Кавказский проводник для США

США на протяжении уже многих лет пытаются установить и упрочить свое влияние на Грузию. Вступление Грузии в Североатлантический Альянс традиционно откладывается с 2008 г. Спустя десять лет после проведения грузинского референдума о вступлении в НАТО (проходившего одновременно с президентскими выборами в Грузии, на котором 77% избирателей выступили за евроатлантический курс страны) ситуация не изменилась. В американо-грузинском диалоге большую заинтересованность проявляет именно грузинская сторона с ее желанием вступить в НАТО и удовлетворить требования по возвращению территорий Абхазии и Южной Осетии.

Однако для того, чтобы Грузия не свернула с намеченного пути вечного аспиранта НАТО, США демонстративно наращивает военную помощь своим политическим сателлитам в Восточной Европе и на Кавказе. Увеличивая военную помощь Грузии, Д. Трамп демонстрирует отказ от политики администрации Б. Обамы, которая в прошлом наложила запрет на оказание военной помощи этому закавказскому государству. Нынешний президент США концентрируется на ключевых зонах американской внешней политики, сохраняя возможность диалога (бизнес-торгов) с Россией в её особой сфере влияния — на Кавказе. Сохранение неурегулированных конфликтов и спорных территорий — значительное препятствие для Грузии при вступлении в НАТО.

Поскольку Грузия считается партнёром США, она вызывает интерес не только перманентными опасениями российской военной агрессии и наращиванием военной мощи с нелёгкой руки Вашингтона. Её важным преимуществом является выход к Чёрному морю, а, значит, выход в Персидский залив и Индийский океан. Для США присутствие на Кавказе принципиально важно — Тбилиси обеспечивает Вашингтону прямой выход не только на Россию, но и на Иран.

В начале 2018 г. Директор Национального демократического института США (NDI) в Грузии Лора Торнтон заявила, что президент США Дональд Трамп «даже не сможет найти Грузию на карте». Тем самым Л. Торнтон продемонстрировала не только раскол в американском обществе и разобщенность мнений относительно главы государства и его политики, но и намекнула на малые размеры закавказской страны. Задетые чувства грузинских политиков были впоследствии сглажены, но в воздухе повис вопрос о значимости современной Грузии для администрации Трампа.

Июльская трехсторонняя встреча НАТО – Грузия – Украина в Брюсселе частично ответила на этот вопрос — вступление Грузии в Североатлантический Альянс традиционно откладывается с 2008 г. Спустя десять лет после проведения грузинского референдума о вступлении в НАТО (проходившего одновременно с президентскими выборами в Грузии, на котором 77% избирателей выступили за евроатлантический курс страны) ситуация не изменилась. 12 июля 2018 г. Д. Трамп дал понять: «Шанс появится, но не сейчас», что означает игнорирование запроса грузинского правительства и создание пространства для политических маневров между Москвой и Вашингтоном. Таким образом, на Кавказе всё ещё сохраняется паритет между Россией и США с помощью реализации схемы отношений Армения – Россия, Грузия – США.

Саммит показал, что в американо-грузинском диалоге большую заинтересованность проявляет именно грузинская сторона с ее желанием вступить в НАТО и удовлетворить требования по возвращению территорий Абхазии и Южной Осетии. На встрече с Д. Трампом президент Грузии Г. Маргвелашвили неоднократно подчеркивал преданность партнёрским взаимоотношениям с США, но американского президента интересовало только одно — монетизация услуг НАТО, повышение расходов на оборону членами Альянса и замещение российского газа в Европе сжиженным из США.

Нана Гегелашвили:
Адаптация подходов США к замороженным конфликтам в Грузии

Военная помощь и риторика

Однако для того, чтобы Грузия не свернула с намеченного пути вечного аспиранта НАТО, США демонстративно наращивает военную помощь своим политическим сателлитам в Восточной Европе и на Кавказе. В январе 2018 г. Грузией получены противотанковые системы «Джавелин» (FGM-148) американского производства, которые уже были опробованы в военных конфликтах в Ираке и Сирии и показали своё превосходство среди переносных противотанковых ракетных комплексов в мире. Спустя несколько месяцев — в апреле 2018 г. — «Джавелин» были переданы и Украине, но с запретом их использования на линии соприкосновения на Донбассе. Правда, с оговоркой, что этот запрет может быть отменён в любой момент.

