О роли и месте испанского языка в США

Статус языка зачастую измеряется такими факторами, как продолжительность его использования на определенной территории, официальное признание государственными органами, а также количество носителей. Испанский язык, основываясь на этих критериях, занимает уникальное место в современных США, что доказывает его исключительность, вплоть до признания и принятия в качестве второго национального языка.

Сегодня среди множества представленных в американском калейдоскопе культур испаноязычная группа лидирует по росту численности меньшинств, и с каждым днем ее влияние становится все более значительным, способствуя росту значимости испанского языка. Растущий экономический потенциал Латинской Америки очевидно содействует этому процессу — это не проект на будущее, а реальность, которая уже функционирует, о чем свидетельствует наличие множества бизнес-планов, которые стремятся сделать этот сегмент спроса прибыльным. Эти перспективы вызывают интерес у американского предпринимательского сообщества, которое определенно заинтересованно в новых больших рынках.

Для того, чтобы извлечь выгоду, связанную с лингвистическим кондоминиумом испанского языка, США придется и дальше способствовать его сохранению в своей среде, поощряя население к одновременному владению двумя международными языками: английским и испанским. Эта политика могла бы быть несостоятельной и подвергаться сомнениям, если бы сами испаноязычные граждане не рассматривали испанский язык как ценный ресурс для своего профессионального роста и возрастающей социальной мобильности, а также как значимый фактор, с помощью которого можно формировать свои идентификационные ориентиры.

Вместе с использованием испанского языка росло и политическое участие испаноязычной группы американского населения в избирательных кампаниях. Президентские выборы 1984 г. между Рональдом Рейганом и Уолтером Мондейлом это хорошо показали — использование испанского языка было незаменимым инструментом в избирательных стратегиях Демократической и Республиканской партий. К президентским выборам 1988 г. голоса испаноязычных граждан в таких штатах, как Флорида, Техас и Калифорния, становятся для Демократической партии все более желанными, а в 2000 г. они сыграли решающую роль в победе республиканского кандидата Джорджа Буша-младшего. В 2004 г. были зафиксированы первые рекордные расходы на кампании по мобилизации голосов испаноязычного населения: две главные национальные партии потратили более 6 млн долл. на предвыборную рекламу для этого сегмента избирателей. Каждый новый избирательный цикл укреплял позиции испаноязычных граждан в качестве группы меньшинств, имеющей наибольший вес на выборах: например, в ходе промежуточных выборов 2018 г. 29,1 млн ее представителей имели право голоса; на президентских выборах в 2020 г. эта цифра составила более 32 млн.

Результаты президентских выборов в 2020 г. позволили аналитикам сделать несколько выводов о голосовании испаноязычных избирателей. Во-первых, оно не является жестким и, напротив, столь же разнообразно и сложно, как и политическая реальность штатов, в которых они проживают. Во-вторых, эти выборы проходили в чрезвычайных условиях, отмеченных пандемией, вызванной ею экономической нестабильностью и, как следствие, политической поляризацией, достигшей высокого уровня социальной напряженности в испаноязычной среде во второй половине года. Третий аспект (вытекающий из двух предыдущих) заключается в том, что испаноязычная община продемонстрировала рекордные показатели явки: почти 160 млн избирателей, что на 20,5 млн больше, чем на президентских выборах 2016 г. Другими словами, президентские выборы 2020 г. подтвердили — голоса испаноязычных избирателей становятся все более ценным и решающим активом во внутренней политике США.

Статус языка зачастую измеряется такими факторами, как продолжительность его использования на определенной территории, официальное признание государственными органами, а также количество носителей. Испанский язык, основываясь на этих критериях, занимает уникальное место в современных США, что доказывает его исключительность, вплоть до признания и принятия в качестве второго национального языка.

Лев Сокольщик:
Американская идентичность на распутье: сквозь призму цивилизации

1492 год — достопамятный год открытия Америки. Ни один географ того времени не мог даже подозревать о существовании Нового света; вопрос шел исключительно о торговле с Востоком и поиске кратчайшего для этого пути. Однако компас, изобретенный в XIV в. итальянцем Флавио Джойа д'Амальфи, а также способ ориентироваться по высоте солнца и применение астролябии для нужд мореплавания, разработанные немецким космографом Мартином Бехаймом, предоставили возможность мореходам отправляться в продолжительные экспедиции. Новые практики навигации позволили южно-европейским купцами обратить свой взор на Запад, и с головокружительной быстротой стали формироваться соответствующие доктрины, концепции, стратегии и системы — наступило время для проявления силы разума, которому предстояло установить новые торговые морские пути. В итоге все концептуальные наработки соединились в прочной мыслительной конструкции одного генуэзского мореплавателя, обладавшего смелостью и упорством в достижении цели.

