Небезопасная Арктика. Андрей Загорский о военно-политической ситуации в Арктике сегодня

На Севере и в Арктике стороны оценивают действия с точки зрения наихудшего сценария

Ситуация в сфере безопасности в Арктике вызывает много вопросов на фоне активизации военной деятельности в евроарктической зоне западных государств, которая стала особенно заметна после вступления Финляндии и Швеции в НАТО. В новом выпуске подкаста РСМД мы попросили оценить риски и угрозы в военной и невоенной сфере в Арктическом регионе Андрея Загорского, к.и.н., заведующего отделом разоружения и урегулирования конфликтов ИМЭМО РАН, профессора МГИМО, члена РСМД. Ведущая подкаста: Наталья Вяхирева, к.полит.н., программный менеджер РСМД.

На Севере и в Арктике стороны оценивают действия с точки зрения наихудшего сценария

Ситуация в сфере безопасности в Арктике вызывает много вопросов на фоне активизации военной деятельности в евроарктической зоне западных государств, которая стала особенно заметна после вступления Финляндии и Швеции в НАТО. В новом выпуске подкаста РСМД мы попросили оценить риски и угрозы в военной и невоенной сфере в Арктическом регионе Андрея Загорского, к.и.н., заведующего отделом разоружения и урегулирования конфликтов ИМЭМО РАН, профессора МГИМО, члена РСМД. Ведущая подкаста: Наталья Вяхирева, к.полит.н., программный менеджер РСМД.

Тайм-коды

0:00 — Вступление

1:18 — О военно-политической ситуации в Арктике в настоящий момент

3:49 — Мы видим нарастание военной деятельности в евроарктической зоне

5:54 — О норвежских учениях «Холодный ответ / Северный ответ».

8:23 — Значение соглашения об оборонном сотрудничестве Финляндии, Швеции и США

9:28 — Многое еще не определено. Процесс интеграции Финляндии и Швеции в НАТО в самом начале пути

10:13 — Норвегия — единственная страна НАТО, сохранившая все свои контакты с российскими военными

11:13 — Об учениях НАТО 1983 г. с имитацией пуска ядерной ракеты

11:59 — Взаимное сдерживание или стремление к сдерживанию? Как охарактеризовать отношения России и Западом в Арктике

13:34 — О решениях саммитов НАТО в 2022–2024 гг., затрагивающих арктические вопросы

17:06 — И Швеция и Финляндия вступали в Альянс, не выдвигая каких-либо условий

17:34 — Ключевой вопрос — может ли появиться в Арктике ядерное оружие?

19:16 — Вероятно, Финляндии и Швеции придется менять структуру ВС

21:28 — Как изменяются отношения России и Запада в Арктике в сфере невоенной безопасности?

Слушайте подкаст РСМД на платформах:

• Вконтакте

• Яндекс Музыка

• Mave
  
• Telegram-плеер
  

• YouTube Подкасты

• Apple Podcasts

Текстовая версия подкаста

Андрей Владимирович, в одной из своих статей Вы предложили использовать следующие параметры для оценки военно-политической обстановки в Арктике: размещение государствами военных сил и средств в регионе на постоянной основе; наличие у них сил и средств для временного (сезонного) развёртывания в Арктике; строительство береговой инфраструктуры для базирования и обеспечения оперативной устойчивости размещённых или временно развёртываемых сил и средств в Арктике; динамика военных учений в регионе с учетом их частоты, масштабов и сценариев [1]. Опираясь на эти параметры, как Вы оцениваете военно-политическую ситуацию в регионе к настоящему моменту?  

Эти параметры для оценки остаются абсолютно значимыми, потому что с их помощью мы можем отслеживать что происходит в регионе. Статья с Андреем Тодоровым, в которой анализировалось положение дел на основании этих критериев, вышла, что важно, в 2021 г., как раз до нынешнего обострения отношений. Наиболее интересно, конечно, смотреть на то, что происходит в Арктике, начиная с 2022 г. Здесь стоит отметить, и мы об этом написали, что Арктика большая и ее нельзя всю рассматривать как нечто единое и целое. С точки зрения указанных параметров мы видим разную картину. Евроарктический регион включает сухопутную Арктику, в которую входят российская Арктика, северная территория России, Финляндия, Швеция, Норвегия, а также Баренцево и Норвежское море. Частью этого театра является Северное море. Также существует большая центральная часть Арктики и большая восточная Арктика — Чукотское море и море Баффина, где также прослеживаются принципиальные отличия по перечисленным параметрам.

