Армяно-российские отношения на нынешнем этапе: есть ли выход из тупика?

События в Армении и вокруг нее напоминают калейдоскоп со складывающимися раз за разом вычурными узорами, возникновение которых вряд ли поддается сколько-нибудь логичному объяснению. И действительно, как можно объяснить поведение армянского руководства, которое стало проводить курс на провоцирование войны с Азербайджаном и на поражение в этой войне с неминуемой потерей Нагорного Карабха? Как можно не удивиться тем последовательным шагам, которые были направлены на разрыв тесных военно-политических отношений с главным стратегическим союзником, Россией? Как можно совместить проведение армяно-американских военных учений с членством Армении в ОДКБ или с договором о Дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, заключенным с Россией еще в 1997 г.?

Однако изумление вызывает и политика России на Южном Кавказе. К примеру, как могла Россия допустить бурную деятельность соросовских организаций в Армении, распространявших прозападные, следовательно, русофобские настроения в армянском обществе задолго до событий 2018 г.? Как могла она проморгать «бархатную революцию», приведшую к резкому изменению политической ориентации союзника в сторону Запада? Как вообще российское руководство, задавшись целью восстановить утраченное влияние прежде всего на просторах «ближнего зарубежья», могло смириться с вызывающим, если не сказать хамским поведением своих армянских коллег?

Наконец, если проведение армянскими военными совместных учений с натовским гегемоном рассматривается российским руководством как аномалия, то почему нельзя считать, что тесное сотрудничество между Россией и Турцией, южным форпостом НАТО, является такой же аномалией?

Смеем предположить, что основной стратегической линией российского руководства на Южном Кавказе является дальнейшее укрепление российских позиций в регионе, но не вопреки, а с учетом интересов Турции. Возможно, ставка делается на то, что такой подход еще более повысит вероятность привлечения Турции в Восточный блок с конечной целью выхода страны из НАТО, что станет серьезным козырем в глобальном противостоянии Восток — Запад. Если такое предположение имеет сколько-нибудь реальную почву, тогда политика России в отношении Армении становится понятнее. Точно так же, как большевистская власть пожертвовала интересами Армении ради сближения с Турцией, так и сейчас армянский фактор полностью игнорируется ради достижения вышеназванных стратегических и геополитических целей.

В чем же интерес Турции? Прежде всего в исчезновении Армении как политической, а может быть и географической единицы, открытие Зангезурского коридора, использование его для создания у себя нефтегазового «хаба», но уже не с участием России, а для транспортировки богатейших природных ресурсов Центральной Азии в обход России. Дальняя цель — ослабление России, попытка подчинить своему влиянию проживающие там тюркские народы, что неизбежно приведет к ее расчленению. В таком случае Крым может легко стать добычей Турции, заодно лишая Россию военно-морского присутствия в Черном море.

Идея порождает идеологию, и в случае с Россией она воплощена в формуле: «Москва — третий Рим, а четвертому не бывать». За идеологией следуют геополитические устремления, которые претворяются в жизнь уже политическими или военными средствами. В этом контексте византийское наследие не столько в религиозном, сколько в политическом смысле предоставляет России моральные основания и законные права на Царьград с Проливами и Западную Армению.

Что касается армянской национальной идеи, то она выражена в триаде: «Свободная, независимая, объединенная Армения». Отстаивание признания геноцида армян в Османской империи прежде всего нынешним правительством Турции, возмещение морального, материального и территориального ущерба, исчезновение диаспоры путем тотальной репатриации армян на родину — вот конкретные составляющие армянской национальной идеи.

Как видим из вышеизложенного, элемент общности армянской и русской национальных идей просматривается весьма четко. Эти идеи не могут быть преданы забвению. Они могут быть отодвинуты на второй план, но всегда должны оставаться в повестке дня хотя бы на подсознательном уровне, чтобы быть задействованными при благоприятных исторических обстоятельствах.

Отвечая на вынесенный в заголовок статьи вопрос, подчеркнем, что выход из кажущегося тупика существует. Для этого необходимо выполнение двух условий: приход к власти истинных патриотов Армении и коренное изменение политики России в отношении Южного Кавказа в пользу не просто стратегического, а геополитического союзника.

Вопросы, на которые до сих пор нет ответа

События в Армении и вокруг нее, последовавшие за мирной передачей власти от «прежнего режима» новому «революционному» руководству, напоминают калейдоскоп со складывающимися раз за разом вычурными узорами, возникновение которых вряд ли поддается сколько-нибудь логичному объяснению.

