Синдром раскола, новый вызов или движение к обновлению?

Соединенные Штаты Америки сегодня расколоты политически (демократы против республиканцев и многочисленные внутрипартийные фракционные «войны» и «войнушки»), демографически (поколение «бумеров» и поколение «зумеров» отличаются и культурно, и ценностно), социально (3–5% супербогатых против 13% бедняков) и расово. Казалось бы, все указанные противоречия всегда в той или иной мере присутствовали в США, всегда были «системными». Так почему же именно сейчас эту страну захлестнула столь мощная волна беспорядков?

Чем стали разворачивающиеся сегодня в США протесты — новым виток «синдрома раскола», уже обыденного для американского общества, или же глобальным вызовом всей системе общественных и политических отношений в стране? Возможно, это первый шаг к полному обновлению системы? Сегодня мы видим, что Конгресс начал пока невнятные обсуждения законопроекта о реформе правоохранительных органов, наиболее радикальный вариант которого предлагает полный отказ от полиции в городах взамен на распределение полномочий между другими службами, более активным использованием соседских патрулей и аутсорсом функций охраны правопорядка частным структурам (различным ЧОПам, ЧВК и частным детективам). Вероятно, вместе с активностью парламента, главным маркером, показывающим, чем стали для США эти события, станут ноябрьские выборы президента и то, сможет ли Дональд Трамп избраться на второй срок.

Соединенные Штаты Америки сегодня расколоты политически (демократы против республиканцев и многочисленные внутрипартийные фракционные «войны» и «войнушки»), демографически (поколение «бумеров» [1] и поколение «зумеров» [2] отличаются и культурно, и ценностно), социально (3–5% супербогатых против 13% бедняков) и расово. Казалось бы, все указанные противоречия всегда в той или иной мере присутствовали в США, всегда были «системными». Так почему же именно сейчас эту страну захлестнула столь мощная волна беспорядков?

Глобальный контекст

Наталья Травкина:
Американский расизм — меняющийся и неизменный

Для начала стоит взглянуть на общемировые тенденции. Два последних десятилетия в мире наблюдается тотальный кризис либеральной и мультикультурной идеологии во многих аспектах, выстроенных, в том числе, и по американской модели. Сущность и удобство либерализма [3] состоит в компромиссе — когда элиты готовы уступить массам отдельных социальных групп недовольных в частностях в обмен на неприкосновенность основ и, конечно, положения самих элит. Но проблема в том, что современному либерализму более нечего уступать. Очередной виток недовольства пришелся на времена тяжелой рецессии мировой экономики, после «сытых» и «благодатных» для большей части западного мира и России «нулевых» и даже начала «десятых», согласно «циклам Кондратьева», пришло время нового спада, за которым, по логике, должен был последовать и новый подъем, полностью пропорциональный мощности спада. Новый виток рецессии пришелся на общемировой рост антиэлитарных настроений, которые наложились на общее разочарование больших социальных групп во власть имущих, поскольку, несмотря на всю риторику и действия истеблишмента, пропасть между бедными и богатыми лишь ширится, средний класс по всему миру размывается, а уровень циклической и структурной безработицы растет.

Роль Дональда Трампа и Республиканской партии

Поскольку США давно являются, по сути, центральным узлом и, в каком-то смысле, «витриной» мировых экономических процессов, неудивительно, что в них все эти тенденции проявились наиболее ярко, даже в чем-то гротескно. В 2016 г., удачно сыграв на усталости большинства американцев от существующих элит и внутрипартийных столкновениях в «Старой доброй партии» [4] между «молодежью» и «стариками», достиг номинации, а затем и президентского поста Дональд Трамп — само воплощение популизма, эпатажности. Он словно запустил цепную реакцию во многих странах — здесь можно вспомнить и «британского близнеца» Бориса Джонсона, и бразильского Жаира Болсонару, и усиливающую позиции в парламенте Германии партию «Альтернатива для Германии». Однако нарастающее недовольство и внутренний протест масс не был канализирован в соответствии с логикой либеральной модели мировой политики. Более того, общественный раскол усилился нежеланием Демократической партии принимать реальность непопулярности тех путей развития страны, которые она предлагала (отсюда и пресловутый «Рашагейт»). В итоге то, что предполагалось отдельными специалистами как лекарство, пусть и горькое, экстравагантное и неприятное, на пути к очередному обновлению существующей системы, стало лишь еще одним симптомом ее усиливающейся болезни.