Мы видим активизацию деятельности в евроарктической зоне, особенно после вступления в НАТО Швеции и Финляндии. Здесь, наверное, даже большую роль играет не столько морская составляющая (хотя для Арктики она более значима), а очень важный сухопутный элемент, поскольку северные территории Финляндии и Норвегии примыкают к районам постоянного базирования российского стратегического флота, что, конечно, беспокоит наших военных. Поэтому, если смотреть эти три зоны: Евроарктику, Центральную Арктику и Восточную Арктику, то можно констатировать, что в последних двух практически ничего не меняется. Там нет береговой инфраструктуры. На Аляске есть немногочисленные, постоянно размещенные силы США, но они относятся не к Арктическому региону, а к Индо-тихоокеанскому командованию США и подчиняются ему, а не северному командованию США, у которого нет своих сил и средств непосредственно в Арктике.

Важно, что, если брать европейскую часть региона, то мы не видим постоянного размещения иностранных сил даже после вступления Финляндии и Швеции. Летом было принято решение о том, чтобы обозначить присутствие стран НАТО в Финляндии в городе Миккели недалеко от российской границы. Это будет девятая боевая группа, которую НАТО развертывает. Это не восточный, а северный фланг, потому что Финляндия, Швеция вместе с Норвегией относятся к командованию North, то есть это северная Атлантика и северная Европа. Пока не ясно, что там может появиться и в каком количестве. Хотя СМИ писали о бронетанковой бригаде, окончательное решение по параметрам не было принято и обнародовано. Пока это будет единственное размещение. По составу тоже будет видно. Речь шла о том, что там могут появиться шведские и норвежские солдаты. В остальном же здесь не происходит постоянного размещения всех средств государств — членов НАТО, но мы видим, что регулярно происходит временное развертывание сил и средств в ходе учения, что началось еще до 2022 года.

Норвежские учения «Холодный ответ», преобразованные в учения «Северный ответ», проходили раз в два года. Самые последние учения прошли в марте 2024 г., где отрабатывался «вариант А» оборонительных действий на севере Норвегии, в восточной провинции Финнмарк. В этом регионе норвежцы редко проводили учения, поскольку эта провинция граничит непосредственно с Российской Федерацией. Правда и здесь они соблюдали взятые на себя ограничения не проводить учения восточнее 24-ой долготы, то есть не производить их непосредственно вблизи с границей России. По прямой связи о них предупредили российское командование северного флота. Тем не менее в учениях принимали участие преимущественно норвежские, шведские и финские войска, где большую часть составляли первые. По замыслу учений, для подкрепления обороны севера Норвегии, шведы и финны перебрасывали свои силы на север. Там много проблем, потому что в основном транспортные коммуникации идут по линии север-юг, а не восток-запад или запад-восток, поэтому просто через границу перебраться не получается.

Эти учения были частью больших учений «Steadfast defender», которые НАТО проводит и проводил с начала 2024 г. На их фоне отрабатывается региональный план обороны, который был определен в прошлом году для восточного и северного флангов. Он включает в себя переброску американских войск в Европу, затем развертывание американских и других войск стран НАТО на разных театрах (на восточном фланге и на севере для подкрепления национальных сил, которые там размещены). Это самые крупные учения, которые проводит Альянс, правда на севере Европы они оказались менее масштабными, чем те, что мы видели два года назад в Норвегии. Тогда в учениях участвовали 30 тыс. чел., а сегодня — 20 тыс. чел. Однако модель учения остается та, что сложилась с 2022 г. Это уже не реагирование на стихийные бедствия, чрезвычайные и техногенные ситуации, а отработка вариантов усиления: модель размещения, непостоянное размещение сил, создание инфраструктуры для возможной быстрой переброски войск для усиления в угрожающий период.

