Историческая память в США: проблемы восприятия Гражданской войны и расовых отношений

Представили критической теории расы зачастую стремятся подкрепить свои аргументы с помощью обращения к истории рабства и межрасовых отношений в США, желая показать, насколько «ужасно и неправильно» быть «белым». Это ярко выразилось в скандале вокруг публикации «Проекта 1619» газеты New York Times в 2019 г., где рабство и институциональный расизм были поставлены в самый центр истории США. Полярность мнений вокруг отношения к прошлому страны, существование двух разных нарративов о Гражданской войне на Юге и Севере США (и, соответственно, двух разных точек зрения на рабство и расовые отношения), а также бурная реакции общественности и властей на проект газеты New York Times и на события 2015–2020 гг. обострили вопросы исторической памяти.

Историческая память в культурных войнах США — лишь одна из переменных, которая, кстати, временно отошла на второй план после окончания «горячей» фазы в 2020 г. Сегодня США сталкиваются с другими серьезными культурными вызовами, которые будут долго занимать внимание общественности, например, вопросы, связанные с правом на аборт или миграцией.

Но останется ли историческая память разной на Юге и на Севере? Или будет найден единый исторической нарратив, устраивающий обе «части» Соединенных Штатов? На данный момент трудно предположить второе. Слишком уж сильны традиции, стоящие за «южным» и «северным» мышлениями.

Кажется, что на начало 2025 г. историческая память в США подобна спящему вулкану. В сети данные проблемы не поднимаются, Д. Трамп пытается продвигать историческую повестку, которая представляет прошлое как бесконфликтный процесс, признавая вклад всех граждан США в историю страны. Новости о сносе памятников более не занимают первые полосы газет. Однако любой инцидент, в том числе возможные очередные протесты и новый конфликт на расовой почве, вполне способны стать триггером и привести к повторению событий 2015–2020 гг.

В 1994 г. известный американский историк Д. Редигер выпустил сборник эссе под названием «К отмене “белости”. Эссе о классе, расе и политике» [1]. В нем, как и в книге 1991 г. «Расплата за “белость”» [2], он в традициях критической теории расы (Critical Race Theory) утверждал, что расовая категория «белости» — конструкт, который формировался столетиями ради утверждения господства над другими. Критическая теория расы — академическое направление, изучающее отношения между расами и институциональный расизм. Сторонники подхода утверждают, что раса представляет собой не биологическую, а социально-конструируемую категорию. Как и другие теории, появившиеся в 1960-е гг., например, гендерная, она стала прямым следствием развития философии постмодернизма и критических взглядов на науку предшествующего периода. В 1960-е гг. был брошен вызов старому миру, старым взглядам и моральным нормам, и именно в этом десятилетии стоит искать истоки современных культурных войн. По мнению Д. Редигера, быть белым человеком значит строить свою идентичность на подчинении других и на искусственной иерархичности, так как представления о расе — всего лишь психологический конструкт. Историк уверен, что по этим причинам следует отказаться от «белой культуры».

Однако лишая белое население идентичности на основе цвета кожи, Д. Редигер не предполагает универсальности такой отмены. Напротив, он выступает за передачу управленческих функций в обществе именно расовым меньшинствам, так как они не обременены «белостью», и указывает, что обратный расизм должен стать не оскорблением, а предписанием. Вряд ли можно согласиться с радикальными предложениями Д. Редигера — такие идеи на практике приводят к усилению расовой дихотомии. В 2002 г. известный российский африканист А. Давидсон, проанализировав риторику многих африканских лидеров, обвиняющих белых во всех проблемах и формирующих тем самым предпосылки для нового витка ненависти на основании цвета кожи, убедительно показал, что «антирасистский расизм» — все такой же расизм.

Но дело в том, что идея Д. Редигера — часть общего нарратива критической теории расы об ужасах «превосходства белых» (white supremacy) и необходимости деконструкции этого превосходства, его «отмены». Представители данного подхода зачастую стремятся подкрепить свои аргументы с помощью обращения к истории рабства и межрасовых отношений в США, желая показать, насколько «ужасно и неправильно» быть «белым». Это ярко выразилось в скандале вокруг публикации «Проекта 1619» газеты New York Times в 2019 г., где рабство и институциональный расизм были поставлены в самый центр истории США. Полярность мнений вокруг отношения к прошлому страны, существование двух разных нарративов о Гражданской войне на Юге и Севере США (и, соответственно, двух разных точек зрения на рабство и расовые отношения), а также бурная реакции общественности и властей на проект газеты New York Times и на события 2015–2020 гг. обострили вопросы исторической памяти.

Проигранная, но благородная война Юга

Лев Сокольщик:
США — страна победившего протеста?