Вместе с тем за прошедшие с момента избрания Д. Трампа президентом США годы в стране среди «прогрессивной», леворадикальной общественности еще сильнее вырос запрос на социализм. Мы видим это и в предложениях «Бригады либеральных конгрессвумен» (Александрии Окасио-Кортес, Ильхан Омар, Рашиды Тлаиб и др.), пытающихся продвигать в главном органе законодательной власти откровенно социалистические инициативы, наиболее громкая из которых «Зеленый Новый курс» [5] — программа мер государственной поддержки экономики для коренной перестройки американской промышленности на более экологичный способ производства. Достаточно вспомнить и как на прошедших праймериз Демократической партии социалист Берни Сандерс оказался буквально в шаге от победы, лишь на последних этапах уступив более умеренному и понятному элитам демократов Джо Байдену.

Проблемы афроамериканцев и протесты

Павел Шариков, Виталий Шкляров:
Предвыборная кампания США 2020. Призрак российского вмешательства

Все эти процессы органично смешались с американской спецификой, в которой любой социальный конфликт рано или поздно принимает расовую окраску. Ни для кого не секрет, что, несмотря на два срока чернокожего Барака Обамы, в США так и не были решены проблемы афроамериканцев. Они зарабатывают меньше, находятся на более низких ступенях в экономической и политической жизни, в большинстве своем менее образованы, в связи с чем чаще попадают в криминальную среду. В итоге в США классовые противоречия быстро начали приобретать расовую окраску. Вместе с тем предыдущие годы практически безраздельного господства либеральной повестки в СМИ и культуре создали предпосылки для сильнейшего когнитивного диссонанса у огромной массы афроамериканского населения.

Радикально «левая», тяготеющая к дикой смеси из социализма (скорее, шведской модели), феминизма, бодипозитива, мультикультурализма, гендерного равенства и инклюзивности, формировавшаяся в 1990-е гг. как вполне мирная и положительная сила «Воинов за социальную справедливость» (англ. — Social Justice Warriors, SJW) из множества активистов и движений, отстаивающих ту самую «социальную справедливость» в виде политических и иных прав для самых разных угнетенных и условно угнетенных групп, в начале 2010-х гг. превратилась в мощную и откровенно агрессивную «конфедерацию», занявшую крайне прочные позиции в СМИ и культуре. Многосложная идеология SJW стала общеамериканским мейнстримом, усиливающим свое влияние на политику через масс-медиа, но, так и не добившимся изменения первооснов американского общества и политической жизни. Именно это и породило жесточайший разрыв между картинкой в телевизоре, интернете и соцсетях, где торжество идеалов SJW не вызывает сомнений, и суровой реальностью, в которой за прошедшие несколько лет произошло несколько резонансных случаев, связанных с превышением полномочий и полицейским насилием в отношении афроамериканцев. Здесь можно вспомнить о гибели Трейвона Мартина от рук «дружинника» [6] Джорджа Циммермана, после чего, в 2012–2013 гг. началась история движения «Black Lives Matter» (рус. — Жизни черных важны), ставшего рупором и главным лозунгом нынешних протестов. А также историю из 2014 г., когда убийство полицией безоружного Майкла Брауна спровоцировало близкие к нынешним по требованиям, идеологии и, в каком-то смысле, подходу протесты в г. Фергюсон (ш. Миссури).

Все эти противоречия обострились в 2019–2020 гг., когда экономическая рецессия в США стала приближаться к большим значениям. Наконец, пандемия коронавируса стала «тем пальцем, который взвел курок». Паника, огромное количество заболевших, откровенная слабость американского здравоохранения, спасовавшего перед вирусом, особенно на начальных этапах заболевания, грубые ошибки президента Д. Трампа, который в 2018 г. распустил подразделение глобального здравоохранения (англ. Pandemic response team, буквально — Команда ответа на пандемию) при Министерстве здравоохранения и социальных служб США, отрицал опасность вируса для страны, а затем всячески провоцировал население выступать против губернаторов и мэров, желавших дальнейшего сохранения режима самоизоляции, не способствовали стабилизации обстановки в стране. Не стоит забывать и о том, что вирус сильнее всего ударил как раз по чернокожему населению Соединенных Штатов, что неудивительно с учетом низкой социальной защищенности, антисанитарии и заброшенности «черных» кварталов.

