Власть обрушилась стремительно. Почему пал режим Башара Асада и как события в Сирии изменят ситуацию на Ближнем Востоке?

8 декабря 2024 г. антиправительственные силы в Сирии захватили город Хомс и вошли в столицу Дамаск. Боевики в прямом эфире государственного телевидения заявили, что режим президента Башара Асада свергнут, а сам он бежал из страны. Его семья правила Сирией более 50 лет. В стране начался транзит власти: глава террористической организации «Хайят Тахрир аш-Шам» (запрещена в России) Абу Мухаммад аль-Джулани заявил, что государственные учреждения «останутся под надзором» бывшего премьер-министра Мухаммада Гази Аль-Джалали до тех пор, пока не будет сформировано переходное правительство. О том, что происходит сейчас в Сирии и как последние события изменят ситуацию на Ближнем Востоке, в интервью «Ленте.ру» рассказал востоковед, программный координатор Российского совета по международным делам (РСМД) Иван Бочаров.

8 декабря 2024 г. антиправительственные силы в Сирии захватили город Хомс и вошли в столицу Дамаск. Боевики в прямом эфире государственного телевидения заявили, что режим президента Башара Асада свергнут, а сам он бежал из страны. Его семья правила Сирией более 50 лет. В стране начался транзит власти: глава террористической организации «Хайят Тахрир аш-Шам» (запрещена в России) Абу Мухаммад аль-Джулани заявил, что государственные учреждения «останутся под надзором» бывшего премьер-министра Мухаммада Гази Аль-Джалали до тех пор, пока не будет сформировано переходное правительство. О том, что происходит сейчас в Сирии и как последние события изменят ситуацию на Ближнем Востоке, в интервью «Ленте.ру» рассказал востоковед, программный координатор Российского совета по международным делам (РСМД) Иван Бочаров.

«Лента.ру»: Почему так быстро пала власть Башара Асада в Сирии и как повстанцам удалось настолько спокойно взять Дамаск?

Иван Бочаров: Основная причина падения режима Башара Асада — отсутствие политического урегулирования сирийского конфликта.

Конечно, это можно сказать и про другие конфликтные зоны, которые сформировались по итогам «арабской весны», в частности, в Ливии или в Йемене. Но в отличие от них в Сирии власть так и оставалась в руках тех, кто контролировал страну на момент начала гражданской войны.

Правительство в Сирии контролировало только 65 процентов территории страны, при этом отказывалось от диалога не только с «Хайят Тахрир аш-Шам» и «Сирийской Национальной Армией», но и с «Сирийскими Демократическими Силами» на северо-востоке страны.

В Сирии не были проведены необходимые реформы, не было предпринято достаточных попыток для того, чтобы интегрировать другие политические силы в систему управления и сформировать инклюзивное правительство. При этом сохранялась довольно жесткая риторика в отношении политических оппонентов.

К взрыву привел целый комплекс факторов, и пока трудно сказать, какой из них стал определяющим. Возможно, свою роль сыграл низкий уровень мотивации регулярных войск: им попросту было не за что воевать.

Уже несколько лет подряд в Сирии ухудшалась экономическая и гуманитарная ситуация. В стране росла инфляция, наблюдались проблемы с обеспечением безопасности, продовольствием и энергоснабжением.

В прошлом году прошли протесты в Сувейде, что отчасти свидетельствует о накопившемся недовольстве. По всей видимости, именно из-за отсутствия мотивации правительственные силы отступали иногда даже быстрее, чем «Хайят Тахрир аш-Шам» наступал.

Определенное влияние могла оказать и ситуация в Ливане. «Хезболла» и проиранские группировки как в Сирии, так и за ее пределами всегда были союзниками Башара Асада, но в течение последних месяцев их ресурсы значительно истощились. В «Хезболле» заявляли о том, что не видят необходимости в поддержке правительственных сил в Сирии, хотя позже все-таки направили в САР отдельные подразделения.

Потенциал «Хезболлы» и Ирана снизился в результате событий последних месяцев, связанных с противостоянием с Израилем, и за Башара Асада оказалось некому заступиться.