И действительно, как можно объяснить поведение армянского руководства, которое стало проводить курс на провоцирование войны с Азербайджаном и на поражение в этой войне с неминуемой потерей Нагорного Карабха? Как можно не удивиться тем последовательным шагам, которые были направлены на разрыв тесных военно-политических отношений с главным стратегическим союзником, Россией? Как можно совместить проведение армяно-американских военных учений с членством Армении в ОДКБ или с договором о Дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, заключенным с Россией еще в 1997 г.?

Однако изумление вызывает и политика России на Южном Кавказе. Здесь также возникают вопросы, ответы на которые на первый взгляд найти не так-то просто. К примеру, как могла Россия допустить бурную деятельность соросовских организаций в Армении, распространявших прозападные, следовательно, русофобские настроения в армянском обществе задолго до событий 2018 г.? Как могла она проморгать «бархатную революцию», приведшую к резкому изменению политической ориентации союзника в сторону Запада? Как вообще российское руководство, задавшись целью восстановить утраченное влияние прежде всего на просторах «ближнего зарубежья», могло смириться с вызывающим, если не сказать хамским поведением своих армянских коллег?

Наконец, если проведение армянскими военными совместных учений с натовским гегемоном рассматривается российским руководством как аномалия, то почему нельзя считать, что тесное сотрудничество между Россией и Турцией, южным форпостом НАТО, является такой же аномалией?

На самом деле, все эти вопросы сугубо риторические. Они лежат на поверхности, и стоит заглянуть чуть глубже, как выяснится, что и Армения, и Россия в своих действиях придерживаются определенной логики, последовательно проводя в жизнь поставленные перед собой цели. Логика эта в обоих случаях исходит из голого прагматизма, который в условиях отсутствия идейной и идеологической насыщенности государственного политического курса подменяет собой долгосрочные стратегические цели, в одном случае ставя под вопрос само существование государственности, а в другом — претензии на роль мировой сверхдержавы.

В этих заметках постараемся раскрыть, насколько это возможно, логику событий на южнокавказском фронте глобального противостояния. Думается, русскоязычным читателям не помешает ознакомиться с данной интерпретацией, даже если многие, быть может, сочтут ее неприемлемой. Главное — откровенный разговор, нацеленный на преодоление острейшего кризиса доверия в армяно-российских отношениях.

Позиция армянской стороны

Камран Гасанов:
Карабах в составе Азербайджан: как изменится региональная геополитика?

Читатель наверняка обратил внимание, что в самом начале этих заметок говорится о мирной передаче власти от прежнего руководства в лице Сержа Саргсяна «вождю революции» Николу Пашиняну. Основным доводом в пользу этого аргумента является тот факт, что после прихода к власти «либеральных сил» в стране не произошло никаких коренных изменений, никаких политических или социально-экономических реформ. Если говорить о внутренней политике, то, несмотря на обещания искоренить власть «зажравшихся олигархов» и вернуть народные деньги, бороться с коррупцией, внедрить справедливую правовую систему и т. п., все произошло с точностью наоборот. Началась новая коррупционная волна со всеми присущими элементами: казнокрадство, кумовство, вымогательство, шантаж, что усугублялось выходом на политическую авансцену полуграмотных и алчных, с позволения сказать, лидеров нации.

Преемственность власти наблюдалась и в области внешней политики. Звучит парадоксально, поскольку С. Саргсян был известен своей приверженностью армяно-русским союзническим отношениям, развитию тесных военно-политических и экономических связей в рамках ОДКБ и ЕАЭС, вроде бы настойчиво боролся за право народа Нагорного Карабаха за независимость в рамках Минской группы ОБСЕ.

Однако в потоке стремительных событий сейчас мало кто помнит об Армяно-турецких протоколах, подписанных в торжественной обстановке 10 октября 2009 г. в Цюрихе министрами иностранных дел Армении и Турции в присутствии министров иностранных дел России, США, Франции, высокопоставленных чиновников ЕС. Широко пропагандируемые среди армянской общественности как на родине, так и за рубежом в качестве необходимого шага для снятия блокады с Армении, потепления отношений с Турцией с последующим бурным торгово-экономическим сотрудничеством, протоколы эти, в случае их ратификации и реализации, стали бы серьезнейшей угрозой суверенитету, а в конечном итоге и самому существованию армянской государственности.

