Еще раз про «армянскую модель»

Недавно, выступая на геополитической сессии «Армения и Россия: императив новой стратегии», Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации в Республике Армения Сергей Копыркин сделал весьма примечательное заявление. Он предложил подумать над тем, «как ликвидировать растущий дисбаланс между глубокими стратегическими отношениями России и Армении в сферах обороны, безопасности, экономики и теми внешними векторами, которые преобладают в таких очень важных вопросах, как пути дальнейшего государственного развития, ценностные ориентиры общества».

Этим своим заявлением С. Копыркин поставил под сомнение доводы некоторых зарубежных и российских аналитиков о том, что для выхода из патовой ситуации в Беларуси и вокруг нее российскому руководству впору применять там «армянскую модель».

Суть «армянской модели», по словам К. Бильдта, заключается в том, что после революции пришедшее к власти демократическое руководство не порывает с установленным в России «авторитарным режимом», а, исходя из существования неразрывных экономических связей и, конечно же, из соображений национальной безопасности, продолжает оставаться в ее орбите. С другой стороны, Россия, понимая, что в силу вышеупомянутых причин Армения не может оторваться от нее, как бы не препятствует осуществлению демократических перемен в союзническом государстве. Такая же схема предлагается для Беларуси.

Недавно, выступая на геополитической сессии «Армения и Россия: императив новой стратегии», Чрезвычайный и Полномочный Посол Российской Федерации в Республике Армения Сергей Копыркин сделал весьма примечательное заявление. Он предложил подумать над тем, «как ликвидировать растущий дисбаланс между глубокими стратегическими отношениями России и Армении в сферах обороны, безопасности, экономики и теми внешними векторами, которые преобладают в таких очень важных вопросах, как пути дальнейшего государственного развития, ценностные ориентиры общества».

Этим своим заявлением С. Копыркин поставил под сомнение доводы некоторых зарубежных и российских аналитиков о том, что для выхода из патовой ситуации в Беларуси и вокруг нее российскому руководству впору применять там «армянскую модель». Чтобы читателю стало понятнее, о чем идет речь, начнем с самого начала.

Предыстория вопроса

Федор Лукьянов:
Что надо сделать Москве, чтобы привязанность к ней Белоруссии не зависела от Лукашенко

Через несколько дней после президентских выборов в Беларуси, состоявшихся 9 августа 2020 г., и под впечатлением массовых волнений с участием сотен тысяч демонстрантов в Минске и в других городах страны, сопредседатель Европейского совета по международным отношениям, бывший премьер-министр и министр иностранных дел Швеции Карл Бильдт опубликовал статью под названием «Армянская модель для Беларуси».

В этой публикации известный европейский политик предлагает провести параллель между событиями в Беларуси и Армении, отвергая целесообразность напрашивающейся параллели между Беларусью и Украиной. По его мнению, в то время как основным мотивом украинских повстанцев было присоединение Украины к Западной Европе, широкое народное движение в Беларуси и Армении было обусловлено сугубо внутренними причинами. В случае Армении — это глубокое неприятие коррумпированных властей, а в случае Беларуси — желание наконец-то избавиться от набившего оскомину диктатора.

Суть «армянской модели», по словам К. Бильдта, заключается в том, что после революции пришедшее к власти демократическое руководство не порывает с установленным в России «авторитарным режимом», а, исходя из существования неразрывных экономических связей и, конечно же, из соображений национальной безопасности, продолжает оставаться в ее орбите. С другой стороны, Россия, понимая, что в силу вышеупомянутых причин Армения не может оторваться от нее, как бы не препятствует осуществлению демократических перемен в союзническом государстве. Такая же схема предлагается для Беларуси.

При этом К. Бильдт, скорее всего, рассматривает эту модель как промежуточное звено, намекая на то, что проведение демократическим правительством неминуемых политических и экономических реформ будет подготавливать почву для медленного, но верного дрейфа в сторону Запада. Наконец, и это важно для дальнейшего анализа, особо подчеркивается фактическое отсутствие в Беларуси российских военных баз, что серьезно уменьшает угрозы Западу с ее территории.

С точки зрения Запада, схема, придуманная К. Бильдтом, быть может, вполне приемлема, поскольку подразумевает постепенное ослабление влияния России на ближайших союзников — в данном случае на Армению и Беларусь и их сближение с Западом. Но вопрос в том, приемлема ли она для России? Ответ напрашивается сам собой, и тем более удивительно, что в некоторых уважаемых российских аналитических кругах для выхода из кризисной ситуации по белорусскому вопросу предлагается именно применение «армянской модели».