Христофор Колумб, соратник великого итальянского математика Паоло Тосканелли, пройдя через череду различного рода испытаний: отказ португальских королей снарядить кругосветную экспедицию, обвинение испанских богословов в ереси, уклонение английского монарха от рассмотрения прогрессивного проекта, несостоявшееся сотрудничество с французским королевским двором, через 17 лет после зарождения великой идеи осуществил, казалось бы, невозможное — отправился в морское путешествие, открыв неведомые земли и народы, заложив основы проникновения испанского языка на территорию Америки. 1492 год был связан с расширением Кастилии за границу, в Новый Свет, за Атлантику, но также ознаменовался появлением первой кастильской грамматики Gramática de la lengua castellana, написанной с явной целью ознакомления будущего населения, говорящего на других языках [1].

Открыв новый обширный массив земли и его различные народы, испанцы начали претендовать на американский материк в соответствии с доктриной открытия, диспозиция которой была изложена в трех папских буллах: Dum diversas (1452), Romanus pontifex (1455) и Inter cetera (1493) и расширяла аргументацию, использованную ранее для оправдания в XI–XIII вв. крестовых походов на Святую землю. В результате к концу XVI в. на территории Испанской Америки образовалась новая этническая группа — креолы, которую «составляли смешанные европейские и индейские группы, выросшие в испанской среде (euromestizos); смешанные группы индейцев и европейцев, выросших в среде коренного населения (indomestizos); и испаноязычные смешанные группы с африканским компонентом (afromestizos), которые также составляли значительную часть населения» [2], что сыграло важную роль в распространение языка castellano среди местного населения.

Испанский язык во времена колониальной империи обладал множеством функций, и они не были второстепенными, поскольку он выступал основным средством трансатлантической связи с метрополией для обмена гражданской, религиозной и военной информацией, и когда в начале XIX в. новые республики приобрели независимость, они получили этот язык в качестве своего политико-лингвистического наследия. Эти государственные образования продолжили колониальную модель экспансии и контроля: в случае Мексики — с юга на север; США — с востока на запад. Отделение Техаса в 1835 г., произошедшее всего через четырнадцать лет после обретения Мексикой независимости, было вызвано желанием англосаксонских поселенцев считать себя американцами и привело к включению этой юрисдикции в 1845 г. в состав США в качестве отдельного субъекта федерации, что стало началом военного конфликта, который завершился в 1847 г. потерей мексиканцами остальной юго-западной части территории и ее населения.

Крупномасштабные изменения в строительстве, горнодобывающей промышленности, сельском хозяйстве, а также растущая урбанизация и введение железнодорожных маршрутов в пограничном регионе создали необходимую динамику для импорта в США рабочей силы. Начиная с середины XIX в. население мексиканского происхождения мелкими и крупными группами мигрировало к золотым приискам и на сельскохозяйственные работы в Калифорнии; для разведения скота в Техасе; создания ферм в центральной и южной Аризоне; участия в зарождающейся коммерческой деятельности в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско. По примеру своих родственников мексиканцы двигались вдоль пограничного региона на запад, север и восток: основным центром трудоустройства был железнодорожный узел Эль-Пасо, где им предлагали работу на упаковочных фабриках Чикаго, автомобильных заводах Мичигана и сельскохозяйственных полях Нью-Джерси, Флориды и Индианы. Таким образом, ареол использования испанского языка последовательно расширялся и увеличивался в части юго-западного региона Северной Америки.

Егор Спирин:
Перестройка по-американски. Запрос на обновление и поднимающаяся элита Демократической партии

Опыт США — это опыт ведущей страны мира, принимающей мигрантов с большим лингвистическим содержанием, где создавались сообщества, в которых родной язык некоторое время оставался главным средством общения, порождая билингвизмы с различной морфологией: в 13 первоначальных колониях жили люди, говорившие на английском, немецком, французском, голландском, итальянском и многих других языках. В конечном итоге, как виноград «санджовезе» словно создан для кьянти, так же английский язык наилучшим образом был воспринят в качестве единственного средства общения в этих колониях, а родной язык постепенно угасал.

