Постдемократический либерализм и как с ним бороться

История либерализма насчитывает всего несколько столетий, однако за сравнительно короткий промежуток времени это философское, политическое, экономическое течение постепенно стало господствующей идеологией прежде всего западного мира. Мощный импульс идеи либерализма получили после Второй мировой войны, когда возникла необходимость принятия универсальных, общедоступных ценностей в надежде, что они послужат солидной основой общечеловеческой солидарности и исключат новые кровавые столкновения в глобальных масштабах.

Однако на определенном этапе Запад начинает медленно и как бы невзначай отрываться от универсальности основных принципов прав и свобод человека. Сначала в сознании людей внедряются элементы, чуждые общепринятым нормам морально-этического поведения, затем эти элементы приобретают все большую общественную значимость, чтобы наконец закрепиться в законодательстве. Таким образом, инициируется процесс, который выходит из-под контроля, поскольку запускается безостановочный механизм расширения базовых прав и свобод человека.

В итоге малая группа людей, разделяющих общую «идентичность», начинает навязывать свое понимание свободы большинству, которое начинает идти на поводу у этого меньшинства. В связи с этим на современном этапе в применении к западной идеологии термин «либеральная демократия» уже неуместен. Идеология эта подверглась эрозии и превратилась в нечто, что больше не представляет общечеловеческие ценности. Условно эту новую переродившуюся западную идеологию можно назвать «постдемократическим либерализмом».

Наблюдаемое ослабление устоев западного общества связано не с учением либерализма и не с принципами демократии как таковыми, а с деградацией их ценностных ориентиров, с их перерождением в уродливую пропаганду «новых», расширенных до неузнаваемости фундаментальных прав и свобод человека. В свою очередь, это приводит к подрыву западной идеологии, когда принцип толерантности превращается в свою противоположность — «культуру отмены», когда позитивные права в отношении этнических, религиозных, сексуальных и тому подобных меньшинств приводят к тирании этих самых меньшинств над большинством, когда устанавливается постдемократический строй, при котором важнее всего становится форма демократии, в то время как ее содержание сводится к минимуму.

Распад любого государственного образования начинается именно с подрыва господствующей идеологии. Соответственно, либеральная идеология в том виде, в каком она культивируется и применяется в политических целях современными руководителями США и Европы, в конечном итоге должна привести к существенному ослаблению роли Запада на мировой арене. Агрессивность антироссийски настроенных западных лидеров во многом объясняется пониманием с их стороны этой исторической тенденции и попытками повернуть течение истории вспять, что неминуемо приводит к противостоянию с Китаем, Россией и рядом других государств, относящих себя к находящемуся на стадии формирования восточному блоку.

Возникает вопрос, располагает ли Россия достаточными силами и средствами, как духовными, так и материальными, чтобы противостоять гегемонистским устремлениям Запада. Представляется, что для продвижения российской повестки дня на мировой арене стране не хватает существенного элемента, важнейшего фактора, а именно государственной идеологии. Без нее России будет крайне затруднительно добиться внутренней консолидации общества и всего народа, а также ощутимых успехов на внешнеполитическом поприще. Именно внедрением государственной идеологии можно противостоять «ценностям» постдемократического либерализма и свести на нет попытки восстановления мировой гегемонии со стороны США.

«Все гнило в Датском королевстве»

Встреча министров иностранных дел стран— членов «Группы семи», состоявшаяся 3–4 ноября 2022 г. в Мюнстере, завершилась принятием заявления, которое излагает позицию Запада по ряду актуальных проблем. Это и положение дел на Украине, и глобальные последствия «военной агрессии России», и политические установки в отношении Китая, Ирана, Центральной Азии и Африканского континента. Однако в задачи данной статьи не входит анализ заявления, тем более что по поводу встречи было опубликовано достаточно аналитических материалов. Отметим другую особенность события, которая затрагивает, пожалуй, более глубинные слои явлений, проливающих свет на все то, что происходит в Европе, в частности в Германии.

