Эскалационные сигналы в украинском конфликте и их последствия для стратегических российско-американских отношений

Продолжающийся украинский конфликт уже продемонстрировал весьма масштабное применение ракетных и беспилотных технологий (БПЛА) как российской, так и украинской стороной. Хотя ракетные возможности Украины представляют существенную военно-техническую угрозу для российских войск, не менее серьезным вызовом является и то, что эти технологии поставляются третьими странами, в частности США. Так, российские официальные лица неоднократно предупреждали, что американская военная поддержка Украины — в особенности поставки БПЛА и ракет большой дальности — несет существенные эскалационные риски, втягивая США в конфликт. В самих же Штатах нарастают противоречия относительно того, каким образом военная помощь Украине даже может привести к ядерной эскалации в отношениях с Россией.

В этой связи показательно, что использование на поле боя новых технологических наработок, включая передовые системы доставки, влияет на понимание феномена эскалации как такового. Это касается не только вышеупомянутых БПЛА, но и гиперзвуковых систем — учитывая их первое боевое применение на Украине. Основываясь на примерах эскалационных сигналов со стороны России в отношении США в ходе украинского конфликта, автор рассматривает взаимовлияние технологий и концептуальных представлений об эскалации, а также значение просматривающихся тенденций для стратегических российско-американских отношений.

Донесение эскалационных сигналов до противника во время боевых действий — задача крайне сложная. В украинском конфликте она усугубляется тем, что Вашингтон, по сути, опосредованно участвует в боевых действиях. С одной стороны, это может предоставить возможность более гибкого реагирования на угрозы «ниже порога прямого военного столкновения». Однако в то же время это увеличивает риск расползания конфликта за пределы текущих географических границ. Более того, как демонстрируют рассмотренные инциденты, риски дальнейшей эскалации в конфликте резко возрастают вследствие отсутствия четкого понимания, является ли конкретное действие эскалационным с точки зрения противника.

В стратегических документах России и США гиперзвуковые ракеты и БПЛА отнесены к числу актуальных военных угроз.

Как следует из концепутальных установок, налицо эволюция концепции эскалации, при которой применение ядерного оружия все чаще воспринимается как вариант ведения боевых действий на все более ранних ступенях эскалационной лестницы. Признавая растущую угрозу со стороны БПЛА и гиперзвуковых ракетных систем, в России и США тем не менее не разъясняют роль этих технологий в официальных документах. Поэтому, хотя боевое применение БПЛА и гиперзвуковых ракет само по себе не является основанием для снижения ядерного порога, их использование государствами, обладающими ядерным потенциалом, тем не менее может нести риск непреднамеренной эскалации. То есть даже в неядерном конфликте, подобном украинскому, риски перерастания ограниченной войны в тотальную являются нетривиальными и требуют более пристального — как минимум аналитического — внимания.

Хотя демонстрация решимости остается ключевым инструментом сдерживания, не менее важную роль играет и сдержанность, особенно в тех случаях, когда конкретные действия не совершались с целью преднамеренной эскалации. Хотя односторонние публичные заявления, такие как подтверждение Совместного заявления лидеров пяти государств, обладающих ядерным оружием, от января 2022 года о предотвращении ядерной войны и недопущении гонки вооружений, не могут заменить всесторонний диалог для устранения фундаментальных недопониманий, они все же могут помочь в смягчении сиюминутной реакции на потенциально эскалационные шаги.

Продолжающийся украинский конфликт уже продемонстрировал весьма масштабное применение ракетных и беспилотных технологий (БПЛА) как российской, так и украинской стороной. Хотя ракетные возможности Украины представляют существенную военно-техническую угрозу для российских войск, не менее серьезным вызовом является и то, что эти технологии поставляются третьими странами, в частности США. Так, российские официальные лица неоднократно предупреждали, что американская военная поддержка Украины — в особенности поставки БПЛА и ракет большой дальности — несет существенные эскалационные риски, втягивая США в конфликт. В самих же Штатах нарастают противоречия относительно того, каким образом военная помощь Украине даже может привести к ядерной эскалации с Россией.