Джордж Флойд как повод к началу новых столкновений

Трагедия, произошедшая с афроамериканцем Джорджем Флойдом, и стала той самой «искрой, из которой разгорелось пламя» недовольства, протестов, митингов и погромов. Возможно, при других обстоятельствах история могла бы протекать в более мирном русле или хотя бы стать «вторым Фергюсоном», однако власти Миннеаполиса допустили несколько фатальных ошибок. Да, полицейские применившие силу были оперативно взяты под стражу. Однако, согласно хронологии событий, власти далеко не сразу выступили с каким-то внятным заявлением по этому поводу. Более того, к моменту, когда Дерека Шовена [7] и его коллег задержали, митинги уже начали перерастать в отдельные случаи беспорядков, а руководство выступило перед протестующими с сообщением о том, что Д. Шовена взяли под охрану во избежание суда Линча. Логика власти в целом понятна — митингующим пытались намекнуть, что противозаконные действия недопустимы. Тем не менее администрация Миннеаполиса мало того, что критически опоздала, еще и практически прямо заявила уже разгоряченной толпе, что видит в ней не людей, требующих справедливости, а толпу линчевателей. Этого хватило для вспышки агрессии и насилия. Дальнейшая история известна — погромы, массовый грабеж и мародерство благодаря СМИ и соцсетям митинги быстро перекинулись на другие города Америки и даже вышли за пределы США.

Павел Шариков, Виталий Шкляров:
Что важно знать о выборах 2020 в США? Киберзавтрак РСМД с Дмитрием Сусловым и Павлом Шариковым. Регистрация

Интересно то, как полиция многих городов действовала в этой ситуации, переходя на сторону протестующих (символическое преклонение колена в знак солидарности и протеста) или просто попустительствуя беспорядкам. Так же повел себя и целый ряд мэров и губернаторов, оказавшихся между молотом и наковальней общественного мнения, ведь если бы они дали команду жестко разгонять протесты, то прослыли бы в мейнстримных СМИ, полностью поддержавших протесты, жестокими реакционерами. Не давая такой команды, они фактически, ввергли свои города в пучину хаоса и получили волну критики от умеренной и консервативной части избирателей. Власть не сработала как единый механизм, а происходящие погромы стали лишь новой возможностью для демократов попытаться свести счеты со столь нелюбимым «прогрессивной» общественностью Д. Трампом, которого быстро стали чуть ли не единолично винить в произошедшем, да и губернаторы-демократы не упустили возможности поквитаться с президентом за его демарш против затянувшегося карантина, всячески затягивая или прямо игнорируя его требования о наведении порядка и содействии частям Национальной гвардии.

По словам Георга Гегеля, «история всегда повторяется дважды». И действительно, перед нами будто кривое отражение событий 1960-х гг. — новые марши на Вашингтон с требованиями прав для чернокожего населения. Люди остро расколоты идейно и политически так же, как и тогда, а резкие перемены в их образе жизни лишь провоцируют столкновения. Однако нынешние протесты оказались гораздо более массовыми, масштабными и агрессивными, чем выступления в 1960-х гг.

***

Чем стали разворачивающиеся сегодня в США протесты — новым виток «синдрома раскола», уже обыденного для американского общества, или же глобальным вызовом всей системе общественных и политических отношений в стране? Возможно, это первый шаг к полному обновлению системы? Сегодня мы видим, что Конгресс начал пока невнятные обсуждения законопроекта о реформе правоохранительных органов, наиболее радикальный вариант которого предлагает полный отказ от полиции в городах взамен на распределение полномочий между другими службами, более активным использованием соседских патрулей и аутсорсом функций охраны правопорядка частным структурам (различным ЧОПам, ЧВК и частным детективам). Вероятно, вместе с активностью парламента, главным маркером, показывающим, чем стали для США эти события, станут ноябрьские выборы президента и то, сможет ли Дональд Трамп избраться на второй срок.

1. В изначальном смысле по «теории поколений» американского историка и публициста Уильяма Штрауса поколением «беби-бумеров» или просто бумеров назывались люди, рожденные с 1945 по 1963 гг., годы однозначного экономического и культурного подъема Соединенных Штатов, однако, в современном мире массмедиа рассчитанные на молодое поколение, соцсети и производимые ими мемы упростили и сдвинули границы обозначив «бумерами» просто любых представителей более старшего для современной молодежи.

2. Зумеры — наиболее молодое поколение рожденное после 2000 г. и активно входящее во взрослую жизнь.

3. Имеется в виду именно современные формы, а не классический либерализм, во главе которого лежит знаменитый экономический принцип Laissez-faire, который органично был перенесен и на жизнь политическую.

4. Неофициальное, «народное» название Республиканской партии США.

5. Название – прямая отсылка к Новому курсу (англ. New Deal) Франклина Рузвельта – группе мер и программ государственного контроля за экономикой с целью ее постепенного оздоровления и возвращения к полным рыночным механизмам. Новый курс помог США преодолеть последствия Великой депрессии.

6. Соседский дозор (англ. Neighborhood watch) – добровольные помощники полиции, следящие за порядком в своих районах.

7. На французский манер фамилия этого человека созвучна с полулегендарным Николя Шовѐном, солдатом армии Наполеона, от фамилии которого произошел термин шовинизм. История любит подобный ироничный символизм.