Андрей Кортунов:
Водка или коньяк: два взгляда на мировую политику

Речь идет о месте встречи, на которое пал выбор министра иностранных дел Германии Анналены Бербок вот по каким соображениям: «Вестфальский мир, — заявила она в приуроченном к событию интервью, — это колыбель современного международного права. Именно здесь такие фундаментальные концепции, как суверенитет и равноправие государств, впервые были закреплены во всеобъемлющем мирном соглашении. Мы должны сохранять это наследие. Вот почему в эти трудные времена я вполне осознанно выбрала это символическое место для нашей встречи».

Звучит убедительно и не без пафоса. Да вот незадача — с «сохранением наследия» госпожа министр явно кривит душой. Потому что вся политика власть предержащих в Германии, да и в некоторых других европейских странах, направлена не то, что не на сохранение, а, прямо скажем, на уничтожение наследия европейской цивилизации, которая зиждется прежде всего на христианских ценностях. И вот, в старинном зале католического епископства в Мюнстере, где должна была проходить встреча G7 и где в 1648 г. была подписана одна из двух составных частей Вестфальского мира, по распоряжению Бербок было снято висевшее там на протяжении нескольких столетий распятие, чтобы, по всей вероятности, не оскорблять заветные чувства собравшихся в зале людей. Примечательно, что все они, кроме японского министра иностранных дел, представляли страны, где основной религией считается или, по крайней мере, считалось христианство. Можно было бы не обращать внимания на данный факт, если бы речь не шла о высокопоставленных государственных чиновниках, от решений которых зависят судьбы миллионов людей, и не только на европейском континенте.

Еще одну трещину европейская цивилизация дала в другом немецком городе, в Кельне, где 14 октября 2022 г. по решению городских властей впервые прозвучал призыв муэдзина к молитве из крупнейшей в городе мечети, принадлежащей Турецко-исламскому союзу по делам религии. Объясняя такое решение, обер-бургомистр города отметила, что Кельн — открытый миру город, который защищает справедливые религиозные интересы мусульман. «А тот, кто сомневается в этом, — заявила она, — ставит под вопрос идентичность Кельна и мирное сосуществование его граждан». Соответственно, те люди, которые имеют отличное от властей мнение, иначе говоря, современные европейские инакомыслящие, неминуемо становятся объектом критики, а то и стигматизации. С другой стороны, подчеркивается важность «идентичности» — ключевого понятия в учении современных либерал-демократов, о чем речь пойдет ниже.

Обратимся к еще одному эпизоду, который раскрывает всю глубину той пропасти, перед которой оказалась немецкая цивилизация. Речь идет о том, что из обязательной части школьных программ Баварии исключили преподавание «Фауста». Теперь гениальное творение Гете учащиеся могут изучать факультативно или предпочесть этому девятиминутный ролик на YouTube (набравший, надо сказать, уже 1,7 млн просмотров), где с помощью пластмассовых фигурок рассказывается содержание первого тома. Бавария в этом плане была последним бастионом — такая же участь постигла «Фауст» во всех других землях Германии. Отвечая на наивный вопрос, в чем причина, можно сослаться на мнение политика из земли Северный Рейн — Вестфалия, которая в ответ на критику по данному вопросу заявила: «Существует еще много других хороших литературных произведений, и в порядке вещей, когда время от времени темы меняются».

Представьте, если в России творения Пушкина, а в Англии — Шекспира назовут «хорошими литературными произведениями», а их изучение оставят на усмотрение самих школьников. Хотя, впрочем, насчет Англии подкрадываются некоторые сомнения. Взять хотя бы «Отелло», ведь тут речь идет не просто о семейном насилии, а об убийстве молодой жены, да еще кем, мавром. Так что стоит ли удивляться, если под запретом окажутся и трагедии Шекспира, и «Похищение из сераля» Моцарта, и «Человек, который смеется» Гюго, и многие другие выдающиеся произведения европейской музыки, живописи, литературы, на которых воспитывались целые поколения людей в Европе и за ее пределами?