Обратимся к недавно опубликованной статье Федора Лукьянова, в которой автор предлагает следующее: «Держать “внешний контур”, то есть задавать рамки для политики страны — важного соседа, отдав всю внутреннюю деятельность на откуп самим народам и их пониманию демократии, — неплохая альтернатива интеграции или объединению. Армения к этому формату уже довольно близка. Для Белоруссии, возможно, он стал бы выходом». Одним словом, на Союзном государстве можно поставить крест, но зато есть альтернатива — «задавать рамки для политики страны — важного соседа», иначе говоря, держать Беларусь на поводке, чтобы она «не сорвалась с цепи» и не бросилась в объятия Запада.

Однако в данном подходе есть одно существенное отличие от предлагаемой К. Бильдтом схемы. Если последний рассматривает ситуацию в Беларуси без наличия российских военных баз, то Ф. Лукьянов ратует за размещение там военный базы в качестве сдерживающего фактора. Так, он пишет: «... возможно, России стало бы гораздо меньше дела до того, кто и как правит в Белоруссии, лишь бы правители понимали, что попытки проведения недружественной политики вызовут реакцию в том числе силового характера. Как правило, до такого не доходит, ибо само наличие внушительного контингента настраивает на конструктивный лад».

Андрей Кортунов:
Актуальность либерального проекта для Армении

Во-первых, то, что предлагается — это политика откровенного шантажа и грубого вмешательства во внутренние дела суверенного государства, причем с угрозой применения вооруженных сил. Во-вторых, и в данном контексте это важнее, присутствие военной базы на территории какой-либо страны не является гарантией повиновения. Несомненно, военная база в иностранном государстве — мощный рычаг давления, определенным образом влияющий на поведение данного государства. Однако известны случаи, когда, как казалось, самые незыблемые военные присутствия, возникшие в результате взаимных договоренностей или вторжения, рано или поздно прекращали свое существование, иногда позорным образом.

Поэтому не следует уповать на военную силу и переоценивать силовой фактор в межгосударственных отношениях. Это не только может кончиться полным провалом, но просто недопустимо в отношении белорусов — братского для русских народа, имеющего с ними этническую, языковую, культурную, наконец, историческую общность.

То же касается размещения российской военной базы в Армении, а после армяно-азербайджанской войны 2020 г. — и миротворческого контингента на территории Нагорного Карабаха. Наличие этих войск еще не означает, что они там навсегда. Ситуацию в целом в регионе Южного Кавказа и в Армении в частности необходимо рассматривать в динамике, которая складывается явно не в пользу России.

Причины «революционных» событий весны 2018 г. в Армении и стойкости белорусского лидера

Источником возникновения революционных ситуаций, массовых волнений против существующих режимов являются два взаимосвязанных фактора: внутренний и внешний. Это относится и к тем массовым волнениям, имевшим место на постсоветском пространстве, которые привели к смене власти с установлением новых, с позволения сказать, демократических режимов.

Говоря о внутренних причинах, подталкивающих к многотысячным демонстрациям и другим видам выражения народного гнева, следует подчеркнуть высокую степень коррумпированности властей, ухудшение социально-экономического положения, обнищание существенной части населения и, не в последнюю очередь, отсутствие национальной идеи и государственной идеологии, если, конечно, не считать таковой идеологию кошелька.

Что касается внешних причин, то они объясняются наступлением второй волны холодной войны, которая дала о себе знать скоро после прихода к власти президента В. Путина. В отличие от своего предшественника он стал проводить решительную внешнеполитическую линию, направленную на восстановлениe былого величия Российской Империи и могущества Советского Союза сперва на территории ближнего зарубежья, а затем и за его пределами. В этом заключается суть доктрины В. Путина, появление которой во многом было обусловлено стремлением противостоять западному экспансионизму, проявляющемуся в виде расширения НАТО и Европейского союза. Положение дел в Молдове, Беларуси, на Украине, на Южном Кавказе и в Центральной Азии — словом, вдоль значительной части государственной границы России — во многом объясняется именно этим противостоянием. То есть геополитический фактор никак нельзя сбрасывать со счетов.