В этой связи «подключение» Финляндии и Швеции пока рассматривается в предварительном плане, а параметры того, что это будет означать, нам остается только увидеть. Инфраструктура есть как раз в этой части Арктики. Береговая Азия все-таки более теплая, и здесь есть и береговая инфраструктура, и сухопутная инфраструктура, в отличие от восточной части, где инфраструктуры нет.

Важное значение имели соглашения Швеции и Финляндии с США об оборонном сотрудничестве, которые были подписаны в конце 2023 г. Главная часть этих соглашений, помимо определения статуса, прав, полномочий и т.д., заключается в том, что в приложениях перечислены военные объекты, которые американские войска могут использовать в случае их развертывания пока на временной основе. Например, в Финляндии имеется 17 объектов, которые могут использовать США. В основном там склады для вооружений и боеприпасов. Есть и два объекта военно-морской инфраструктуры (на юге страны, на Балтике), четыре авиабазы, где уже появлялись Б-52, хотя на временном развертывании, но тем не менее это то, что мы видим, как нечто угрожающее. Наверное, это главное изменение, которое произошло. Дальше нужно смотреть, будет ли еще что-то меняться, или же пока на этом остановятся. На сегодняшний день мы не видим симптомов того, что эта тенденция будет идти по нарастающей и с точки зрения учений, и с точки зрения присутствия стран НАТО на севере Европы.

Многие вещи пока еще не определены и только прорабатываются. Процесс интеграции Финляндии и Швеции во все программы и структуры НАТО, с точки зрения оперативного планирования, находятся в самом начале пути. До конца не решен вопрос, в какое командование одно из трех оперативных командований будет включено. Вероятно, они будут включены в командование Норфолк, но пока оно не завершило свое полное комплектование, и эти вопросы будут решаться дальше. Я хочу еще раз подчеркнуть, только здесь появляются некоторые изменения, которые мы можем рассмотреть в качестве серьезных и угрожающих.

Самое печальное заключаются в том, что у нас практически со всеми странами Альянса и, что особенно печально, с Финляндией и Швецией нет налаженной постоянной линии коммуникаций между военными. Она остается только с Норвегией — единственной страной НАТО, которая сохранила все свои контакты и прямую линию связи с Генеральным штабом вооруженных сил Российской Федерации, а также раз в две недели прямой контакт между начальником Генштаба Норвегии и командованием Северного флота России. В условиях, когда напряженность не просто возросла, а продолжает возрастать, когда продолжается эскалация на фоне конфликта на Украине, понятно, что в этой ситуации все стороны оценивают действия другой стороны с точки зрения наихудшего сценария. Конечно, это может привести к непреднамеренной эскалации событий, особенно если они будут проходить в будущем на территории северной Финляндии. На востоке небольшие учения проводят, но если будут крупные учения на севере Финляндии с привлечением американской военной составляющей, то это, конечно, может усиливать российскую озабоченность и будет интерпретироваться с точки зрения развития наихудшего варианта развития событий.

У нас был такой эпизод, и он не так часто звучит в литературе. В 1983 г. на фоне начинавшегося размещения американских ядерных ракет (в то время средней дальности) в Европе проходили такие же комплексные натовские учения, состоявшие из множества разных учений, в том числе они завершались учениями «Able Archer», в ходе которых проходила имитация пуска ядерной ракеты. Хотя у нас была информация, и натовцы специально фильтровали эту информацию о том, что это будет и как это будет, тем не менее, в военном руководстве СССР тогда это воспринимали как вполне вероятную попытку США нанести первый ядерный удар по Советскому союзу. Этого не было в планах, но страхи нагнетаются в условии повышенной напряженности, и это, наверное, самое опасное сегодня.

Вы упомянули, что на фоне происходящих событий возможно возникновение рисков непреднамеренной эскалации. Исходя из этого, можно ли охарактеризовать отношения между Россией и западными странами в Арктике как взаимное сдерживание или стремление к взаимному сдерживанию?