В этой связи показательно, что использование на поле боя новых технологических наработок, включая передовые системы доставки, влияет на понимание феномена эскалации как такового. Это касается не только вышеупомянутых БПЛА, но и гиперзвуковых систем — учитывая их первое боевое применение на Украине. Основываясь на примерах эскалационных сигналов со стороны России в отношении США в ходе украинского конфликта, автор рассматривает взаимовлияние технологий и концептуальных представлений об эскалации, а также значение просматривающихся тенденций для стратегических российско-американских отношений.

Эскалационные сигналы в украинском конфликте

Александр Ермаков:
Не доверяй и не проверяй. Новая нормальность и будущее договора СНВ?

Применение гиперзвуковых ракетных систем, способных нести как ядерные, так и обычные заряды, таких как российский гиперзвуковый аэробаллистический комплекс «Кинжал», может иметь как тактическое, так и стратегическое значение в контексте боевых действий. При этом, когда в марте 2022 г. Россия впервые применила «Кинжал», в США затруднились различить эти две задачи. Как сообщили в Минобороны РФ, целью удара было уничтожение крупного подземного склада ракет и авиационных боеприпасов на территории Ивано-Франковской области Украины. Одновременно в пресс-релизе Минобороны, опубликованном по итогам применения «Кинжала», содержалась отсылка к ядерным возможностям носителя, что, вероятно, указывает на попытки направить противнику сигнал сдерживания: «Комплекс “Кинжал” применяется с обычной боевой частью. Хотя специалистам хорошо известны возможности этого оружия не только по дальности, но и по типу заряда».

Комментируя произошедшее, президент США Джо Байден выступил с утверждением, что Россия использует более современное оружие, чтобы компенсировать отсутствие прогресса в достижении своих военных целей на Украине, отметив, что ракета «Кинжал» — это «оружие... с такой же боеголовкой, как и... любая другая запущенная ракета. Разницы особой нет, вот только остановить ее практически невозможно». Аналогичным образом командующий ВВС США генерал Вулферс заявил, что целью России было «продемонстрировать [технические] возможности и попытаться посеять страх в сердцах противника».

Другими словами, целью применения «Кинжала», вероятно, было стремление не допустить эскалации между Россией и США, поскольку, с российской точки зрения, украинский конфликт — это прокси-война, которую США во главе НАТО ведут против России. Однако американские официальные лица, судя по всему, уделили внимание именно тактической задаче применения комплекса, оставив сигнал сдерживания без публичных комментариев.

Далее, год спустя, в марте 2023 г., над Черным морем произошел инцидент с участием российского истребителя Су-27 и американского разведывательного БПЛА MQ-9 Reaper. Хотя случаи перехвата Россией летательных аппаратов НАТО и США имели место и ранее, в данном случае российский истребитель, как полагают в Вашингтоне, сбросил топливо на американский беспилотник в качестве меры пресечения, в результате чего беспилотник упал в море. В США не только выступили с предупреждением о рисках «просчетов и непреднамеренной эскалации», но и выразили протест российскому послу в Вашингтоне. В свою очередь, в России резко осудили разведывательные операции США вблизи границ проведения СВО — так как они могут способствовать будущим атакам Украины против России — а также связанные с этим риски эскалации. Однако, чтобы сгладить нарастающую напряженность и прояснить намерения, которые рассматривались как оборонительные, Минобороны РФ выступило с заявлением о том, что российские истребители «бортовое вооружение не применяли, с беспилотным летательным аппаратом в контакт не вступали».

Таким образом, вопреки бытующим утверждениям, что беспилотники — в отличие от пилотируемых систем — могут снизить риски ответных действий и тем самым предотвратить дальнейшую эскалацию, данный случай непреднамеренной эскалации, напротив, значительно усилил напряженность в отношениях между Москвой и Вашингтоном.