Но в испаноязычной среде этого не произошло, на что качественно влиял ряд факторов: поддержание транснациональных семейных традиций, сила и уникальность их символических идентификационных ориентиров, прочность эндогамных связей. Другое клише, которым объясняется выживание испанского языка среди мигрантов, заключается в том, что их наиболее общей чертой выступает принадлежность к одной из цивилизаций, которая понимается как более широкое культурное образование, где люди группируются, обеспечивая наиболее агрегированный порядок субъективной идентичности, основанный на общих чертах истории, религии, обычаев и институтов. В этом разрезе испанский язык стал одним из основных компонентов, с помощью которого мигранты передавали свое культурное наследие принимающему их обществу.

«Уделяйте большое внимание испанскому языку и старайтесь приобрести точное знание этого языка. Наши будущие связи с Испанской Америкой сделают этот язык ценным приобретением», — заявлял в конце XIX в. Томас Джефферсон [3]. С тех пор постоянное присутствие и растущее число людей, идентифицирующих себя как выходцев из Латинской Америки, все активнее создавали новые реалии в американском образе жизни.

Знание языка, которым владеет человек, влияет, по крайней мере, на три различных момента миграционного опыта: при выборе страны назначения, в процессах социальной интеграции и в условиях доступа к рынку труда. Простой подход к решению о миграции предполагает, что она становится результатом баланса между выгодами (настоящими и будущими), связанными с переездом, и затратами, которые переезд может за собой повлечь. С этой точки зрения, владение языком страны назначения выступает фактором, который ограничивает риски и снижает затраты, связанные с обустройством и интеграцией в новое общество, — это во многом объясняет существование в США больших испаноязычных общин, которые находят там знакомую языковую среду, что придает процессу миграции кумулятивную динамику. На исходе Второй мировой войны между США и Мексикой была подписана Programa Bracero (просуществовавшая 22 года), что стало началом массовой миграции мексиканцев в юго-западные американские штаты; затем последовали пуэрториканцы (1946), которые сосредоточились в Нью-Йорке; кубинцы после революции на Острове Свободы (1959), которые обосновались в Майами; доминиканцы после военной интервенции (1965), которые отправились в Нью-Йорк и Нью-Джерси. В этот же период в США начали прибывать жители Южной Америки, которым не требовались визы для въезда: в основном это были выходцы из Колумбии, Перу и Эквадора, поселившиеся в районе Нью-Йорка и Нью-Джерси, а также граждане Боливии, сосредоточившиеся в штате Вирджиния.

Сегодня среди множества представленных в американском калейдоскопе культур испаноязычная группа лидирует по росту численности меньшинств, и с каждым днем ее влияние становится все более значительным, способствуя росту значимости испанского языка. Эта динамика происходит на фоне осознания, что в современном мире все больше людей вынуждены работать и жить, используя чужой язык. Производственная интернационализация, коммуникативная взаимосвязь и международная мобильность рабочей силы подпитывают эту тенденцию, которая стимулируется более широким спектром факторов, включая интеллектуальное любопытство и космополитическое рвение. Такая ситуация не обязательно влечет за собой полную замену языкового сообщества, к которому человек принадлежит (что означало бы переход от использования одного языка к другому), скорее, это означает одновременное нахождение в разных языковых средах, где происходит накопление языковых компетенций и где сохранение или отсутствие языка, а также его конкуренция с другими могут быть фундаментальной частью эволюции политических сообществ и культурных идентичностей.

В этом контексте образование играет ключевую роль в процессе интеграции, но здесь важно учитывать, что в США существуют различные типы школ. Подавляющее большинство вчерашних мигрантов вынуждены посещать районные школы, которые относятся к стандартному уровню со скудными образовательными ресурсами, что способствует формированию апатии к изучению английского языка среди испаноязычных групп населения. Если совсем недавно английский язык главенствовал в общественном пространстве страны, сегодня говорить по-испански на публике считается нормой. Эти изменения связаны с растущей силой движения chicano на юго-западе США, активностью испаноязычной общины в Нью-Йорке и экономической, политической и социальной силой кубинцев в Майами. Этот процесс также сопровождается наличием широкой линейки испаноязычных СМИ, которые ежедневно взаимодействуют с потребителем, так или иначе оправдывая использование испанского языка в обществе и создавая предпосылки к образованию новой языковой формы Spanglish.