Это часть более широкого взаимного сдерживания. В самой Арктике нет проблем, которые нас заставляли бы друг друга сдерживать. Строго говоря, Евроарктический регион, который я обозначил, с точки зрения планирования в Альянсе, относится к северной Атлантике, к командованию в Норфолке и второму американскому флоту, главная задача которого обеспечивать морские коммуникации на севере Атлантики и не позволять нашим подводным лодкам выходить в северную Атлантику для наступательных операций или для пресечения командований. Североатлантическое измерение заходит немного в Арктику, до Норвежского и Баренцево морей, а дальше в Арктике ничего серьезного не происходит, там есть стратегическое военное сдерживание. И у американцев, и у нас в большой Арктике расположены системы раннего предупреждения о ракетном нападении, системы противовоздушной обороны, противокосмической обороны и т.д. Это часть большого стратегического ядерного сдерживания, потому что, если случится что-то плохое, то все ракеты и бомбардировщики полетят через Северный полюс. Наши бомбардировщики летают там сейчас, американские появляются реже, но тоже появляются, показывая друг другу, что мы здесь и мы готовы. Арктика просто попадает в зону взаимного сдерживания, включая взаимное ядерное сдерживание, но речь в целом не про Арктику.

Андрей Владимирович, Вы отметили, что пока преждевременно давать полноценную оценку складывающейся ситуации, что стоит дождаться видимых результатов вхождения Финляндии и Швеции в НАТО, так как сейчас проходит процесс их интегрирования в Альянс. А вот если взять саммит НАТО, который прошел в Вашингтоне в июле этого года уже после вступления этих стран, то, на Ваш взгляд, какие-то из решений саммита имеют отношение к Арктическому региону, и могут ли они служить предвестниками изменений в сфере безопасности?

Напрямую нет. Июльский саммит 2024 г. каких-то принципиальных решений вообще не принял, так как в 2022 г. была принята новая стратегическая концепция, и на ее основе в 2023 г. в Вильнюсе были одобрены региональные оборонительные планы для восточного и северного флангов, куда сейчас встраиваются Финляндия и Швеция. Сейчас идет работа по реализации этих планов и их проверке. Те учения, что проводились на севере Норвегии и на востоке НАТО — это учения, в которых проверялось, как могут работать эти планы. В отношении Финляндии и Швеции речь идет сугубо об их интеграции. Оперативно они совместимы давно, потому что с 2014 г. Финляндия и Швеция очень активно взаимодействовали с НАТО в рамках «углубленного партнерства» (enhanced partnership), например, они участвовали в воздушном патрулировании Исландии, у которой нет своих вооруженных сил. Вооруженные силы двух стран полностью оперативно совместимы с вооруженными силами НАТО. Сейчас речь о другом, потому что они должны встраиваться в культуру и структуру командования и планирования военной деятельности.

В 2022 г. в НАТО было принято решение о создании новой модели сил Альянса. Это количественное наращивание сил, готовых к оперативной переброске на восток и на север: до 100 тыс. чел. в короткий период (но короткий период у них до 15 дней, это совсем не короткий период) и до 300 тыс. чел. в течение 30 дней. Есть там еще планка до 500 тыс. чел., но это на достаточно долгосрочный период развертывания. В этой связи встают вопросы, например — будут ли передаваться какие-то силы Финляндии и Швеции в состав этих быстрых сил реагирования? Надо понимать, что эти силы, в отличие от общих вооруженных сил государств — членов Альянса, будут на постоянной основе подчинены непосредственно Верховному главнокомандующему силами НАТО в Европе. Таким образом, они постоянно будут находиться в его распоряжении, чтобы можно было быстро принимать решения о переброске. Будут ли Финляндия и Швеция направлять свои контингенты в состав боевых групп на востоке Европы? Балтийские страны очень скептически к этому относились. Они не хотели, чтобы там появились, скажем, финские войска, полагая, что появление там скандинавов и североевропейцев может привести к тому, что там будет меньше других стран Альянса.