Александр Аксененок:
Сирийский конфликт: 12 лет спустя

Мы стали свидетелями конца существования Сирийской Арабской Республики?

Все зависит от того, какой комплекс мер будет реализован новым правительством. Сможет ли переходная власть начать реальные изменения? В основе нынешнего сирийского государства лежит арабский национализм. Это видно в том числе из названия — Сирийская Арабская Республика. Хотя в стране, помимо арабов, проживают курды, сирийские туркмены, армяне, ассирийцы и множество других этнических групп.

Предположим, к власти придет исламистский режим движения «Хайят Тахрир аш-Шам». В таком случае страна может стать исламской республикой. Или же новые сирийские власти попытаются создать относительно инклюзивное правительство и постараются учесть интересы разных этноконфессиональных групп. Точного сценария пока никто не знает и, соответственно, пока сложно сказать, в каком виде сохранится сирийское государство. И сохранится ли.

Интересно, что эта группировка, похоже, не стремится разрушить всю систему государственного управления.

Поддерживаются контакты между повстанцами и премьер-министром Сирии Мухаммадом Гази аль-Джалали. Более того, поступило распоряжение не захватывать правительственные учреждения, что может свидетельствовать о желании «Хайят Тахрир аш-Шам» временно сохранить существующую структуру власти.

Возможно, они планируют проводить революцию более мягко и умеренно.

Непонятно, сохранится именно Сирийская Арабская Республика или нет, но вероятность условного «ливийского сценария», когда страна распадется на несколько анклавов, по моим ощущениям, пока что мала. Хотя полностью исключать его тоже нельзя.

Кирилл Семенов:
Сирия приближается к новой «арабской весне»?

О чем премьер-министр Сирии Мухаммад Гази аль-Джалали может договориться с повстанцами?

Предметом переговоров, вероятно, является согласование цивилизованного и, насколько это возможно, мирного перехода власти к движению «Хайят Тахрир аш-Шам».

Скорее всего, кабинет министров и сам премьер надеются, что этот процесс позволит избежать массовых репрессий, сохранит им жизни и предотвратит резню в Дамаске и других городах.

Основная задача официального правительства — смягчить последствия этого неизбежного перехода и сделать его чуть более плавным. О сохранении статус-кво речи не идет. Военно-политическая элита на протяжении многих лет обладала значительными привилегиями, включая контроль над экономическими активами — легальными, полулегальными и даже нелегальными. Но возможности сохранить такое влияние в новых условиях у них нет.

По всей видимости, «Хайят Тахрир аш-Шам» устраивает такой сценарий. Им не особо сейчас выгодно портить информационную картинку, которая складывается, и они не хотели бы создавать образ радикального движения, неспособного к милосердию в отношении тех, кто готов передать власть мирно.

Что сейчас происходит в Дамаске? Кто его контролирует?

Судить из Москвы о ситуации на месте сложно, но, исходя из поступающих сообщений, основную часть районов Дамаска, по всей видимости, контролирует движение «Хайят Тахрир аш-Шам». Серьезного сопротивления они не встречают.

Кроме того, инициативу берут на себя группы, сформированные по принципу низовой мобилизации. Это уличные объединения, самоорганизовавшиеся жители: одни пытаются покинуть город или страну, другие, воодушевленные свержением режима, занимаются, например, разрушением памятника Хафезу Асаду.

В Дамаске царит хаос, и пока неясно, сколько времени потребуется «Хайят Тахрир аш-Шам», чтобы полностью установить контроль и порядок. Но с каждым часом их контроль над городом усиливается.

Дмитрий Поляков:
Сирия в 2023 году: упадок и несбывшиеся надежды

Как, на ваш взгляд, будет развиваться ситуация в Сирии? Какова вероятность, что нынешняя ситуация приведет к очередной полномасштабной гражданской войне в остальной части страны?