«Осязаемо» разницу в восприятии исторической памяти на Юге и на Севере можно заметить в музейном искусстве и борьбе вокруг исторических памятников, которые посвящены Гражданской войне в США (1861–1865 гг.). На Юге преобладает нарратив о благородной и героической войне, целью которой была защита уклада жизни южных штатов. Акцент сделан именно на вмешательстве Севера в политическую жизнь Юга, но не на проблемах рабства и расовых отношений. Подтверждением может служить памятник одинокому белому солдату в г. Форт-Милле (штат Южная Каролина) с подписью «Защитникам суверенитета штата», анализ которого проведен известным российским антропологом Д. Бондаренко. Положение афроамериканцев в обществе Юга обходится в основном стороной — в г. Гантерсвилле (штат Алабама) установлена табличка, рассказывающая о сожжении города «северянами», но не упоминающая освобождение рабов. То же самое можно увидеть в г. Тускалузе (штат Алабама), где в центре города расположена мемориальная доска с информацией о разграблении города «северянами». В музейных пространствах этих городов также невозможно найти информацию об их рабовладельческом прошлом.

Одним из элементов исторической памяти также представляются рабовладельческие усадьбы, однако здесь среди исследователей существуют разные трактовки того, как она представлена в этих усадьбах. Доцент колледжа Род-Айленд С. Бери в статье «Создание “белости” в реконструкциях рабства» обвинила белых «южан» современности в том, что в усадьбах-музеях информация о рабстве отсутствует, а сами усадьбы представлены как элемент прекрасной жизни Юга, которые создаются для психологического комфорта белых. С. Бери считает, что это стало следствием так называемой «социальной смерти» черных, когда после отмены рабства и установления сегрегации на Юге белое население предпочитало не замечать черных и не впускать их в общественную жизнь. Соответственно, по С. Бери, в историческом нарративе Юга сегодня продолжает существовать «социальная смерть» черных, так как в музеях-усадьбах их все так же не замечают.

Такая резкость суждений С. Бери и обобщение выводов относительно всех южных штатов уязвимы для критики. По подсчетам Д. Бондаренко, в 2000–2011 гг. в Алабаме открылись 12 афроамериканских исторических музеев. Кроме того, монументы, посвященные борьбе за гражданские права, посещают много белых, а в музее-усадьбе Брэттонсвилл в Южной Каролине на первый план администрация музея старается вывести именно историю жизни рабов. Так что Юг сегодня вряд ли сохраняет исключительно расовые порядки, описываемые С. Бери.

Но нарратив о так называемом «проигранном деле» (the Lost Cause), который формировался на протяжении более 150 лет, преимущественно сохраняет актуальность в южных штатах. Это заметно как по борьбе за памятники в честь Конфедерации, более половины из которых возвели в течение первых 50 лет после окончания Гражданской войны, так и по интеллектуальным тенденциям на Юге — в 2020 г. была опубликована работа «Дело было не в рабстве: разоблачение большой лжи о Гражданской войне» южного публициста С. Митчема-младшего, который утверждает, что истинные причины Гражданской войны были как раз в вопросе о политическом самоопределении Юга.

Свобода, принесенная с Севера

Наталия Травкина:
Американский расизм — меняющийся и неизменный

На Севере формирование исторической памяти протекало иначе. «Северяне» сразу видели себя в качестве освободителей от рабства, несущих ценности свободы, уважение к личности и борьбу с расизмом. Соответственно, такой нарратив можно увидеть в музеях Севера, которые посвящены Гражданской войне и расовым отношениям. Однако идеи о Севере как об оплоте свободы и как о правильной стороне истории находят свое отражение также в борьбе против памятников южным командирам.

Уже традиционно начало борьбы за памятники отсчитывают с июня 2015 г., когда в г. Чарльстоне в Южной Каролине произошел расстрел девяти афроамериканцев, что дало импульс новой волне дискуссии о «превосходстве белых» и сохраняющемся южном рабовладельческом менталитете. Повсеместно начали снимать флаги Конфедерации, демонтировать памятники военачальникам «южан» и «отменять» наследие Юга. В г. Балтиморе (штат Мэриленд) снесли памятники генералам Р. Ли и Т. Джексону, в г. Дерхэме (штат Северная Каролина) студенты разрушили памятник солдатам Конфедерации. Местечки, школы и парки, носящие имена южных командиров переименовывались в честь известных черных активистов. Нападкам подверглись также статуи Т. Джефферсона, А. Линкольна, Т. Рузвельта. Развернувшаяся борьба и столкновение разных версий памяти в некоторых случаях носили кровавый характер, например, в печально известном благодаря протестам альт-правых (AltRight) г. Шарлотсвилле (штат Вирджиния). Следует уточнить, что альтернативные правые — разрозненное движение, которое характеризуется ультраправыми и националистическими взглядами. Исследователи порой затрудняются дать этому движению четкое определение именно из-за отсутствия единой базы, однако многие выделяют белый национализм и расизм как наиболее характерные черты их воззрений. Таким образом, уже к 2018 г. насчитывалось более 100 случаев демонтажа памятников и еще больше случаев вандализма.

Вандализму подвергались и памятники, в которых активисты находили расовую иерархию. Так, бостонская рельефная скульптура с изображением полковника Р. Шоу, который на лошади ведет за собой пеших черных солдат, была испорчена во время демонстраций 2020 г., а в 2023 г. в Национальной галерее искусств активист испортил копию этого артефакта.