Большой блок, связанный с разными вопросами о том «что можно» и «что нельзя» будет делать НАТО. Когда Норвегия вступала в Альянс в 1950-е гг., а потом и в более поздние, а также Дания, то они обговаривали особые моменты, скажем, запрет на размещение ядерного оружия на их территории. Этот случай волновал американцев в свое время. Во-вторых, запрет на постоянное размещение боевых сил на их территории, определенные ограничения по временному развертыванию учений. В Норвегии это ограничение — 24-я долгота, восточнее которой не должно проходить учений. Норвегия старалась не проводить на севере никаких учений и не пускать туда в ходе учений другие западные силы. В отличие от Норвегии, и Швеция, и Финляндия вступали в Альянс, не выдвигая никаких условий вообще, и не потому, что они не хотят, чтобы не было никаких условий, а потому что они смотрят, как развивается обстановка, как реагирует Россия на эти вещи. С учетом российской реакции будет принято решение о том, вводить какие-либо ограничения или нет. Например, финны не планировали изначально появления на постоянной основе многонационального присутствия НАТО на их территории. Сейчас эта тема обсуждается. Эти вещи могут меняться.

Ключевой вопрос — может или не может появиться там ядерное оружие? Специально это не оговаривалось. Законодательство Финляндии запрещает это, хотя в стране сегодня идет дискуссия о том, нужно ли смягчить эти ограничения и какую-то возможность для этого обозначить. В Швеции нет такого запрета, но правительство ссылается на многолетнюю практику недопущения появления ядерного оружия на территории страны. Хотя сегодня оппозиция в Швеции настаивает, чтобы эту практику узаконить и ввести соответствующее законодательное ограничение. С другой стороны, став членами НАТО, Швеция и Финляндия будут участвовать в работе групп ядерного планирования. Это будет совершенно новая сфера и для Финляндии, и для Швеции. Один из вопросов, который уже обсуждается в Финляндии, — стоит ли Финляндии в какой-то форме присоединяться к натовским программам, предполагающим участие европейских стран НАТО в ядерных миссиях Альянса? Речь о том самом знаменитом «nuclear sharing», но только не с точки зрения возможности в рамках этой программы отрабатывать применение ядерного оружия, хотя Финляндия закупает сейчас самолеты F-35. Там есть другой аспект: когда не несущие ядерного оружия самолеты государств — членов НАТО обеспечивают прикрытие тех самолетов стран Альянса, которые могут нести ядерное оружие. Вот Финляндия раздумывает, принимать участие или не принимать? Это будет очень серьезное решение с точки зрения структуры вооруженных сил и Финляндии, и Швеции в целом. Кстати говоря, американцы не планируют размещать там ядерное оружие. С военной точки зрения это совершенно не нужно и не имеет никакого смысла. Поэтому сама дискуссия немного схоластическая.

Вооруженные силы Финляндии основаны на принципе резервистов. В стране относительно небольшие постоянные силы, но большая армия резервистов, которые могут быть призваны в короткий срок. Это не то, что работает в НАТО. В какой форме Финляндия будет встраиваться в эти процессы? Швеция тоже придерживается концепции тотальной обороны и, наверное, ей тоже придется по крайней мере частично менять структуру. Это то, что сейчас отрабатывается. После принятия региональных планов обороны начинается согласование между штабами Альянса и военными властями государтсв — членов Альянса. Если нужно набрать 300 тыс. для готовности к развертыванию в течение 30 дней, то кто сколько выделит? Какие силы будут выделяться? Сколько НАТО хочет иметь? Какие силы НАТО хочет иметь? Какие силы могут или не могут, хотят или не хотят предоставлять соответствующие страны? Пока известно только, что Германия готова выделить 30 тыс. военнослужащих и соответственно часть военно-морских сил и военно-воздушных сил; Великобритания обозначила, что готова выделить определенный состав сил; США готовы выделить часть своего контингента. Впервые за много лет какая-то часть американского контингента будет поставлена под прямое командование штабов Альянса. Именно это сейчас обсуждается и в НАТО. Этот процесс занимает обычно около 4–5 лет. В Финляндии и Швеции этот процесс только начался.