Такой вывод может показаться чересчур резким, но обратимся к фактам. Турция выдвинула три предварительных условия, два из которых были отражены в протоколах, а третье подразумевалось турецкой стороной как неопровержимая данность. В частности, в документе предусматривалось «реализовать диалог в исторической плоскости между двумя народами, направленный на восстановление взаимного доверия, в том числе с помощью научного беспристрастного изучения исторических документов и архивов для уточнения имеющихся проблем и формулирования предложений». Это означало не что иное, как отказ от последовательной борьбы за признание геноцида армян в Османской империи, а вместе с тем и всяких претензий на какую-либо компенсацию, будь то моральную, материальную или территориальную.

В дополнение к этому предварительному условию протоколы фактически признавали Карсский договор от 13 октября 1921 г., по которому устанавливались границы, в частности, между Арменией и Турцией. Будучи логическим продолжением Московского договора от 16 марта 2021 г., Карсский договор лишал Армению значительных территорий, сводя на нет чаяния армянского народа на восстановление исторической справедливости.

Окончательное признание Карсского договора в случае ратификации потоколов нанесло бы сокрушительный удар по правовой и политической базе воссоединения Армении, фактически поставило бы крест на армянской национальной идее, даже если осуществление этой идеи могло казаться весьма отдаленным или невозможным.

И наконец, третье предварительное условие — это, конечно же, признание Нагорного Карабаха в качестве неделимой части Азербайджана. В протоколах об этом нигде не говорится, зато существует множество заявлений турецких руководителей, прежде всего Эрдогана, где вопрос о ратификации протоколов ставится в прямую зависимость от отказа Армении от Нагорного Карабаха.

Очевидно, это последнее требование и стало камнем преткновения. С. Саргсян не был готов сдать Нагорный Карабах на ровном месте, в условиях военно-политического паритета с Азербайджаном. Минская группа ОБСЕ превратилась в удобный форум для откладывания вопроса до греческих календ, и парламент Турции в конце концов отказался ратифицировать протоколы. Таким же образом поступила и Армения, которая 1 марта 2018 г., всего лишь за два месяца до смены властей, прекратила процедуру заключения протоколов.

Однако, как показывают последующие события, вопрос принятия армянской стороной вышеупомянутых предварительных условий для нормализации армяно-турецких отношений не был снят с повестки дня. Глядя на развитие событий с высоты сегодняшнего дня, становится ясным, что С. Саргсян готовил почву для создания условий, при которых армянский народ смирился бы с мыслью о потере Нагорного Карабаха и забвении геноцида армян.

И действительно, с приходом к власти «революционного» руководства начался сперва скрытый, а затем уже вполне открытый процесс претворения в жизнь протоколов. С этой целью были фактически сорваны переговоры в рамках Минской группы ОБСЕ, сделаны провокационные заявления, вроде «Арцах — Армения, и точка», предприняты шаги к дискредитации ОДКБ, а русофобия вышла на государственный уровень.

В таком поведении армянских руководителей не следует искать некой идеологической подоплеки. Речь не шла об убежденности в правоте смены внешнеполитического курса в сторону Запада, о преданности либеральным идеалам, о замене существующих механизмов безопасности трансатлантическими или же о воцарении мира в регионе. Скорее всего, наоборот, все эти доводы служили дымовой завесой для достижения вульгарных прагматичных целей.

С самого начала независимости власть предержащие в Армении создали систему олигархической круговой поруки, погрязли в коррупционной деятельности, неизменно ставя личную выгоду выше государственной. Именно это обстоятельство и объясняет парадоксальную на первый взгляд антигосударственную сущность политики как бывших, так и нынешних армянских руководителей.

Позиция российской стороны

Айк Халатян:
Южнокавказский клубок противоречий

Обратимся теперь к политике России. Первым делом напрашивается вопрос: какие шаги были предприняты ей, чтобы предотвратить поражение ближайшего стратегического союзника на Южном Кавказе? Ведь с переходом Нагорного Карабаха под азербайджанскую юрисдикцию российский миротворческий контингент вынужден будет прекратить свое существование, поскольку безопасность карабахских армян в таком случае формально станет внутренним делом Азербайджана. Более того, с подписанием мирных договоров с Азербайджаном и Турцией и с вступлением в силу вышеназванных предварительных условий значение российского фактора в регионе значительно ослабнет. Основная причина не только в том, что Турция является членом НАТО и стремится в Европейский союз. Нельзя сбрасывать со счетов и то важнейшее обстоятельство, что далеко идущие стратегические интересы Турции и Запада в Южно-Кавказском регионе полностью совпадают.