Гражданская война не прекращалась с 2011 года. Но если говорить о ее новом этапе, то ситуация оставляет множество вопросов. Например, какова судьба курдских формирований, против которых выступает Турция, поддерживающая связи с «Сирийской Национальной Армией»? К слову, часть этих подразделений вместе с «Хайят Тахрир аш-Шам» участвовала в наступлении на территории, контролируемые Дамаском.

Наиболее вероятным сценарием кажется постепенный переход районов страны под контроль «Хайят Тахрир аш-Шам».

«Сирийские Демократические Силы» правильнее будет назвать врагами тех, кто сейчас приходит к власти в стране. Это значит, что перспективы решения курдской проблемы очень туманные.

Вероятно, мы станем свидетелями сравнительно контролируемого перехода власти к «Хайят Тахрир аш-Шам». Скорее всего, будет сформировано переходное правительство, которое постарается представить некое подобие транспарентного избирательного процесса и формирования инклюзивного управления.

Сейчас движение, вероятно, стремится создать благоприятную информационную картину: вместо режима Башара Асада, который отказывался от переговоров и политических реформ и при котором люди вполне конкретной конфессиональной группы доминировали во властных структурах, они попытаются позиционировать себя как силы, готовые к более инклюзивному подходу.

Мы, возможно, увидим новых политических лидеров, в том числе из дружественных «Хайят Тахрир аш-Шам» группировок, таких как «Сирийская Национальная Армия».

Однако исключать сценарий полномасштабной гражданской войны нельзя. Все будет зависеть от того, как «Хайят Тахрир аш-Шам» справится с проблемой этноконфессиональных меньшинств, в частности, от их политики в отношении алавитов и курдов. Если будут репрессии, активные боевые действия могут вспыхнуть с новой силой.

Хотя гражданская война в Сирии не прекращалась, новый виток насилия может снова охватить страну.

Иван Бочаров:
Конфликт на Ближнем Востоке: возможные региональные последствия

Какие силы основные в борьбе за власть в стране?

Основная сила — это «Хайят Тахрир аш-Шам». Кроме того, существует Национальная коалиция сирийских революционных и оппозиционных сил, в которую входят светские группы. «Сирийская Национальная Армия» тоже сохраняет некоторое влияние. Ее подразделения активно пытаются присвоить часть успехов «Хайят Тахрир аш-Шам», также атакуя правительственные войска и проводя наступательные действия. «Сирийские Демократические Силы», состоящие преимущественно из курдских ополчений, напротив, не претендуют на управление всей страной. Их главная цель — добиться автономии как политической, так и экономической, и они продолжают придерживаться этой линии.

При этом, мне кажется, у «Хайят Тахрир аш-Шам» сейчас практически нет серьезных конкурентов.

Хотя группировка мощнее остальных, ее численность составляет всего около 15 тысяч бойцов, что ставит под сомнение ее способность к абсолютному доминированию. Но тем не менее уровень поддержки исламистского движения среди населения сейчас может быть выше, чем у других организованных сил, пусть и не является безусловным.

Но как на ситуацию может повлиять многоконфессиональность страны?

Не очень хорошо. История конфликтов на Ближнем Востоке показывает: чем разнообразнее этнический и религиозный состав страны, тем труднее учесть интересы всех групп. Неслучайно на территории современной Сирии существовало несколько государственных образований, включая алавитское государство.

Это в некотором смысле отражает те проблемы, которые связаны с конфессиональным составом.

Само название страны — Сирийская Арабская Республика — не учитывает в полной мере реальный состав ее населения.

Представители меньшинств могут видеть в изменении политического ландшафта угрозу своему положению. И хотя эти страхи могут быть преувеличены, вероятность того, что они будут защищать свои интересы с оружием в руках, остается высокой.

Особенно это касается алавитов, которые преимущественно проживают в прибрежных районах, где расположены российские военные базы. Если против них начнутся активные действия, их сопротивление, скорее всего, будет ожесточенным.

Существует точка зрения, что выживаемость режима Башара Асада во многом связана с чувством экзистенциальной угрозы, которое испытывают алавиты. Осознание того, что поражение может означать физическое уничтожение, заставляет их бороться до последнего.