Но вот вопрос: в какой мере причиной этой морально-цивилизационной деградации являются либеральные ценности и демократические устои западного общества, так часто критикуемые некоторыми представителями творческой интеллигенции, аналитических и политических кругов России? Справедливо ли проскальзывающее иногда в российских средствах массовой информации и в соцсетях пренебрежительное отношение к таким понятиям, как свобода собраний, выражения мнений и к целому ряду других оновополагающих прав и свобод человека?

Попробуем разобраться в истинных, как нам кажется, причинах деградации либерализма, предполагая, что это вызовет определенный интерес среди российских читателей.

Перерастание либеральной демократии в постдемократический либерализм

История либерализма насчитывает всего несколько столетий. Однако за сравнительно короткий промежуток времени это философское, политическое, экономическое течение постепенно стало господствующей идеологией прежде всего западного мира. Зародившись в XVII в. благодаря трудам английских мыслителей Гоббса и Локка, идеи либерализма, ставящие во главу угла человека, его свободу и права, в следующем веке получили свое развитие во Франции и США. Энциклопедисты подготовили почву для Французской революции, которая провозгласила Декларацию прав человека и гражданина, а незадолго до этого в Филадельфии была принята Декларация независимости, которая положила начало США.

Новый мощный импульс идеи либерализма получили уже после Второй мировой войны, когда возникла необходимость принятия универсальных, общедоступных ценностей в надежде, что они послужат солидной основой общечеловеческой солидарности и исключат новые кровавые столкновения в глобальных масштабах. В 1948 г. была принята Всеобщая декларация прав человека ООН, в которой излагаются основополагающие принципы прав и свобод человека. Хотя поборниками этих принципов являлись прежде всего западные страны во главе с США, они были универсальны и приемлемы для всех государств — членов организации. Эти универсальность и приемлемость заключались в их ограниченности в том смысле, что за основу были приняты наиболее фундаментальные, базовые принципы, которые во многом опирались на традиционные ценности, присущие основным религиям и цивилизациям на земле.

Алексей Фененко:
Парадокс информационных войн

К примеру, в статье 16 Декларации подчеркивается, что «семья является естественной и основной ячейкой общества и имеет право на защиту со стороны общества и государства». А статья 29 вводит ограничения на индивидуальные права и свободы, указывая на обязанности человека перед обществом и недопустимость попрания «справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе».

На протяжении нескольких десятилетий после принятия Всеобщей декларации прав человека либеральная демократия ассоциировалась с отстаиванием и распространением принципов прав и свобод человека. Эти принципы не противоречили традиционным ценностям и лежали в основе универсальных инструментов общепризнанного международного права, которые выступили своего рода эталоном и мерилом для оценки поведения государств — членов ООН относительно соблюдения общепринятых норм.

Однако на определенном этапе Запад начинает медленно и как бы невзначай отрываться от универсальности основных принципов прав и свобод человека. Сначала подспудно под натиском «по-левому» настроенных общественных и политических кругов в сознании людей внедряются элементы, чуждые общепринятым нормам морально-этического поведения, затем эти элементы приобретают все большую общественную значимость, чтобы наконец закрепиться в законодательстве. Таким образом, инициируется процесс, который выходит из-под контроля, поскольку запускается безостановочный механизм расширения базовых прав и свобод человека. Об этом весьма проницательно пишет современный английский мыслитель Роджер Скрутон. Он подчеркивает, что негативные свободы, предложенные традиционными теориями естественного права, как у Локка, не могут компенсировать неравенства в распределении власти и возможностей. Поэтому эгалитаристы начали все больше вносить в список негативных свобод позитивные права, которые дополняют права на свободу, закрепленные в различных международных конвенциях, правами, не просто требующими непосягательства со стороны других, но и накладывающими позитивные обязанности [1].

В недавно опубликованной книге Фрэнсис Фукуяма емко характеризует этот феномен как «новые фундаментальные права» [2], отмечая, что: «Свобода выбирать распространяется не только на свободу действовать в установленных моральных рамках, но и в выборе самих этих рамок» [3]. Иными словами, человек вполне может считать «своими рамками» не общепринятые моральные ценности, а «ценности», вытекающие из своей «идентичности». Малая группа людей, разделяющих общую «идентичность», начинает навязывать свое понимание свободы большинству, которое, и это самое поразительное, если не сказать страшное, начинает идти на поводу у этого меньшинства. К чему привело такое вот расширение рамок фундаментальных свобод общеизвестно: проведение ежегодных «парадов гордости» в европейских столицах, возникновение десятков наименований полов вместо двух, а в некоторых случаях даже и оправдание преступных сексуальных девиаций и многое другое.