Под руководством Эрдогана внешняя политика Турции приобрела новые измерения, а именно подчинение хотя бы части бывших османских владений на Ближнем Востоке, в частности в Сирии и Ираке, и новых территорий, населенных тюркоязычными народами, для начала в Центральной Азии. Есть и третье направление, о котором речь пойдет позже. С этой точки зрения осуществление идеи Великого Турана возможно лишь при исчезновении или уж во всяком случае значительном ослаблении Армении, через которую должен быть проложен так называемый Зангезурский коридор — важнейший элемент в осуществлении этой турецкой сверхзадачи.

Что касается Запада, то проникновение в Центральную Азию через Южный Кавказ рассматривается им также как геополитическая сверхзадача, направленная на дестабилизацию России и Китая, а заодно и нейтрализацию Ирана в угоду Израилю.

Естественно, что Россия с ее огромным историческим опытом, глубокими политическими, диполоматическими и военными традициями не может не понимать такого положения дел. Было бы логично, если бы она поддерживала Армению в качестве южнокавказского плацдарма для срыва западных и турецких планов, тем более что на территории Армении размещена российская военная база. На деле же мы наблюдаем сближение России с Турцией и Азербайджаном. Отсутствие активного военно-политического взаимодействия с Арменией российской стороной объясняется тем, что южнокавказский союзник сам хотел такого положения дел, сам признал принадлежность Нагорного Карабаха Азербайджану, проводит русофобскую политику и т.д.

Прямо скажем, аргумент не совсем убедительный. Так уж повелось с незапамятных времен, что баланс сил, соотношение могущественных и малых государств, рычаги давления первых на последние еще никто не отменял. Стало быть, у России имелись и имеются мощнейшие рычаги — военно-политические, экономические, психологические — для направления армянского политического курса по «нужному» руслу. Думается, Россия имела достаточно средств, чтобы не допустить «армянский майдан» или затормозить дальнейшее развитие событий на более поздней стадии. Но этого не произошло.

Другой аргумент состоит в том, что Россия чересчур занята СВО и, дескать, не в состоянии уделить должного внимания другим стратегическим направлениям в зонах своих интересов. Такое суждение льет воду на мельницу армянских властей, которые то и дело подчеркивают, что Россия не в состоянии оказать необходимую помощь и что вступление с ней в союзнические отношения для обеспечения безопасности Армении было ошибочным решением.

Аргумент этот тоже не выдерживает критики. Сверхдержава, если, конечно, Россия считает себя таковой, не может быть отвлечена каким-то одним направлением защиты зоны своих коренных стратегических интересов, какие бы значительные людские и материальные ресурсы ни требовало бы данное направление. Поступать таким образом значило бы серьезно подорвать устои собственного могущества, постепенно превращаясь в заурядное государственное образование. Такое невозможно ни по объективным причинам, имея в виду могущество России, ни по субъективным причинам, имея в виду стратегические устремления руководителя страны.

Но если это так, если Россия может задействовать рычаги давления, если Южный Кавказ представляет стратегическую сферу российских интересов, то отчего складывается впечатление, что она особенно и не дорожит армянским союзником и ни свое присутствие, ни защиту своих интересов в регионе уже достаточно продолжительное время больше не связывает с Арменией?

Исчерпывающего ответа на этот вопрос нет, но достаточно вникнуть в алгоритм событий на Южном Кавказе и вокруг него, чтобы прийти к выводу, что Россия попросту перестала нуждаться в Армении как в союзнике. Ставка сделана на стратегическое сближение с Турцией и с Азербайджаном, и мы становимся свидетелями своеобразного повторения исторических событий столетней давности, только в другом обрамлении.

Закавказское дежавю

Круглый стол «Взаимное восприятие образов Армении и России»

Московский договор «о дружбе и братстве» между Советской Россией и Турцией от 16 марта 1921 г. ознаменовал коренной поворот в отношениях двух государств. Находившиеся на протяжении веков в состоянии постоянной вражды, многократно воевавшие друг с другом страны вдруг заявили о дружбе и братстве и подкрепили свое заявление последовательными действиями.