Конфессиональный состав Сирии, следовательно, не помогает в поиске консенсуса. Напротив, он создает предпосылки для новых всплесков насилия, когда защита интересов разных групп сталкивается с глубоким недоверием и страхом.

Какую позицию сейчас занимают алавиты? Насколько велика вероятность реинкарнации Государства Алавитов, которое существовало в 1923–1936 годах?

Еще несколько недель назад я бы сказал, что они доминируют во властных структурах. Но эти властные структуры уже не контролируют ситуацию на земле.

Полностью исключать вероятность реинкарнации Государства Алавитов нельзя, но не думаю, что нам нужно ориентироваться на какие-то примеры из прошлого, потому что очень редко в истории происходит стопроцентная реставрация.

Вероятность создания какого-то анклава наподобие того, что мы сейчас видим на северо-востоке Сирии в курдской автономии Рожава, не исключена, но и не предопределена.

Игорь Матвеев:
Сирия — Турция: нормализация vs конфронтация

На что надеются курды?

Идеальный сценарий для курдов — добиться политической и экономической автономии. Если новые сирийские власти проявят благоразумие и согласятся на такие условия, есть шанс мирно интегрировать северо-восточные провинции в состав единой Сирии.

Курды, в принципе, на это рассчитывают, но ситуация осложняется турецким фактором.

Турция, хоть и не контролирует полностью «Хайят Тахрир аш-Шам», может отчасти направлять его действия. Любые попытки движения решить «курдский вопрос» неизбежно будут учитывать позицию турецкой стороны, которая традиционно выступает против курдской автономии.

Ставка на США для курдов тоже не выглядит надежной. Еще будучи президентом Дональд Трамп вывел войска из Сирии, что спровоцировало турецкие военные операции против сирийских курдов. Теперь, с его возвращением к власти, вероятно, США продолжат курс на оптимизацию своего присутствия в регионе.

В сложившихся условиях курды понимают, что рассчитывать могут только на себя. Они стремятся дипломатически договориться об автономии, но удастся ли это — большой вопрос.

Почему Иран не смог помочь Башару Асаду удержаться у власти?

Возможно, если бы Иран поставил себе цель любой ценой сохранить режим Башара Асада, ему это удалось бы. Но вопрос в приоритетах — Иран не особо стремился к этому.

Иран активно присутствовал в Сирии, и его влияние было более ощутимым, чем российское. Россия, конечно, имела военные базы, но ее военно-политическая и дипломатическая поддержка была важна скорее в долгосрочной перспективе.

Иран же действовал более комплексно: он скупал недвижимость, приобретал экономические активы, вел пропаганду в образовательной сфере и развивал инфраструктуру для размещения новых военных объектов в рамках присутствия Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Не стоит забывать и о поддержке от «Хезболлы», что также играло свою роль.

Однако Иран исчерпал часть своих ресурсов, включая, по крайней мере частично, ракетный потенциал. Увеличение присутствия Ирана в Сирии могло бы вызвать негативную реакцию Израиля, который, в свою очередь, мог бы нанести удары по его объектам.

Скорее всего, в Иране поняли, что сохранить Башара Асада у власти не получится. Они осознавали, что для переброски дополнительных сил и ресурсов потребуется время, а в Сирии так стремительно все обрушалось, что никакой возможности должным образом отреагировать не было.

Камран Гасанов:
«Личная химия» vs разногласия в Сирии: что ждет Турцию при президентстве Д. Трампа?

Какие сейчас возможности у России в Сирии? Какая судьба может ждать авиабазу в Хмеймим и в пункте обеспечения в Тартусе?

В последние несколько дней Военно-космические силы (ВКС) наносили удары по формированиям «Хайят Тахрир аш-Шам», и они еще не успели это забыть. Отношения с новыми властями, скорее всего, будут непростыми.

Перспективы прямого военного присутствия России в Сирии пока неясны.

Премьер-министр Сирии Мухаммад Гази аль-Джалали уже заявлял, что этот вопрос больше не в его компетенции — он будет решаться новыми властями.