Вывод из всего вышесказанного однозначен: на современном этапе в применении к западной идеологии термин «либеральная демократия» уже неуместен. Идеология эта подверглась эрозии и превратилась в нечто, что больше не представляет общечеловеческие ценности. Условно назовем эту новую переродившуюся западную идеологию «постдемократическим либерализмом» и попробуем разобраться, в чем же ее суть.

Некоторые причины возникновения постдемократического либерализма

В вышеупомянутой книге Фукуяма высказывает мнение, которое может пролить свет на сущность постдемократического либерализма: «Во многих странах мира появляются олигархи, мультимиллиардеры, которые имели возможность трансформировать свои экономические ресурсы в политическую власть посредством лоббистов и скупки медийной собственности» [4].

И действительно, концентрация в руках горстки людей львиной доли мирового капитала, появление транснациональных корпораций, общедоступность информации через социальные сети и возможность воздействовать на умы людей и направлять их помыслы в нужную сторону — все эти факторы сполна используются «олигархами и мультимиллиардерами» для умножения накопленного капитала и дальнейшего обогащения всеми дозволенными и недозволенными способами. Огромной помехой на пути достижения этих алчных целей предстают консерватизм и традиционные ценности, сокрушение которых стало идеей фикс олигархов и мультимиллиардеров, этих кукловодов, претендующих на глобальное господство.

Александр Яковенко:
Зачем создаётся ещё один Интернационал?

В подтверждение этих слов обратимся к еще одному английскому исследователю, Колину Краучу, который в своих трудах «Постдемократия» и «Постдемократия после кризиса» выявил основные моменты деградации либеральных демократических ценностей. Автор подчеркивает: «Мощные интересы меньшинства заставили работать на себя политическую систему, при которой политические элиты научились управлять и манипулировать потребностями народа, и при которой народ убеждают голосовать через организованные сверху донизу рекламные кампании» [5].

И уж совсем убийственной для современной демократии звучит следующая оценка избирательного процесса: «Демократический избирательный процесс, высочайшее выражение гражданских прав, уподобляется маркетинговой кампании, которая совершенно откровенно прибегает к технике манипуляций, используемых для продажи товаров» [6].

Если уж основа основ любого демократического строя, а именно выборы представителей власти путем всенародного голосования, превращается в балаган, то о какой демократии вообще может идти речь?

И, наконец, приведем весьма любопытное мнение Крауча о еще одной существенной причине перерождения демократического общества в постдемократическое: «В течение 1990-х гг. большинство западноевропейских социал-демократических партий (в том числе и Демократическая партия в США) осознало, что их избирательная опора в лице традиционого индустриального рабочего класса ослабевает, и в поисках перезагрузки своих отношений с меняющимся обществом они прислушались к движениям, которые от имени женщин, а также этнических и сексуальных меньшинств выражали недовольство по поводу их исключения [из общественно-политической жизни общества]» [7].

Таким образом, можно констатировать, что наблюдаемое со все большей очевидностью ослабление устоев западного общества связано не с учением либерализма и не с принципами демократии как таковыми, а с деградацией их ценностных ориентиров, с их перерождением в уродливую пропаганду «новых», расширенных до неузнаваемости фундаментальных прав и свобод человека. В свою очередь, это приводит к подрыву западной идеологии, когда принцип толерантности превращается в свою противоположность — «культуру отмены», когда позитивные права в отношении этнических, религиозных, сексуальных и тому подобных меньшинств приводят к тирании этих самых меньшинств над большинством, когда устанавливается постдемократический строй, при котором, по словам Крауча, важнее всего становится форма демократии, в то время как ее содержание сводится к минимуму [8].