Естественно, налицо была общность интересов, хотя у каждой из сторон были свои мотивы. Диктовались они во многом прагматичными соображениями. Большевистской России необходимо было любой ценой отстоять молодую республику, прорвать политическую, дипломатическую и экономическию блокаду, выражаясь современными понятиями, «навязанные Западом санкции». Турции же, которая в результате поражения в Первой мировой войне оказалась на грани потери государственности, необходима была военно-техническая и финансовая помощь, которую и щедро оказала первая в мире коммунистическая держава.

Однако следует отметить и идейную основу этих договоренностей. Борьба за победу мировой революции и установление всемирной диктатуры пролетариата еще не были сняты с повестки дня большевиков, а трудящиеся Востока рассматривались ими как грандиозная масса, способная устраивать в своих странах революции нападобие Октябрьской. В этом контексте достаточно сослаться на Первый съезд трудящихся Востока, состоявшийся в сентябре 1920 г. в Баку, с его четко выраженным антикапиталистическим и антизападным направлением.

С точки зрения армянских интересов, русско-турецкое сближение означало крушение национальных чаяний, которые приносились в жертву новому геополитическому союзу. Но союз этот имел короткий век. Расчеты революционных властей России на приобретение нового могучего союзника на Востоке не оправдались. Не будем утомлять читателя упоминанием последующих общеизвестных фактов. Отметим лишь, что конъюнктурные «дружба и братство» постепенно сошли на нет. Более того, за четыре дня до вторжения Германии в СССР был подписан германо-турецкий договор о дружбе, и только Сталинградская победа заставила турок отказаться от нападения на Советский Союз. Нет ничего удивительного, что в годы холодной войны Турция примкнула к НАТО, постоянно наращивая свою военную мощь и прикрывая южный фланг североатлантического блока, что представляло серьезную угрозу безопасности и территориальной целостности СССР.

В настоящее время русско-турецкие отношения сильно напоминают период, когда был заключен Московский договор. Различие только в смене главных действующих лиц и декораций. Суть сближения — все тот же прагматизм и извлечение конъюнктурной выгоды. Отметим, что для России сближение с Турцией означает не только преодоление санкционного бремени, развитие торгово-экономических связей, превращение Турции в газовый «хаб», как стало теперь модно говорить.

Гораздо важнее то обстоятельство, что для России было бы колоссальным геополитическим прорывом, если бы удалось оторвать Турцию от НАТО, превратить ее в союзника в борьбе с западными «колониалистами и капиталистами», выражаясь языком большевистских деятелей начала 1920-х гг., обеспечить ее членство в БРИКС. Такая цель тем более кажется достижимой, что Эрдоган время от времени выступает с заявлениями, направленными против Европейского союза, хотя страна рвется стать его членом вот уже несколько десятилетий, зачастую проводит политику будто бы наперекор натовским установкам, выступает с проповедническими речами о мире и справедливых отношениях между народами, в том числе на Южном Кавказе.

Смеем предположить, что основной стратегической линией российского руководства на Южном Кавказе является дальнейшее укрепление российских позиций в регионе, но не вопреки, а с учетом интересов Турции. Возможно, ставка делается на то, что такой подход еще более повысит вероятность привлечения Турции в Восточный блок с конечной целью выхода страны из НАТО, что станет серьезным козырем в глобальном противостоянии Восток — Запад.

Если такое предположение имеет сколько-нибудь реальную почву, тогда политика России в отношении Армении становится понятнее. Точно так же, как большевистская власть пожертвовала интересами Армении ради сближения с Турцией, так и сейчас армянский фактор полностью игнорируется ради достижения вышеназванных стратегических и геополитических целей.

В чем же интерес Турции? Прежде всего в исчезновении Армении как политической, а может быть и географической единицы, открытие Зангезурского коридора, использование его для создания у себя нефтегазового «хаба», но уже не с участием России, а для транспортировки богатейших природных ресурсов Центральной Азии в обход России.

Дальняя цель — ослабление России, попытка подчинить своему влиянию проживающие там тюркские народы, что неизбежно приведет к ее расчленению. В таком случае Крым может легко стать добычей Турции, заодно лишая Россию военно-морского присутствия в Черном море. Не хочется выходить за рамки данной статьи, но не можем не констатировать, что огромная военно-политическая помощь Запада Украине прежде всего преследует цель захвата Крыма и лишения России статуса черноморской державы.

Вот вам еще одно дежавю, только на сей раз из середины XIX в.