Последствия для эскалации в отношениях России и США

Прохор Тебин:
Предчувствие трехполярного ядерного мира и место США в нем

Донесение эскалационных сигналов до противника во время боевых действий — задача крайне сложная. В украинском конфликте она усугубляется тем, что Вашингтон, по сути, опосредованно участвует в боевых действиях. С одной стороны, это может предоставить возможность более гибкого реагирования на угрозы «ниже порога прямого военного столкновения». Однако в то же время это увеличивает риск расползания конфликта за пределы текущих географических границ. Более того, как показали вышеупомянутые инциденты, риски дальнейшей эскалации в конфликте резко возрастают вследствие отсутствия четкого понимания, является ли конкретное действие эскалационным с точки зрения противника.

В случае с «Кинжалом» Россия предприняла попытку управления эскалацией путем намеренной отсылки к ядерному варианту оснащения комплекса, несмотря на заявления руководства РФ о неприменении ядерного оружия на Украине. Хотя ядерное сдерживание и боевое применение ядерного оружия являются концептуально разными понятиями, такие сигналы все же могут запутать участников конфликта относительно обычных и ядерных «ставок» в конфликте, увеличивая риск того, что сигналы будут неправильно поняты противником. Кроме того, это, вероятно, только усложнит понимание Россией и США озабоченностей друг друга относительно возможных рисков эскалации, включая риски применения ядерного оружия.

В случае же с американским беспилотником MQ-9 Reaper эскалация была непреднамеренной, являясь следствием самого факта ведения боевых действий. По всей видимости, Россия применила в отношении американского беспилотника, находившегося в непосредственной близости от зоны боевых действий, соответствующие меры пресечения с целью удержать США от провоцирования России на расширение границ конфликта. Однако результатом стала непреднамеренная эскалация до уровня дипломатического кризиса, который повысил риск прямой военной конфронтации между двумя государствами, обладающими ядерным потенциалом.

Эскалационные стратегии России и США и потенциальные риски ядерной эскалации

В июне 2020 г. Россия и США договорились о возобновлении экспертных контактов для обсуждения военных и ядерных доктрин, включая системы, «способные решать стратегические задачи». Инициатива была прервана в феврале 2022 г. С учетом данных проблем риски эскалации напряженности между двумя странами продолжают оставаться значительными, не в последнюю очередь ввиду имеющихся стратегических установок и концептуального понимания эскалации как таковой.

В стратегических документах обеих стран гиперзвуковые ракеты и БПЛА отнесены к числу актуальных военных угроз. В «Основах государственной политики в области ядерного сдерживания» (2020 г.) РФ говорится, что ядерное сдерживание осуществляется для нейтрализации угроз, исходящих от «высокоточного неядерного и гиперзвукового оружия, ударных беспилотных летательных аппаратов» противника. При отсутствии прямого упоминания концепции эскалации в официальных доктринах, в России, как представляется, существует понимание, что преднамеренная эскалация в конфликте может осуществляться путем «нанесения пропорционального ущерба». Повышая роль «стратегического неядерного сдерживания» начиная с 2014 г., Россия тем самым повысила порог применения ядерного оружия. В то же время стоит отметить, что некоторые российские системы, такие как стратегический ракетный комплекс с планирующим крылатым блоком «Авангард» и гиперзвуковая ракета морского и наземного базирования «Циркон», предназначены для доставки ядерных боезарядов, в то время как другие, «достратегические» системы, в частности гиперзвуковой комплекс «Кинжал», имеют двойное назначение, то есть могут доставлять как обычные, так и ядерные боеголовки.

Алексей Арбатов:
Ядерные метаморфозы

В новых американских стратегических документах: «Обзор противоракетной обороны» и «Обзор ядерной политики» от 2022 года, — подчеркивается необходимость усиления комплексного сдерживания ракетных угроз, включая гиперзвуковое оружие и «угрозы более низкого уровня», такие как БПЛА, за счет «индивидуальных (англ. tailored) комбинаций потенциала обычных […] вооружений в совокупности с уникальным сдерживающим эффектом ядерного оружия». Кроме того, как отмечается в одном из докладов Бюджетного управления Конгресса США, возможность применения гиперзвуковых ракет как в обычном, так и в ядерном оснащении может создавать дополнительные риски ядерной эскалации ввиду отсутствия понимания намерений противника.