Очень важно, что многое в их решении будет зависеть от того, что будет проходить, условно говоря, на российском севере, российско-финляндской границе. Будут ли с той или другой стороны нарушения воздушного пространства? Будет ли что-то беспокоить? Отчасти это будет зависеть от того, какие политические силы будут у власти в двух странах. Пока это момент неопределенности. Возвращаясь к началу ответа на Ваш вопрос, критерии, которые мы разработали, важны, чтобы оценивать тенденции — появляется ли постоянное присутствие, появляются ли базы, появляются ли объекты инфраструктуры, какие учения проводятся, какие сценарии закладываются в эти учения, масштаб этих учений и т.д.

Для Арктики, помимо военной, всегда была важна и остается важной невоенная безопасность. Между западными странами и Россией до 2022 года шел активный диалог по вопросам невоенной безопасности. Какие риски наиболее актуальны сейчас в сфере невоенной безопасности? Ведется ли хоть какой-то диалог?

Риски остаются прежними. Выделяются две большие категории рисков: безопасность человека на море и экология. Риски могут иметь разное происхождение: разливы нефти, ущерб от нарастающих объемов судоходства, расширяющаяся зона рыболовства. Например, половина судов, которые ходят в Арктике (больше в евроарктической зоне), — это рыболовецкие суда. Риски усиливаются, потому что климатические изменения продолжают приносить свои сюрпризы, хотя Арктика по прежнему зимой замерзает достаточно рано, и по-прежнему нужны специальные суда с ледовыми усилениями и со специальной конструкцией устойчивости, а также специальные двигатели с силовыми установками. Таким образом, речь идет обо всех тех вопросах, которые были сформулированы в Полярном кодексе в качестве требований для арктического судоходства и с точки зрения безопасности жизни на море в конвенции СОЛАС (Международная конвенция по охране человеческой жизни на море), в которую вносились изменения, и с точки зрения сохранения морской среды от загрязнения судов. Была принята Конвенция по балластным водам, она глобальная, но надо было ее адаптировать к арктическому слою с его спецификой. Я не буду возвращаться к тем решениям, которые принимались до 2022 года.

Хотя общий диалог в целом поставлен на паузу, и прежде всего это касается Арктического совета, где не проводится встреч старших должностных лиц, рабочие группы возобновили встречи, но в онлайн формате. Вместе с тем это не совсем тот формат, который позволял бы детально прорабатывать какие-то рекомендации старшим должностным лицам и министру. В этом смысле Арктический совет пока остается парализован. Сейчас главное, что сохраняется возможность вернуться к этому формату, когда мы, как хочется верить, договоримся по более значимым вопросам.

Однако определенный диалог между странами идет. Мы все являемся участниками Международной морской организации, по этой линии контакты сохраняются. Пока нет движения по разработке новых договоренностей, касающихся Арктики. Например, большой темой до начала конфликта было расширение запрета на использование мазутного топлива в Арктическом регионе. Определенные решения были приняты, но они очень ограничены по классу судов и ряду других аспектов, поэтому была большая дискуссия о том, чтобы расширять эти запреты. Однако движения к решениям пока нет. Удивительное исключение, что раз в год все-таки проходят встречи представителей стран — участниц Соглашения о рыболовстве в открытом море в центральной части Северного Ледовитого океана. Там в том числе обсуждаются вопросы научного сотрудничества, хотя, оно очень сильно пострадало.

Таким образом, какой-то «ручеек» остается, но активного обсуждения нет. В ближайшей перспективе не приходится ожидать принятия каких-то серьезных решений, которые способствовали бы укреплению экологической безопасности в Арктике. Экологическая безопасность человека в основном закрыта теми изменениями, которые вносились в конвенцию СОЛАС, хотя там тоже речь шла о том, чтобы расширить применение этих положений на меньшие классы судов, которые могут появляться в Арктике. Прорывных решений я, к сожалению, не ожидаю, но хорошо, что хотя бы «ручеек» остается.

Спасибо, Андрей Владимирович, за Ваши ответы, комментарии и уделенное время! Будем дальше следить за тем, как развивается ситуация.

1. Загорский А.В., Тодоров А.А. Военно-политическая обстановка в Арктике: очаги напряжённости и пути деэскалации // Арктика и Север. 2021. № 44. С. 79–102. DOI: 10.37482/issn2221-2698.2021.44.79