Треугольник Турция — Азербайджан — Грузия во внешней политике Турецкой Республики

В результате событий Второй Карабахской войны сложившийся с 1990-х годов статус-кво в регионе Южного Кавказа был нарушен, что привело к изменению конфигурации активности внешних игроков в этом регионе. В связи с этим значительно возросло внимание к политике Турции, проводимой в отношении стран Южного Кавказа, а также к треугольнику Турция — Азербайджан — Грузия, важному элементу турецкой политики в регионе. Трехсторонний формат сотрудничества нельзя назвать новым для турецко-азербайджанских отношений, он активно реализуется также в соседних регионах, например, в Центральной Азии — Турция — Азербайджан — Узбекистан, Турция — Азербайджан — Казахстан, Турция — Азербайджан — Туркменистан.

Однако взаимодействие по линии Турция — Азербайджан — Грузия, в сравнении с вышеперечисленными, отличается более высоким уровнем представительства, а также разнообразием направлений сотрудничества. Фундамент трехстороннего взаимодействия был заложен еще в 1990-е гг., подтверждением чему служат начало обсуждения проекта железнодорожного сообщения Баку — Тбилиси — Карс в 1993 г., подписание декларации о строительстве основного экспортного трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан и межправительственного соглашения о транспортировке сырой нефти по основному экспортному трубопроводу Баку — Тбилиси — Джейхан между президентами Азербайджана, Грузии и Турции в 1999 г. Однако качественное развитие данного формата пришлось на период 2000-х гг. Изначально взаимодействие между странами строилось на стремлении использовать потенциал сотрудничества в реализации энергетических и транспортно-логистических проектов, что сулило значительные экономические выгоды. На современном этапе эти направления дополняются более широким взаимодействием в сфере безопасности, что усиливает общую динамику сотрудничества.

Одним из основных сдерживающих факторов стремления Анкары играть лидирующую роль на Южном Кавказе представляется ограниченность ее экономического потенциала. Более того, Южный Кавказ сегодня привлекает внимание ряда новых внешних игроков, как Китай и Индия, а также акторов, традиционно обладающих интересами в регионе и широким арсеналом экономических и военно-политических инструментов и возможностей. Среди них — Россия, Иран, США.

Можно выделить ряд основных ограничителей трехстороннего формата сотрудничества между Турцией, Азербайджаном и Грузией. Во-первых, речь идет о дисбалансе в уровне сотрудничества Турции с Азербайджаном и Грузией. Турецко-азербайджанские отношения имеют более проработанную нормативно-правовую базу, большее разнообразие областей взаимодействия и сильную кооперацию по вопросам сотрудничества в области безопасности, в то время как турецко-грузинские отношения основываются преимущественно на экономических аспектах. Во-вторых, в отношениях между тремя странами превалирует двусторонний формат взаимодействия на треках Турция — Азербайджан, Турция — Грузия, Грузия — Азербайджан. В-третьих, существенным ограничителем выступает зависимое положение Тбилиси как в отношении Анкары, так и в отношении Баку и его транзитное положение в восприятии двух стран.

В результате событий Второй Карабахской войны сложившийся с 1990-х годов статус-кво в регионе Южного Кавказа был нарушен, что привело к изменению конфигурации активности внешних игроков в этом регионе. В связи с этим значительно возросло внимание к политике Турции, проводимой в отношении стран Южного Кавказа, а также к треугольнику Турция — Азербайджан — Грузия, важному элементу турецкой политики в регионе. Трехсторонний формат сотрудничества нельзя назвать новым для турецко-азербайджанских отношений, он активно реализуется также в соседних регионах, например, в Центральной Азии — Турция — Азербайджан — Узбекистан, Турция — Азербайджан — Казахстан, Турция — Азербайджан — Туркменистан.

Однако взаимодействие по линии Турция — Азербайджан — Грузия, в сравнении с вышеперечисленными, отличается более высоким уровнем представительства, а также разнообразием направлений сотрудничества. Фундамент трехстороннего взаимодействия был заложен еще в 1990-е гг., подтверждением чему служат начало обсуждения проекта железнодорожного сообщения Баку — Тбилиси — Карс в 1993 г., подписание декларации о строительстве основного экспортного трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан и межправительственного соглашения о транспортировке сырой нефти по основному экспортному трубопроводу Баку — Тбилиси — Джейхан между президентами Азербайджана, Грузии и Турции в 1999 г. Однако качественное развитие данного формата пришлось на период 2000-х гг. Изначально взаимодействие между странами строилось на стремлении использовать потенциал сотрудничества в реализации энергетических и транспортно-логистических проектов, что сулило значительные экономические выгоды. На современном этапе эти направления дополняются более широким взаимодействием в сфере безопасности, что усиливает общую динамику сотрудничества.

Учитывая специфику турецкого присутствия на Южном Кавказе, значение треугольника Турция — Азербайджан — Грузия во внешней политике страны обусловлено рядом факторов.