С точки зрения американской стратегической мысли, управление эскалацией может быть достигнуто путем повышения ядерного порога потенциальных противников, в том числе за счет «лучшей синхронизации ядерного и неядерного компонентов при планировании, проведении учений и операций». Однако, хотя в ключевых американских документах подчеркивается сдерживающая роль ядерного оружия, встречающаяся в последнее время концепция «интегрирования» ядерного и неядерного потенциалов (англ. conventional-nuclear integration) указывает на то, что данный совокупный потенциал, вероятно, может использоваться для непосредственного выполнения боевых задач, а не только в целях осуществления ядерного сдерживания. В частности, в недавно опубликованном докладе двухпартийной комиссии Конгресса США по стратегическим возможностям подчеркивается необходимость «срочной модификации» ядерных сил США на региональном театре военных действий для «сдерживания или противодействия» ограниченному применению противником ядерного оружия.

Как следует из вышеупомянутых концептуальных установок, налицо эволюция концепции эскалации, при которой применение ядерного оружия все чаще воспринимается как вариант ведения боевых действий на все более ранних ступенях эскалационной лестницы. Признавая растущую угрозу со стороны БПЛА и гиперзвуковых ракетных систем, в России и США тем не менее не разъясняют роль этих технологий в официальных документах. Поэтому, хотя боевое применение БПЛА и гиперзвуковых ракет само по себе не является основанием для снижения ядерного порога, их использование государствами, обладающими ядерным потенциалом, тем не менее может нести риск непреднамеренной эскалации. То есть даже в неядерном конфликте, подобном украинскому, риски перерастания ограниченной войны в тотальную являются нетривиальными и требуют более пристального — как минимум аналитического — внимания.

Перспективы стратегических российско-американских отношений

Чжао Хуашэн:
Опасная игра: ядерный фактор в украинском кризисе

В свете упомянутых вызовов, связанных с использованием новых технологических решений, а также их потенциальной роли в эскалационных стратегиях — а, возможно, как раз из-за них — Москва и Вашингтон могли бы прибегнуть к имеющимся односторонним мерам по повышению точности эскалационных сигналов в конфликте. Предположительно, это может быть реализовано путем более четких публичных заявлений, разъясняющих суть и — по возможности — объект данных сигналов. Что касается взаимных озабоченностей по поводу потенциально эскалационных действий, для их передачи уместна линия кризисных коммуникаций, установленная в марте 2022 г.

Хотя демонстрация решимости остается ключевым инструментом сдерживания, не менее важную роль играет и сдержанность, особенно в тех случаях, когда конкретные действия не совершались с целью преднамеренной эскалации. Хотя односторонние публичные заявления, такие как подтверждение Совместного заявления лидеров пяти государств, обладающих ядерным оружием, от января 2022 года о предотвращении ядерной войны и недопущении гонки вооружений, не могут заменить всесторонний диалог для устранения фундаментальных недопониманий, они все же могут помочь в смягчении сиюминутной реакции на потенциально эскалационные шаги.

Наконец, для обсуждения технологических вызовов управления рисками эскалации в будущем, которые лишь обостряются с продолжением украинского конфликта, России и США следует в определенный момент рассмотреть возможность вернуться к какой-то форме систематического двустороннего взаимодействия. Хотя Россия отвергла недавнее предложение США о возобновлении диалога по вопросам стратегической стабильности и контроля над вооружениями, в Москве и Вашингтоне должны продолжать искать другие возможности — в формате полуторной дорожки или более неформального диалога между официальными лицами — для преодоления разрыва между концептуальным пониманием военно-технических возможностей, их фактической ролью в боевых действиях, а также восприятием противником потенциальных рисков эскалации.