Никаких гарантий, что базы останутся, нет. Возможно, будут какие-то переговоры. В «Хайят Тахрир аш-Шам» явно не ожидали, что захват власти пройдет так легко. Не факт, что они готовы эффективно управлять всей страной. Тем временем остаются нерешенными экономические проблемы, в том числе связанные с обеспечением продовольствием и энергоресурсами. Если Россия сможет что-то предложить новому руководству, возможно, стороны смогут договориться о компромиссе.

Однако пока неочевидно, что российские базы в Сирии сохранятся в прежнем виде. Возможно, мы станем свидетелями их передислокации.

Каковы реальные цели Турции в Сирии?

Если судить по официальной риторике, создается впечатление, что Турция несколько дистанцировалась от успехов «Хайят Тахрир аш-Шам»», по крайней мере в первые дни активизации боевых действии. Основные цели президента Реджепа Тайипа Эрдогана заключаются в обеспечении безопасности, особенно в контексте угрозы терроризма.

Турция воспринимает «Сирийские Демократические Силы» как угрозу и уже неоднократно проводила против них военные операции.

Важна еще и проблема беженцев. По некоторым оценкам, в Турции находится около трех миллионов сирийцев. Это оказывает негативное влияние на экономику страны, создавая конкуренцию на рынке труда и увеличивая нагрузку на социальные службы. Гуманитарная помощь, которую Европейский союз поставляет в Турцию, недостаточна для удовлетворения всех нужд.

Поэтому Турция не заинтересована в новом потоке беженцев, которые могут начать пересекать границу. Власти страны стремятся сохранить приграничную зону относительно стабильной и контролируемой, чтобы избежать угроз для собственной территории.

Что будет дальше и как события в Сирии изменят Ближний Восток?

Эскалация в конфликтных зонах совсем не означает, что это окажет значительное влияние на регион, в том числе в вопросе вовлечения в конфликт третьих сил. Так, конфликт в секторе Газа не перерос в большую региональную войну, как некоторые прогнозировали, хотя вероятность неконтролируемой эскалации, предполагающей более масштабное вовлечение Ирана, безусловно, была.

Однако в данном контексте не совсем ясно, в чем может проявляться интернационализация сирийского конфликта.

Интересы Турции в Сирии очевидны. Она их реализует в том числе через поддержку «Сирийской Национальной Армии», но в целом складывается впечатление, что конфликт становится менее интернационализированным. Мы видим попытки внешних игроков, таких как Россия и Иран, несколько отстраниться от сирийской проблемы.

Некоторые группы беженцев, вероятно, пересекут границу с соседними странами. Причем это могут быть не только сирийские беженцы, но и беженцы из Ливана. Примечательно, когда началась гражданская война в Сирии, значительное число сирийцев бежало в Ливан — около полутора миллионов человек, что для Ливана является большой нагрузкой. Позже, во время военной операции Израиля в Ливане, эти беженцы вернулись в Сирию.

Сейчас часть беженцев может вернуться в Ливан, а другие могут попытаться попасть в соседние страны.

Учитывая, что Сирия уже более десяти лет является очагом нестабильности, региональные державы привыкли к тому, что она остается источником беженцев.

Существует и другая проблема, связанная с террористической угрозой. По данным ООН, в Сирии и Ираке остаются около шести тысяч боевиков «Исламского государства» (ИГИЛ, организация признана террористической и запрещена в России). Сложившаяся ситуация может привести к активации «спящих» ячеек. Мы вполне можем наблюдать всплеск насилия, поскольку кризисы часто обостряют уже существующие проблемы.

С точки зрения террористической угрозы, Сирия, вероятно, продолжит представлять опасность для соседних стран. Однако в целом Ближний Восток останется таким же. События в Сирии, скорее всего, не изменят регион, но будут еще одним фактором, который окажет влияние на политическую динамику, наблюдаемую в последние годы.

Беседовал Семен Александров.

Впервые опубликовано Lenta.ru.