Ни в Грузии, ни на территории Украины использование «Джавелинов» не сыграет решающую роль. Во-первых, каждый выстрел из противотанкового ракетного комплекса оценивается в 80 тыс. долл., а стоимость единицы с шестью ракетами в комплекте — в 1,4 млн долл., что делает его самым дорогим ПТРК среди аналогов. Во-вторых, он предназначен для поражения слабозащищенных целей и сооружений и пока не применялся в бою против современных танков. Стоит также принять во внимание, что «Джавелин» создавался на рубеже 1970-х и 1980-х гг., когда США опасались танкового вторжения СССР в Европу. Это свидетельствует в большей степени о политическом символизме передачи Вашингтоном «Джавелинов» Украине и Грузии.

Вслед за усилением противотанкового щита США намерены поставить Грузии «Стингеры» — американские переносные зенитно-ракетные комплексы. Решение о поставке было принято на основе двухпартийной резолюции (H.RES. 576), инициированной 23 октября 2017 г. председателем Группы друзей Грузии в Конгрессе США — республиканцем Тедом По, конгрессменом от штата Техас. В американских кругах он известен специфической риторикой — политик неоднократно называл Россию «русским медведем, желающим продемонстрировать вопиющее пренебрежение международным правом» на «оккупированной Россией грузинской территории Южной Осетии». Конгрессмен посетил Грузию в 2018 г., где во время выступления напомнил также о своём визите в эту страну в 2008 г. Артикулируя точку зрения о непременном «желании президента России победить Грузию — самое демократическое государство в регионе» Кавказа, Тед По оказал морально-дипломатическую поддержку грузинскому правительству. В свою очередь это именно то, что в действительности может предложить Белый дом, сохраняя видимость активного военного сотрудничества с Грузией. В ноябре 2017 г. конгрессмен анонсировал свой уход по окончании срока и нежелание переизбираться в 2018 г.

Наращивание военной помощи со стороны Вашингтона происходит на фоне не менее важного процесса сокращения расходов внутри Госдепа. С приходом к власти Д. Трампа смета департамента (куда включены расходы USAID и иностранная помощь) значительно изменилась — доля совокупной иностранной помощи в 2018 г. снизилась более чем на 31%. При этом план финансирования данной сферы на 2019 г. включает 490 млн долл. для поддержки Украины и других стран Европы и Евразии, что на 830 млн долл. (63%) меньше по сравнению с аналогичными показателями за 2017 г. США будут неизменно помогать двум ключевым реципиентам в ближайшем окружении России — Украине и Грузии, — которые с помощью этих средств должны «противодействовать российскому влиянию и агрессии».

Увеличивая военную помощь Грузии, Д. Трамп демонстрирует отказ от политики администрации Б. Обамы, которая в прошлом наложила запрет на оказание военной помощи этому закавказскому государству. Нынешний президент США концентрируется на ключевых зонах американской внешней политики, сохраняя возможность диалога (бизнес-торгов) с Россией в её особой сфере влияния — на Кавказе.

Между Ираном и старыми конфликтами

Подогревание американского красноречия о военной угрозе со стороны России свидетельствует ещё и о том, что Грузия сможет применить американское оружие только в случае российской атаки. Сама по себе она маловероятна, если только не последует военных провокаций в отношении Абхазии и Южной Осетии.

Сохранение неурегулированных конфликтов и спорных территорий — значительное препятствие для Грузии при вступлении в НАТО. Равно как и для Украины, у которой есть Донбасс. С другой стороны, одним из ключевых условий вступления в Альянс является наличие вооружения, удовлетворяющего стандартам военно-политического блока. Будучи зажатой между двумя условиями, предъявляемыми НАТО, Грузия может только продолжать регулярно подтверждать свои атлантические устремления. Тем более что Тбилиси не мыслит себя в кооперации с официальной Москвой и готов адаптироваться к любой платформе сотрудничества, даже к той, где членство откладывается из года в год.