Игорь Истомин:
Производство раскола: истоки, формы и пределы поляризации в Америке

Другой фактор, который необходимо учитывать, это медленный, но стабильный процесс разрушения монолингвизма среди граждан страны, классифицируемых как blancos. Речь идет об элитной лингвистической среде, где французский и немецкий языки стали терять свои позиции не только в национальном, но и глобальном масштабе. Кроме того, не стоит оставлять без внимания продолжающийся эксклюзивный лингвистический процесс, который упускается из виду в большинстве дискуссий о будущем преподавания и использования испанского языка в США. В 1960–1980 гг. в рамках Закона о двуязычном образовании в стране успешно развивались программы обучения на двух языках: английском и испанском. После прихода в 1981 г. к власти администрации Рональда Рейгана на двуязычное образование обрушился политический шторм: «Совершенно неправильно и, кроме того, это противоречит американским понятиям иметь программу двуязычного образования, которая направлена на сохранение мигрантами родных языков и не сфокусирована на том, чтобы заставить их адаптироваться к английскому языку» [4], — это был тезис, усиливавший позиции программы обучения English only.

Мысль о том, что двуязычное образование вредно для нации, вдохновила ряд инициатив, поддержанных внезапно появившимися активистами, полагавшими, что английский язык находится под угрозой из-за растущего присутствия и использования испанского языка в школах и обществе. «Speak English. This is America», — именно такими словами нью-йоркский адвокат Аарон Шлоссберг потребовал от владельца ресторана Fresh Kitchen на Манхэттене заставить своих работников говорить по-английски, а не по-испански [5]. Это были слова, в которых заключена идея, укоренившаяся у части американцев, поддерживающих концепцию English only. Но как стране мигрантов можно было противостоять испанскому языку, который является родным примерно для 500 млн человек, используется в 44 странах, а в колледжах и университетах по всему миру насчитывается около 16 млн испаноязычных студентов? Кроме того, испанский язык выступает важным источником культурного обогащения не только для тех, кто говорит на нем, но и для тех, кто соприкасается с ним. Возможно, это связано с идеей, получившей развитие в период националистического романтизма XIX в., которая уравнивала нацию и язык и в рамках которой поиск абсолютного соответствия между нацией и одним языком принес человечеству только беды. Очевидно, что нет ничего более естественного среди народов мира, чем сосуществование языков, поэтому усилия по ослаблению испанского языка в США оказались тщетными.

В кругу испаноязычных эрудитов устойчиво мнение о том, что государство не должно навязывать предпочтительный образ жизни, а позволить гражданам выбирать свои ценности и цели, не ущемляя свободу других, и одним из наиболее глубоко укоренившихся индивидуальных прав — это право использовать свой собственный язык в личном общении. На испанском языке говорит 7% населения мира, которое, в свою очередь, производит более 9% совокупного ВВП планеты. Количество носителей испанского языка в США постоянно растет и воспроизводится день ото дня с прибытием новых мигрантов, чему в немалой степени способствует рабочая среда: например, работники, задействованные в агропромышленном секторе, говорят только на испанском — им нет возможности практиковать английский, поскольку испанский выступает lengua franca в этой сфере деятельности.

Преобладание английского языка на глобальном уровне длительное время не предполагало изучение других языков, но постепенно эти подходы менялись, и знание другого языка стало цениться в сфере высшего образования, бизнеса и промышленности. Учитывая, что США — оплот капитализма, с экономической точки зрения, язык можно рассматривать как благо, которое не нужно производить и которое не истощается (а скорее обогащается) в результате его использования и требует для своего развития единственной стоимости доступа, которая налагается при его изучении. Помимо своей специфики, наличие языка с международным статусом, который используют как свой собственный несколько стран, дает всем им определенные экономические преимущества: экономию части затрат, связанных с коммуникативным взаимодействием между социальными агентами в разных странах; возможность создания элементов идентичности и сплоченности, полезных для работы в фрагментированной и конкурентной международной среде; новые рынки, на которые можно наладить продвижение продукции, товаров и услуг; и элемент репутации, связанный с важностью языка в социально значимых областях.

Растущий экономический потенциал Латинской Америки очевидно содействует этому процессу — это не проект на будущее, а реальность, которая уже функционирует, о чем свидетельствует наличие множества бизнес-планов, которые стремятся сделать этот сегмент спроса прибыльным. Эти перспективы вызывают интерес у американского предпринимательского сообщества, которое определенно заинтересованно в новых больших рынках. Размышления приводят к мысли, что сумма этих факторов должна привести к увеличению прибыльности двуязычия, но для того, чтобы извлечь выгоду, связанную с лингвистическим кондоминиумом испанского языка, США придется и дальше способствовать его сохранению в своей среде, поощряя население к одновременному владению двумя международными языками: английским и испанским. Эта политика могла бы быть несостоятельной и подвергаться сомнениям, если бы сами испаноязычные граждане не рассматривали испанский язык как ценный ресурс для своего профессионального роста и возрастающей социальной мобильности, а также как значимый фактор, с помощью которого можно формировать свои идентификационные ориентиры.