Общность армянской и русской национальных идей

Тимофей Бордачев:
Спор с Ереваном ставит под вопрос политику России с соседями

«Великой России уже нет, и нет стоявших перед ней мировых задач», — так говорил Николай Бердяев после падения Российской империи [1]. Еще он писал: «И нельзя излечить и возродить Россию одними политическими средствами. Необходимо обратиться к большей глубине. Русскому народу предстоит духовное перерождение» [2].

В этих словах выдающегося мыслителя содержится ключ к успешному осуществлению русской идеи. Основа этого успеха — глубоко лежащий духовный пласт, на котором строится вся надстройка по нарастающей: идея, идеология, геополитика, политика и только на поверхности — экономика. Ведь трижды прав Александр Дугин, когда подчеркивает: «Глупо мерить качество идеи показателями ВВП или уровнем технического развития... Айфон — это не идея».

В то же время любая идея, как бы она ни была насыщена, по словам того же Дугина, красотой и благом, должна иметь конкретные формы воплощения. И тут мы переходим к более поверхностным слоям. Идея порождает идеологию, в случае с Россией она воплощена в формуле: «Москва — третий Рим, а четвертому не бывать». За идеологией следуют геополитические устремления, которые претворяются в жизнь уже политическими или военными средствами. В этом контексте византийское наследие не столько в религиозном, сколько в политическом смысле предоставляет России моральные основания и законные права на Царьград с Проливами и Западную Армению.

В годы Первой мировой войны достижение этой цели казалось очень близко. Общеизвестно соглашение, заключенное между министрами иностранных дел Великобритании и Франции Сайксом и Пико, о разделе ближневосточных территорий Османской империи между этими двумя участниками Антанты. Так вот, у этого соглашения была и третья сторона, представленная министром иностранных дел Российской империи Сазоновым. В результате конфиденциальных переговоров была достугнута договоренность, что после победоносного завершения войны к России перейдут Константинополь с Проливами и вся территория Западной Армении. Как известно, в апреле 1917 г. намечалось наступление российских войск в этом направлении. Помешало свержение монархии.

Общеизвестен и тот факт, что советское правительство к концу Отечественной войны выступило с требованием к Турции о возвращении территорий Закавказья, а именно Армении и Грузии, входящих в состав Российской империи, а также о размещении военно-морской базы в Проливах. Эти претензии были сняты только после смерти Иосифа Сталина.

Что касается армянской национальной идеи, то она выражена в триаде: «Свободная, независимая, объединенная Армения». В контексте данной статьи акцент следует ставить на последнем слове — «объединенная». И действительно, отстаивание признания геноцида армян в Османской империи прежде всего нынешним правительством Турции, возмещение морального, материального и территориального ущерба, исчезновение диаспоры путем тотальной репатриации армян на родину — вот конкретные составляющие армянской национальной идеи.

Как видим из вышеизложенного, элемент общности армянской и русской национальных идей просматривается весьма четко. Эти идеи не могут быть преданы забвению. Они могут быть отодвинуты на второй план, но всегда должны оставаться в повестке дня хотя бы на подсознательном уровне, чтобы быть задействованными при благоприятных исторических обстоятельствах. И в этом — незыблемая основа стратегического партнерства между Арменией и Россией.

***

Завершать эту статью пришлось в тяжелейшие для армян дни окончательной, во всяком случае, в ближайшей перспективе, потери Арцаха. Страшнее всего, что перед глазами человечества совершается этническая чистка, и ни общепризнанные международные правовые инструменты, ни многочисленные заявления мировых лидеров, ни присутствие миротворческого контингента Российской Федерации не смогли воспрепятствовать этому чудовищному злодеянию.

Для России же это означает только одно: значительное ослабление ее позиций на Южном Кавказе с дальнейшим выдворением из него, зияющая брешь на южном фланге евразийского противостояния с Западом, упрочение позиций НАТО не только в регионе, но в дальнейшем и в Центральной Азии с неминуемой угрозой безопасности и территориальной целостности российского государства.

Отвечая на вынесенный в заголовок статьи вопрос, подчеркнем, что выход из кажущегося тупика существует. Для этого необходимо выполнение двух условий: приход к власти истинных патриотов Армении и коренное изменение политики России в отношении Южного Кавказа в пользу не просто стратегического, а геополитического союзника.

1. Николай Бердяев, «Судьба России». Издательство Public Domain. С. 7.

2. Там же. С. 8.