Между тем некоторые аналитики считают, что конфронтация между Западом и Россией отошла на задний план. Федор Лукьянов, к примеру, придерживается того мнения, что «сейчас инерция противостояния 1990-х – 2020-х гг. еще существует, но место его в общей повестке не центральное». По поводу Беларуси он пишет: «Белоруссия, как и все “Восточное партнерство”, занимает умы европейцев куда меньше, чем например, лет пять назад». Примерно такая же оценка дается позиции Запада в контексте Армении: «Отношения с Москвой стали менее теплыми по сравнению с теми, что были у предыдущего руководства, однако сам формат связей и готовность к взаимодействию в целом не пострадали. Запад же удовлетворен тем, что Пашинян не воспринимается столь же однозначно ориентированным на Россию, как его предшественники, в условиях общего снижения интереса к постсоветским странам этого хватает».

Григорий Астапеня:
Как белорусский политический кризис меняет отношение белорусов к России

Нельзя отрицать, что для Запада направление главного стратегического удара сместилось в сторону Китая. Об этом пишет, к примеру, Константин Худолей: «... можно с большой долей уверенности предсказать появление новой биполярности — США и Китай». Лишь немногим более года прошло с опубликования его статьи, а стремительно разворачивающиеся события вполне подтвердили данное предположение. Один лишь факт создания антикитайского военно-политического пакта AUKUS с передачей США 12 подводных лодок, оснащенных ядерным вооружением, Австралии явное тому свидетельство.

А в интервью газете «Financial Times» от 18 октября 2021 г. генеральный секретарь НАТО Й. Столтенберг, отличающийся особым низкопоклонством перед США, подчеркнул, что возвышение Китая будет иметь и уже имеет последствия для безопасности США и Западной Европы, и что на саммите организации летом будущего года будет принята новая стратегическая концепция НАТО, где мерам по противостоянию Поднебесной будет уделено особое место.

Однако сказанное выше отнюдь не означает, что внимание Запада к постсоветскому пространству ослабло, и объяснить поражение оппозиции и участников массовых демонстраций в борьбе за свержение А. Лукашенко исключительно недостаточно энергичными действиями Запада или поддержкой режима российскими властями представляется не совсем правомерным. За исключением 1990-х гг., когда царила эйфория «конца истории», Запад считал и в обозримом будущем будет считать Россию стратегическим противником, влияние которого необходимо нейтрализовать путем создания санитарного кордона вокруг него. Следовательно, сила натиска никогда не ослабевала, принимая лишь различные формы в соответствии с политической конъюнктурой.

Что касается основной причины победы А. Лукашенко, то она объясняется тем, что в конечном счете масса протестных акций не оказалась настолько критической, чтобы склонить чашу весов в пользу оппозиционного движения. Одним словом, нравится это кому-то или нет, «последний диктатор Европы», как любят называть президента Белоруссии в западноевропейских политических и журналистских кругах, пока пользуется достаточной народной поддержкой, чтобы оставаться у власти.

Так ли однозначна инициатива 3+3?

Стратегическая заинтересованность Запада в Южном Кавказе и энергичные действия, нацеленные на постепенное отмежевание Армении от России, ничуть не ослабли. Они, может быть, не лежат на поверхности, но от этого не прекращают существовать. Это предмет отдельного обсуждения. Здесь же отметим насаждение с поощрения действующих властей не общепринятых демократических ценностей, зафиксированных во Всеобщей декларации прав человека, а именно целого ряда современных западных ценностей, которые попросту оторвались от общечеловеческих, и потому неприемлемы для большей части населения земного шара.

Еще один пример — сокрушительное поражение в армяно-азербайджанской войне по всем правилам кооперативного мата, односторонние уступки Азербайджану некоторых приграничных зон, где проходят дороги стратегического значения, уже на территории самой Армении, пропаганда пацифизма и переосмысление национальных интересов с тем, чтобы любой ценой заключить мир и наладить сотрудничество с Турцией и Азербайджаном в полном соответствии с Западной повесткой дня.

Бесспорно, установление мира, добрососедских отношений, экономических, торговых, культурных связей всех народов, населяющих Южный Кавказ и ближайших их соседей — единственный путь к обеспечению долгосрочного мира, безопасности, политической стабильности и экономического процветания региона. Но вот вопрос — какой ценой все это будет достигнуто, насколько искренни будут намерения сторон в установлении дружественных отношений и не приведут ли подобные коренные сдвиги к дисбалансу соотношения сил на Южном Кавказе и вокруг него?

