систем ценностей. Это беспокойство используют популисты, формирующие образ «настоящего». Его содержание состоит из угроз существованию «народа» и образа «будущего», в котором этих угроз больше нет.

Образ «Новой Турции» и его влияние на изменение внешней политики

Особенность популистской политики выражается в том, что она носит антиэлитный характер. Популизм выступает против системы ценностей, которая исключает сегменты общества, не вписывающиеся в неё. В этом смысле раскол на «чёрных» и «белых» турок представляется в качестве борьбы морального «добра» против морального «зла», так как первые изображаются как «жертвы» и «угнетённые». При Р.Т. Эрдогане эта схема получила развитие в виде нарратива «старой» и «новой» Турции.

Важно отметить, что новый нарратив является более фундаментальным и глобальным. «Старая Турция» — это весь республиканский период до прихода к власти AKP. «Новая Турция» — Турция «будущего», которая начинается с эпохи Р.Т. Эрдогана. Изначально под «новой Турцией» понималось государство, ориентированное на развитие демократии и Европу. Но после актуализации авторитаризма содержание образа стало характеризоваться его проектным характером. Реализация крупного проекта, имеющего международное значение (Стамбульский аэропорт, подводный туннель «Мармарай», развитие ВПК и др.), рассматривается как прогресс страны. Иными словами, реализованные проекты в риторике представляются результатом работы AKP, оправдывающим ухудшение качества демократии, которое вызывает недовольство внутри страны. «Старая Турция» в этом смысле рассматривается как время, когда в стране была слабая инфраструктура, существовали преграды развитию перспективных идей, не было речи о величии истории.

Официальный слоган предвыборной кампании AKP 2018 г. «Время Турции»

Источник: https://www.facebook.com/TurkiyeVakti/

Образ «новой Турции» непосредственно важен с точки зрения активности Анкары на международной арене. Этот нарратив указывает на особенность культивирования образов прошлого, настоящего и будущего в популистском дискурсе. В дискурсе Р.Т. Эрдогана «новая Турция» формируется как из прошлого, так из настоящего и будущего.

Листовка Эрдогана о мосте через Дарданеллы как демонстрация больших проектов
Источник: официальный аккаунт в Twitter Реджепа Таййипа Эрдогана

Дело в том, что идеалом в дискурсе турецких элит является Османская империя, её историческое величие и успехи. Она представляется в качестве «золотого века», к которому стремится вернуться турецкая нация. В выступлениях Р.Т. Эрдогана и предвыборных материалах часто можно увидеть ссылки и упоминания о завоевании Константинополя, битве при Дарданеллах, осаде Эль-Кута: «Мы ни за что на международной арене не подвергнем разочарованию этот родовитый народ, изобилующий славными историческими победами»; «Мы как внуки битвы при Дарданеллах ни в коем случае не откажемся от своей независимости, будущего и свободы».

Это «стремление к прошлому» продиктовано двумя причинами: чувством ностальгии в условиях «обратной культурной реакции», которое успокаивает популистских избирателей; и меняющейся идентичностью, в рамках которой делается акцент не на кемализм, а на османское прошлое. Образ «будущего» предопределён «прошлым» как «светлым временем великих побед и славы». Чувство ностальгии влияет и на внешнюю политику, так как величие Османской империи представлено в терминах завоеваний. Поэтому образ «будущего» предполагает повышение международного престижа Турции и активности во внешней политике.

Образ «настоящего» в этом смысле является промежуточным — «настоящему» предшествовало «недавнее прошлое», в котором процветали одни проблемы. «Недавнее прошлое» — это время, когда правили «враги народа», игнорируя «народную волю». Поэтому образ «настоящего» является отрицательным — он выстроен вокруг чувства неуверенности и страха нестабильности. В риторике Р.Т. Эрдогана «настоящее» может помешать достижению «светлого будущего». Помешать этому, с точки зрения популистского дискурса, хотят «элиты», которых популисты считают «врагами народа». Эта схема, в случае Турции, носит антизападный характер — западные государства описываются как «желающие помешать расцвету Турции». Это, в свою очередь, усиливает антизападную идентичность «народа» и внешнеполитического курса, повышая самостоятельность государства на международной арене.

Образ «новой Турции», с одной стороны, отвечает на потребность народа в культивировании чувства ностальгии, с другой стороны, легитимизирует внешнеполитическую активность. По нашему мнению, при популизме произошел важный сдвиг в понимании турецкой политической логики. С одной стороны, внешняя политика полностью зависит от внутренней. Иными словами, внутриполитические нарративы повлияли на изменение принципов и целей внешней политики. С другой стороны, существует политический образ, который предопределяет выбор инструментов продвижения на международной арене. Р.Т. Эрдоган развивает дискурс в терминах «добра» и «зла», используя такие понятия, как «любовь», «искренность», «помощь», «враг», «измена». Он призван создать сильную эмоциональную связь с лидером, поэтому Турция делает ставку на гуманитарную политику, так как этот инструмент позволяет обращаться напрямую к эмоциям.

***

Иван Стародубцев:
Российско-турецкие отношения до и после «эпохи Путина — Эрдогана»

Турция в XXI в. уделяет большое внимание гуманитарной политике. Увеличение из года в год объемов средств, выделяемых на представление гуманитарной помощи, является ярким тому доказательством. Уделяя внимание развитию гуманитарных связей, Турции удалось создать особый образ на международной арене и начать формировать новую идентичность турецкого народа, как народа, способного помогать «угнетённым» и делающего это.

Приобретение идентичностью морального характера связано с ростом популизма в Турции. Все вызовы, которые выпадали на долю режима Р.Т. Эрдогана, турецкие элиты интерпретировали и интерпретируют в популистской логике борьбы «неиспорченного народа» и «коррумпированной элиты». Р.Т. Эрдоган позиционировал себя в качестве «чёрного турка», представляющего «голос народа» и «народную волю».

Влияние популизма на внешнюю политику характеризуется тем, что эта же схема была перенесена и на активность Анкары на международной арене. Турция заявляет о защите мусульман и претендует на роль лидера мусульманского мира. Она стремится превратить мусульманский мир из «периферии» в «центр», выступая за предоставление места постоянного члена СБ ООН мусульманскому государству, решение арабо-израильского конфликта, проблемы мусульман-рохинджа и др. Ведётся дискурс об угнетении мусульман Западом.

Изменение принципов внешней политики Турции стало возможным благодаря популизму. Реабилитация и романтизация османского периода в дискурсе Р.Т. Эрдогана позволили сделать его «золотым веком» турецкого народа. Турция, в своём представлении, из части мирового пространства должна стать центром миропорядка, выражающим интересы мусульманской уммы, которые игнорируются на Западе. Подобная трансформация стала возможной после изменения идентичности.

Изменение идентичности же привело к смене самой внешней политики. «Коронавирусная» дипломатия Турции показывает это. Чавушоглу подчёркивает, что к Турции обращаются за помощью. По мнению элит, за этим стоит понимание того, что Анкара успешно взяла под контроль развитие пандемии и имеет возможность помогать другим странам. Делая ставку на гуманитарное направление, Турция стремится выстроить максимально непохожий и отличный от других образ страны-благодетеля.