А ведь распад любого государственного образования начинается именно с подрыва господствующей идеологии. Так, вопреки бытующему мнению, представляется, что основной причиной развала Советского Союза были не горбачевская гласность и неудавшиеся попытки вывести страну из социально-экономического застоя, не «происки империалистов» и гонка вооружений, а несостоятельность коммунистической идеологии в том виде, в котором она интерпретировалась, формулировалась и применялась Сталиным и последующими советскими руководителями меньшего размаха.

Соответственно, либеральная идеология в том виде, в каком она культивируется и применяется в политических целях современными руководителями США и Европы, в конечном итоге должна привести к существенному ослаблению роли Запада на мировой арене. Агрессивность антироссийски настроенных западных лидеров во многом объясняется пониманием с их стороны этой исторической тенденции и попытками повернуть течение истории вспять, что неминуемо приводит к противостоянию с Китаем, Россией и рядом других государств, относящих себя к находящемуся на стадии формирования восточному блоку.

Россия вошла в это противостояние с приходом к власти Владимира Путина, а в настоящее время она стала прямым участником военного конфликта с западным блоком, с которым сражается чуть ли не в одиночку. Исход этого исполинского сражения зависит не только от политического, экономического, военно-политического потенциала России и умения российского руководства использовать этот потенциал по назначению. Очевидно, есть и другие важнейшие факторы, без учета которых выполнение труднейших задач, стоящих перед страной, может оказаться под вопросом. Остановимся на самом важном, на наш взгляд, факторе.

Основной фактор борьбы с постдемократическим либерализмом

Выступая на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай», В. Путин охарактеризовал описанные выше процессы морально-цивилизационной деградации западного мира как «доктринальный кризис неолиберальной модели мироустройства по-американски». События последних лет свидетельствуют о том, что, несмотря на множество проявлений этого кризиса, американское руководство, и в особенности администрация демократа Байдена, умножает попытки навязывания идей постдемократического либерализма как внутри страны, так и в глобальном масштабе.

Так, например, в декабре 2021 г. США организовали Саммит за демократию с целью консолидации «демократически» настроенных союзников и активизации борьбы с «авторитарными» режимами. Более ста государств со всех континентов участвовали в этом мероприятии в знак солидарности с Америкой и приверженности идеалам демократии и прав человека. Отдельным пунктом в повестке дня была и борьба с коррупцией. То, что многие из приглашенных государств к демократии имеют лишь формальное отношение, а некоторые еще и глубоко коррумпированы, не имело значения. Главное показать сплоченность рядов, непримиримость в борьбе с мировым злом — авторитарными государствами-изгоями.

Примечательно, что в тот же период весь мир напряженно следил за тревожными событиями, которые разворачивались на фоне украинского кризиса. Российской военной операции могло бы и не случиться, если бы тогда американское руководство проявило бы политический реализм и пошло бы на договоренности, которые могли бы обеспечить необходимый компромисс. Однако одержимость идеей развала России под прикрытием борьбы за демократические идеалы предрешила исход российско-американских переговоров. А ведь высшая ценность в реестре прав человека — это человеческая жизнь. Так что непонятно, какой Америке верить: той, которая на Саммите за демократию самозабвенно ратовала за мировую демократическую революцию, или той, которая фактически спровоцировала конфликт, повлекший за собой многотысячные жертвы и людские страдания.

Алексей Токарев:
Валдай: читать и пересчитывать

Такое вот сопоставление фактов лишний раз свидетельствует о том, что борьба за демократию и права человека — это всего лишь дымовая завеса, за которой скрывается стремление восстановить однополярный миропорядок, где США вновь стали бы мировым гегемоном. Однако, как подчеркнул В. Путин в валдайской речи: «Нужно найти баланс интересов. Это невозможно сделать в условиях гегемонии... в отношении всего остального человечества. Этим гегемонам придется считаться с этими законными требованиями подавляющего большинства участников международного общения — и не на словах, а на деле».