Станислав Притчин:
Не повторить «Бурю на Кавказе»

Следует отметить, что победа в войне, возвращение территорий, прилегающих к Нагорному Карабаху, и большей части самого Нагорного Карабаха под азербайджанский контроль является не только военно-политической победой Азербайджана и Турции, но и существенным достижением в осуществлении турецких планов на сближение тюркских народов путем проникновения в Центральную Азию и упрочения там стратегических позиций.

Положение усугубляется тем, что стремление Турции к распространению своего влияния в Центральной Азии и антикитайское/антироссийское направление НАТО вполне совпадают. Представляется, что создание пакта AUKUS — это только первый шаг, направленный на подрыв китайской мощи. Вторым направлением стратегического удара может стать Центральная Азия. В этом контексте вполне правдоподобным кажется сценарий резкой дестабилизации региона, что откроет путь к осуществлению как турецких замыслов, так и замыслов НАТО. А после недавних событий в Афганистане контуры этого сценария становятся четче.

Таким образом, инициатива «3+3» по развязке тугого узла противоречий на Южном Кавказе неоднозначна. С одной стороны, создание предлагаемой платформы можно интерпретировать как весьма полезное начинание, имеющее целью окончательное урегулирование проблемы Нагорного Карабаха, снятие блокады Армении со стороны Турции и Азербайджана, открытие транспортных коммуникаций, налаживание и развитие экономических и культурных связей между странами региона с уравновешиванием интересов России, Турции и Ирана.

Однако реализация данной инициативы возможна лишь при условии искреннего стремления к учету интересов всех участников процесса, взаимного уважения и доверия, без которых невозможно избавиться от тяжелейшего исторического груза — огромного препятствия на пути осуществления задуманного. При отсутствии этого условия платформа «3+3» может обернуться инструментом дальнейшей маргинализации Армении с постепенным вытеснением России из региона, а открытие путей сообщения, в особенности — стратегической сухопутной дороги между Азербайджаном и Нахичеванью, помимо прочего, будет означать следующий этап в реализации пантюркистских замыслов в отношении Центральной Азии.

***

Хотя все еще рано делать выводы об истинных целях инициаторов платформы «3+3», некоторые факты уже настораживают и говорят, скорее, в пользу вероятности последнего сценария. Так, например, в своих выступлениях президент Азербайджана И. Алиев неоднократно употреблял выражение «армянский фашизм», выдвигал территориальные претензии к большей части Армении, включая столицу Ереван. А президент Турции Р.Т. Эрдоган в одном из публичных выступлений в Баку с упоением взывал к духу Энвер-паши — одного из главарей младотурок, ставших инициаторами и участниками геноцида армян.

Дело даже не в том, как именно выражались руководители Азербайджана и Турции, а в том, что такие заявления подрывают саму идею возможности взаимного доверия, развития взаимовыгодных отношений и показывают какие планы на самом деле вынашиваются под лозунгами сотрудничества и разблокировки путей сообщения в регионе.

Однако отдельно взятые страны или группы стран сами определяют свои стратегические интересы и выстраивают свою политику в соответствии с ними. Это касается и Турции с Азербайджаном, и НАТО с США, и Европейского союза.

А что же Россия? Каковы ее стратегические установки, и как она выстраивает свою политику на том же Южном Кавказе? Озабоченность, которая сквозит через слова российского посла, приведенные в начале статьи, говорит о многом. Например, о том, что Кремль хорошо понимает, что «внешние векторы, которые преобладают в таких очень важных вопросах, как пути дальнейшего государственного развития, ценностные ориентиры общества», могут серьезно подорвать, а в конечном итоге и свести на нет «глубокие стратегические отношения» между Россией и Арменией.

С другой стороны, понятно, что в соответствии с доктриной В. Путина российское руководство было бы не прочь восстановить полное господство в регионе, включая Азербайджан. Однако упрочение позиций Турции в регионе делает это сверхсложной задачей для России, которая теперь пожинает плоды своих же стратегических просчетов.

Эти просчеты и вызванные ими последствия исправимы, если Россия не будет уповать на грубую и отпугивающую военную силу, а сумеет предложить «ценностные ориентиры общества» как внутри страны, так и за ее пределами.