Энергетика и транспортно-логистический сектор

Сотрудничество России и Азербайджана в рамках многосторонних проектов и инициатив. Доклад РСМД и ЦАМО

Во-первых, Турция рассматривает сотрудничество со странами Южного Кавказа как возможность закрепить за собой статус межрегионального энергетического и транспортно-логистического хаба. В этом направлении главные партнеры Анкары в регионе — Баку и Тбилиси, с которыми реализуется ряд крупных проектов, например, строительство нефте- и газопроводов, а также транспортных магистралей. Среди них можно выделить железнодорожную магистраль Баку — Тбилиси — Карс, нефтепровод Баку — Тбилиси — Джейхан (БТД) и Южный газотранспортный коридор (ЮГК), включающий в себя трубопроводы Баку — Тбилиси — Эрзурум (БТЕ, мощность 16 млрд м3 в год), Трансанатолийский (TANAP, мощность 16 млрд м3 в год) и Трансадриатический (TAP, мощность 10 млрд м3 в год) газопроводы.

Азербайджан, обладающий богатыми запасами нефти и газа, важен для Грузии и Турции с точки зрения диверсификации поставок углеводородов. Тбилиси же имеет особое значение для Баку и Анкары с точки зрения экспорта нефтегазовой продукции на зарубежные рынки и диверсификации существующих экспортных маршрутов. В целом Грузию можно назвать ключевым элементом транспортно-логистической связности как между Азербайджаном и Турцией, так и между Турцией и странами Центральной Азии. Скорее всего, она сохранит такое положение до начала функционирования альтернативных маршрутов, например, Зангезурского коридора.

В контексте российских интересов реализуемые Турцией энергетические проекты в настоящее время серьезно не влияют на процесс и объемы поставок российского газа. Транспортируемые из Азербайджана энергоресурсы в краткосрочной перспективе не представляют серьезной конкуренции России в силу ограниченной пропускной способности трубопроводов и меньших объемов. Так, объем поставок российского газа в Турцию в 2024 г. составил 21, 347 млрд куб. м, а азербайджанского — 11, 478 млрд куб. м; объем поставок российского газа в Европу в 2024 г. — 32,1 млрд куб. м, а азербайджанского — 12,9 млрд куб. м. Однако каждый из газопроводов ЮГК способен увеличить свою мощность. Так, потенциальная пропускная способность Южнокавказского газопровода (БТЭ) составляет 31 млрд куб. м, Трансанатолийского (TANAP) — 30,7 млрд куб м., Трансадриатического (TAP) — 20 млрд куб м. в год. Таким образом, в долгосрочной перспективе увеличение пропускной способности этих трубопроводов вкупе с возможным подключением ряда других стран, в том числе Казахстана и Туркменистана, формирует вызовы для России, связанные с созданием альтернативы российским поставкам в Турцию и страны Европы и сокращением зависимости европейских стран от российских энергоносителей.

После карабахских событий 2020 г., а также в условиях санкционного давления актуализировался вопрос альтернативных транспортных маршрутов, Турция начала активно продвигать такие проекты, как Зангезурский коридор и Транскаспийский международный транспортный маршрут («Срединный коридор»). Инициативы ориентированы на диверсификацию посредников при выходе поставок из стран Центральной Азии и Южного Кавказа на мировые рынки, то есть снижение зависимости от РФ и Китая в пользу таких государств, как Азербайджан и Турция. В этом смысле указанные страны становятся одними из основных бенефициаров реализации указанных маршрутов, а турецко-азербайджанские отношения приобретают еще более взаимозависимый характер. Оба проекта ведут к значительному усилению позиций Турции не только на Южном Кавказе, но и в Центральной Азии и Каспийском регионе за счет упрощения транспортно-логистической связанности и оптимизации функционирования Турции как энергетического хаба.

Безопасность

Сергей Маркедонов:
Грузия после выборов: новый курс?

Во-вторых, повышается военно-политическая активность Турции на Южном Кавказе. Анкара стремится играть роль одного из альтернативных гарантов/провайдеров региональной безопасности на Южном Кавказе и демонстрирует готовность участвовать в урегулировании региональных конфликтов. Изначально трехстороннее сотрудничество в военной сфере не носило приоритетного характера и было ориентировано преимущественно на обеспечение безопасности энергетических и транспортных проектов. С середины 2000-х гг. традиционные форматы военно-технического сотрудничества Турции со странами региона, что включает подготовку кадров и поставки вооружений, дополняются усилением межведомственной координации и проведением совместных военных учений, что демонстрирует готовность Турции стать частью региональной архитектуры безопасности.