Но как найти этот баланс интересов, и что можно противопоставить глобализму? Президент Российской Федерации придерживается твердого мнения, что такой способ существует. Это — интеграция посредством раскрытия «потенциала каждой цивилизации в интересах целого, ради общего выигрыша. Если глобализм — это диктат, ... то интеграция — это совместная выработка общих стратегий, выгодных всем».

Возникает вопрос: располагает ли Россия достаточными силами и средствами, как духовными, так и материальными, чтобы противостоять гегемонистским устремлениям Запада. Конечно, у российской державы есть неисчерпаемые материальные ресурсы, громадное духовное наследие и незыблемые, прошедшие испытания веков богатые традиции. Тем не менее представляется, что для продвижения российской повестки дня на мировой арене не хватает существенного элемента, важнейшего фактора, а именно государственной идеологии.

Выше были приведены лишь некоторые факты, указывающие на процесс разложения идеологических основ западной цивилизации. Однако даже скомпрометированная идеология либеральной демократии в немалой степени сохраняет еще свою притягательную силу, по-прежнему служа опорой для гегемонистских устремлений США.

Противопоставить этому можно только равнозначную величину, а именно государственную идеологию, без которой России будет крайне затруднительно добиться внутренней консолидации общества и всего народа, а также ощутимых успехов на внешнеполитическом поприще в контексте указанной В. Путиным стратегии на интеграцию мирового сообщества. Здесь мы сталкиваемся с серьезной преградой, Статьей 13 Конституции Российской Федерации, которая гласит: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».

Как говорится, обжегшись на молоке, дуют на воду. Видимо тут злую шутку сыграла статья 6 Конституции СССР, закрепляющая за КПСС монополию движущей политической силы. А может, после распада «коммунистической империи» велик был соблазн строить политическую жизнь страны в соответствии с демократическими ценностями, становясь таким образом полноправным членом международного сообщества.

Конечно, коституционное изменение, тем более по такому основополагающему вопросу, зависит от воли русского народа, российского общества, но со стороны видится, что, подобно статье 6 в советской действительности, нынешняя статья 13 препятствует осуществлению стратегических замыслов современной России.

Неслучайно, что данная тема возникла и во время валдайского заседания, когда Александр Проханов предложил сделать «религию справедливости» государственной идеологией. Не будем вдаваться в подробности, отметим лишь чрезвычайную важность того, что, видимо, немало представителей российских интеллектуальных кругов прониклись убежденностью в необходимости государственной идеологии. Нет сомнений, их станет гораздо больше, поскольку события на Украине со всей наглядностью подтверждают эту необходимость.

Разумеется, внедрение всякой идеологии чревато унифицированием общественного сознания, укреплением авторитарности властей, возможно, и ограничением определенных прав и свобод. Но не лучше ли иметь стройную, отвечающую чаяниям народа, соответствующую истинным национальным ценностям и государственным интересам идеологию, чем признавать закрепленное в нынешней Конституции Российской Федерации идеологическое многообразие, которое в лучшем случае оказывается мифом, а в худшем — грозит расколом общества?

Представляется, что именно государственная идеология, проникая во все сферы человеческой жизнедеятельности, способна обеспечивать неуклонное развитие как общества в целом, так и каждого индивидуума в отдельности. Именно внедрением государственной идеологии можно противостоять «ценностям» постдемократического либерализма и свести на нет попытки восстановления мировой гегемонии со стороны США. Рассмотрение же вопроса о сущности такой идеологии находится за рамками данной статьи.

1. Roger Scruton, How to be a conservative, Bloomsbury, 2014, p.106.

2. Francis Fukuyama, «Liberalism and its discontents», Profile Books, 2022, p. 124.

3. Francis Fukuyama, «Liberalism and its discontents», Profile Books, 2022, p. 62.

4. Francis Fukuyama, «Liberalism and its discontents», Profile Books, 2022, p. 29.

5. Colin Crouch, «Post-Democracy», Polity Press, 2004, pp. 19–20.

6. Colin Crouch, «Post-Democracy», Polity Press, 2004, p. 103.

7. Colin Crouch, «Post-Democracy», Polity Press, 2004, pp. 152–153.

8. Colin Crouch, «Post-Democracy», Polity Press, 2004, p. 79.