Андрей Кортунов:
Без красного потопа

Сегодня сфера общественных отношений выступает свидетелем того, как испаноязычная группа, проживающая в США, переместилась с задней скамьи на первые полосы газет, хотя это был нелегкий путь. В национальном политическом пространстве Джозеф Марион Эрнандес в 1822 г. был пионером, открывшим дверь для участия испаноязычного населения в общественных делах, став членом национального Конгресса в роли территориального делегата от штата Флорида [6], и с этого момента испаноязычная община утвердилась в законодательных органах США. Пик влияния на национальную политику пришелся на президентские выборы 1960 г., на которых кандидат от Демократической партии Джон Ф. Кеннеди противостоял республиканцу Ричарду Никсону: осознавая, что избирательная мозаика может сыграть решающую роль в окончательном исходе выборов, группа политических консультантов создала Viva Kennedy Groups, задачей которой было повышение осведомленности испаноязычных жителей юго-запада страны о правилах избирательной системы США. Следующее десятилетие стало поворотным моментом в политической истории испаноязычной общины — триумф социальных требований о расширении гражданских прав способствовал активному приходу их представителей в политику: в 1970 г. пуэрториканцы Чарльз Рангел и Роберт Гарсия были избраны от штата Нью-Йорк в Палату представителей, а с 1977 г. в Конгрессе США уже насчитывалось 54 представителя испаноязычной общины.

Политическое участие этой группы американского населения росло вместе с использованием испанского языка в избирательных кампаниях. Президентские выборы 1984 г. между Рональдом Рейганом и Уолтером Мондейлом это хорошо показали — использование испанского языка было незаменимым инструментом в избирательных стратегиях Демократической и Республиканской партий. К президентским выборам 1988 г. голоса испаноязычных граждан в таких штатах, как Флорида, Техас и Калифорния, становятся для Демократической партии все более желанными, а в 2000 г. они сыграли решающую роль в победе республиканского кандидата Джорджа Буша-младшего. В 2004 г. были зафиксированы первые рекордные расходы на кампании по мобилизации голосов испаноязычного населения: две главные национальные партии потратили более 6 млн долл. на предвыборную рекламу для этого сегмента избирателей; в итоге кандидат от Республиканской партии Джордж Буш-младший набрал 40% голосов испаноязычных избирателей. Каждый новый избирательный цикл укреплял позиции испаноязычных граждан в качестве группы меньшинств, имеющей наибольший вес на выборах: например, в ходе промежуточных выборов 2018 г. 29,1 млн ее представителей имели право голоса; на президентских выборах в 2020 г. эта цифра составила более 32 млн.

Результаты президентских выборов в 2020 г. позволили аналитикам сделать несколько выводов о голосовании испаноязычных избирателей. Во-первых, оно не является жестким и, напротив, столь же разнообразно и сложно, как и политическая реальность штатов, в которых они проживают. Во-вторых, эти выборы проходили в чрезвычайных условиях, отмеченных пандемией, вызванной ею экономической нестабильностью и, как следствие, политической поляризацией, достигшей высокого уровня социальной напряженности в испаноязычной среде во второй половине года. Третий аспект (вытекающий из двух предыдущих) заключается в том, что испаноязычная община продемонстрировала рекордные показатели явки: почти 160 млн избирателей, что на 20,5 млн больше, чем на президентских выборах 2016 г. Другими словами, президентские выборы 2020 г. подтвердили — голоса испаноязычных избирателей становятся все более ценным и решающим активом во внутренней политике США.

1. Eric Wolf, Sons of the shaking earth — People of Mexico and Guatemala: Their land, history and culture, University of Chicago Press, 1959

2. Margarita Hidalgo, Mexican indigenous languages at the dawn of the twenty-first century, Mouton de Gruyter, 2006

3. From Thomas Jefferson to Peter Carr, Paris, 10 August 1787, Jefferson Papers, U.S. National Archives

4. James Crawford, Hold your tongue: Bilingualism and the politics of «English Only», Addison-Wesley, 1993

5. Brittny Mejia, You need to speak English’: Encounters in viral videos show Spanish is still polarizing in the U.S., Los Angeles Times, May 28, 2018

6. Joseph Marion Hernandez 1788–1857, History, Art and Archives, United States House of Representatives