Несмотря на то, что трехсторонний механизм реализуется преимущественно на уровне министров иностранных дел, с 2014 г. традиционными стали встречи министров обороны трех стран. Трехсторонние учения, в свою очередь, носят преимущественно узконаправленный характер, однако имеют место и общевойсковые учения, последние из которых, Eternity-2024, прошли в 2024 г. в Грузии. Этот формат можно назвать основополагающим для турецкого-грузинского сотрудничества в сфере безопасности в то время, как с Азербайджаном более глубокие связи поддерживаются на двустороннем треке. При этом несмотря на ценность для Грузии взаимодействия с Турцией в сфере безопасности с точки зрения интеграции в евроатлантические структуры, приоритетными остаются экономические отношения. По состоянию на 2024 г. Турция занимает место главного торгового партнера Грузии.

Несмотря на то, что Турция наращивает экспорт оружия и военной техники в регион, объемы поставок остаются достаточно скромными по сравнению со странами Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА). Согласно данным Стокгольмского института исследования проблем мира, по состоянию на 2022 г. почти половина экспорта турецких вооружений и военной техники пришлась на страны Ближнего Востока, а Катар, ОАЭ и Оман стали основными импортерами турецкой военной продукции, в то время как на все страны постсоветского пространства пришлось меньше 10% турецкого военного экспорта. Хотя Турция входит в число ключевых поставщиков вооружений для Азербайджана, ее доля значительно уступает российской. Например, в период 2015–2019 гг. на Россию приходилось 31% азербайджанского импорта оружия, тогда как на Турцию — лишь 3,2%. Это свидетельствует о том, что военно-техническое сотрудничество между Россией и Азербайджаном остается более активным, несмотря на усилия Турции.

Что касается Грузии, то Турция никогда не имела статуса важного для нее экспортера вооружений, а в последние годы имеют место лишь эпизодические кейсы передачи в дар незначительных объемов оборудования и техники, например, в 2022 г. в рамках соглашений о военно-финансовом сотрудничестве.

Итоги второй Карабахской войны способствовали закреплению нового, более высокого статуса турецко-азербайджанских отношений и опосредованному вовлечению Анкары в процесс карабахского урегулирования, что ранее представлялось маловероятным с учетом ведущей роли российского арбитража в устранении конфликта. Также важно то, что появилась возможность для распространения более институционализированного турецкого военно-политического влияния в регионе после заключения Шушинской декларации о союзническом взаимодействии между Азербайджаном и Турцией, подписанной в 2021 г. Турция стремится закрепить имидж надежного, а главное — эффективного партнера в регионе.

Камран Гасанов:
«Личная химия» vs разногласия в Сирии: что ждет Турцию при президентстве Д. Трампа?

Последовательная поддержка Турцией Азербайджана стимулировала укрепление турецко-азербайджанского военного сотрудничества и изменение организационно-штатной структуры и системы управления ВС Азербайджана в соответствие с турецкими стандартами. Это значительно упрощает координацию и дальнейшую военную интеграцию между странами. Однако, несмотря на наличие в Шушинской декларации оснований для создания турецкой военной базы на азербайджанской территории, в краткосрочной перспективе это представляется маловероятным, учитывая официальные заявления И. Алиева об отсутствии необходимости создания постоянной военной инфраструктуры для выполнения союзнических обязательств. Более того, учитывая статус Грузии как «слабого звена» трехстороннего сотрудничества в области безопасности, создание какого-либо военного союза между тремя странами в краткосрочной перспективе также представляется невозможным.

***

Одним из основных сдерживающих факторов стремления Анкары играть лидирующую роль на Южном Кавказе представляется ограниченность ее экономического потенциала. В октябре 2022 г., по официальным данным, инфляция в стране достигла наивысшего после кризиса 1990-х значения — 85,5%, а согласно сведениям независимых источников, превысила 100%. Эти показатели свидетельствуют о кризисном состоянии турецкой экономики, которое сохраняется приблизительно с 2017–2018 гг. Более того, Южный Кавказ сегодня привлекает внимание ряда новых внешних игроков, как Китай и Индия, а также акторов, традиционно обладающих интересами в регионе и широким арсеналом экономических и военно-политических инструментов и возможностей. Среди них — Россия, Иран, США.

Можно выделить ряд основных ограничителей трехстороннего формата сотрудничества между Турцией, Азербайджаном и Грузией. Во-первых, речь идет о дисбалансе в уровне сотрудничества Турции с Азербайджаном и Грузией. Турецко-азербайджанские отношения имеют более проработанную нормативно-правовую базу, большее разнообразие областей взаимодействия и сильную кооперацию по вопросам сотрудничества в области безопасности, в то время как турецко-грузинские отношения основываются преимущественно на экономических аспектах. Во-вторых, в отношениях между тремя странами превалирует двусторонний формат взаимодействия на треках Турция — Азербайджан, Турция — Грузия, Грузия — Азербайджан. В-третьих, существенным ограничителем выступает зависимое положение Тбилиси как в отношении Анкары, так и в отношении Баку и его транзитное положение в восприятии двух стран.