Юрий Белобров:
Что ищет НАТО в краю далеком?

Поскольку Грузия считается партнёром США, она вызывает интерес не только перманентными опасениями российской военной агрессии и наращиванием военной мощи с нелёгкой руки Вашингтона. Её важным преимуществом является выход к Чёрному морю, а, значит, выход в Персидский залив и Индийский океан.

Для США присутствие на Кавказе принципиально важно — Тбилиси обеспечивает Вашингтону прямой выход не только на Россию, но и на Иран. Недавнее заявление Д. Трампа о выходе из соглашения по иранской ядерной программе и восстановлении всех санкций против этого государства, в том числе вторичных (против тех, кто ведет бизнес с Ираном), совпало с кадровыми изменениями во внешнеполитическом секторе США. Предваряя выход из соглашения, Трамп заменил госсекретаря Рекса Тиллерсона, с которым у него были явные разногласия по сделке с Ираном, директором ЦРУ Майком Помпео. Советником по национальной безопасности США стал Джон Болтон, успевший заявить, что Б. Асад вовсе не является стратегической проблемой для США, стратегическая проблема — Иран.

Снятие экономических санкций против Ирана в начале 2016 г. означало для официального Тбилиси увеличение объёма иранских инвестиций и восстановление денежных транзакций. При этом не стоит переоценивать вклад Ирана в грузинскую экономику. С 2014 г. инвестиции оттуда шли, в основном, в три сектора: обрабатывающую промышленность, недвижимость, сельское хозяйство и рыболовство. Иранские компании действуют в Грузии около 20-25 лет, их количество достигает 500. Однако только 10% от их числа являются крупными предприятиями.

Иран был одним из первых государств, признавших независимость Грузии в 1992 г. И теперь Тбилиси вполне может поддержать Тегеран и стать для исламской республики «воротами в Европу». Благодаря Соглашению о свободной торговле между Грузией и ЕС, иранские инвесторы смогут увеличить экспорт в европейские страны, расширив свой бизнес на территории Грузии. Однако настоящим кошмаром для Д. Трампа может стать предоставление грузинской стороной транзитных возможностей Исламской республике для транспортировки иранского газа в Европу (и это на фоне призыва Трампа отказаться от строительства «Северного потока – 2») не без участия Азербайджана, Турции и возможно Армении. Подобное переформатирование Большого Кавказа с активной ролью Ирана вместе с Россией крайне невыгодно для Трампа.

Усугубляют и без того неприятную для американского президента перспективу ещё два фактора. Первый — взаимодействие Ирана и России в Сирии, которое недавно было высоко оценено советником Али Акбаром Велаяти в ходе его визита в Москву. Второй фактор — угроза Ирана перекрыть Ормузский пролив, через который проходит 20% всего мирового нефтяного экспорта, в том случае, если страну лишат возможности экспорта нефти через Персидский залив. Это приведёт к ещё большему кризису, чем «нефтяное эмбарго» 1973 г.

* * *

Прежде всего, Трамп преследует экономические выгоды. Поэтому для него Грузия представляется удобным проводником на Кавказе — в регионе, имеющем возрастающее геополитическое значение. Оно обусловлено не только нефтегазовыми маршрутами, но и близостью к «полумесяцу» государств Центральной Азии и Ближнего Востока. Благодаря своей роли в производстве и экспорте углеводородов Каспийского моря закавказские государства (Грузия в том числе) могли бы получить значительное экономическое развитие. Однако этого не происходит в силу многих взаимосвязанных причин. Речь идет и о том, что пока демонстративно наращивается военная мощь государства, проводятся военные реформы (реализации «Существенного пакета НАТО-Грузия»), внутренние социально-экономические проблемы отходят на второй план.