Несмотря на такую яростную борьбу, ведущуюся против памяти Юга, в северных исторических нарративах все же можно найти противоречия и недосказанности. Представления о Новой Англии как о колыбели свободы серьезно влияют на концепции музеев. Например, в бостонском музее афроамериканской истории представлены предметы повседневного быта черных американцев, картины с их изображениями, письма времен Гражданской войны и т. д., но ничего не указывает на начало эпохи рабства в Бостоне, многочисленные конфликты между белым и черным населением, кризис в расовых отношениях уже после 1960-х гг. — после начала движения за гражданские права. Справедливо отмечал Г. Александров, что в бостонском музее создается впечатление, что рабство и расовые противоречия не касались этого города.

Таким образом, можно отметить существование серьезных противоречий в двух нарративах о Гражданской войне, которые связаны в том числе и с вопросами расовых отношений в США. На Юге на первый план выходит история о благородстве и чести воинов армии Конфедерации, на Севере — миссия освободителей Юга без особого упоминания рабства и расовых проблем на самом Севере. Такие различия, во-первых, действительно делают черных американцев «невидимыми» в истории страны, во-вторых, отражаются на политической жизни США.

Трамп, расизм и альт-правые

Елизавета Воробьева:
Природа «черного» протеста в США и реакция властей на сегодняшние выступления

В период разгара сноса памятников в 2017–2020 гг. реакция 45-го президента США была негативной. Д. Трамп несколько раз высказывался в сети с осуждением сноса памятников и заявлял о необходимости сохранять национальные историю и культуру. Интересно, что если в твите 2017 г. он риторически задал вопрос, не будут ли снесены памятники Т. Джефферсону и другим отцам-основателям США, то в 2020 г. после протестов Black Lives Matter (BLM) Д. Трамп уже разместил пост с осуждением не гипотетического, а вполне реального сноса памятника «рабовладельцу» Т. Джефферсону.

Свое отношение к истории Гражданской войны Д. Трамп выразил в интервью Fox в июле 2020 г. В нем он заявил, что выступает против Конфедерации, расизма и настаивает не на защите памятников генералам Конфедерации, но на сохранении истории и прошлого страны, в которую внесли вклад все, и «отменять» кого-то будет неправильно.

Но эти высказывания интерпретировались оппонентами президента как расистские, потому что образ Д. Трампа как белого националиста уже прочно осел в их сознании. Этому способствовали как предвыборная кампания 2016 г., где демократы в ответ на заявления республиканца о миграции обвинили его в расизме, так и события в Шарлотсвилле. В этом небольшом городке в штате Вирджиния 11 и 12 августа 2017 г. между альт-правыми и различными группами левых активистов произошли столкновения, в которых погибли люди. Причиной митинга стало несогласие альт-правых с демонтажем памятника генералу Р. Ли, но последующие столкновения и бурная реакция на них в масштабах всей страны свидетельствуют о том, что в основе противоречий лежит более серьезный культурный конфликт. Реакция Д. Трампа оказалась достаточно сдержанной, он обвинил обе стороны в эскалации, вызвав на себя волну критики основных либеральных изданий. Согласно этим публикациям, если президент не обвинил альт-правых (которые, по мнению левой общественности, ответственны за произошедшее), его также следует причислить к этой группе, причем неважно что между их взглядами довольно мало пересечений и Д. Трамп не относится к альт-правым — главное создать образ расиста в СМИ и использовать его в своих политических целях.

Критику в отношении Д. Трампа и обвинения его в расизме вызвало также стремление на законодательном уровне запретить критическую теорию расы — направление, в рамках которого появляются приведенные в самом начале данной статьи исследования. Д. Трамп начал критиковать данное направление в сентябре 2020 г. после летних протестов BLM и сосредоточился на влиянии критической теории расы в школах. По мнению политика, данное направление доминирует в образовании и «учит детей ненавидеть Америку».

Однако он только начал дискуссию. После поражения Д. Трампа на выборах президента в 2020 г. идею о запрете критической теории расы подхватили многие консервативные политики и включили это предложение в свои программы, развернув совместно с консервативными журналистами и общественниками масштабную кампанию с целью запрета критической теории расы и добились успеха в следующих штатах: Аризона, Арканзас, Флорида, Айдахо, Айова, Миссисипи, Нью-Гемпшир, Северная Дакота, Оклахома, Южная Каролина, Южная Дакота, Теннеси, Техас.

Однако исполнение принятых законов, оставляющих широкое пространство для интерпретаций, сталкивается с проблемами. В законах указано, что в школах нельзя говорить о допустимости дискриминации по цвету кожи, о превосходстве одной расы над другой, а также о том, что США построены на расизме. Из-за отсутствия в законах конкретики под такую интерпретацию попадает история рабства. Получается, что говорить о нем нельзя? Но как говорить об экономике XIX века без его упоминания? Получается ли тогда, что, говоря об экономике рабства, признается, что США были построены на расизме? Рассуждая о рабстве, говорит ли учитель истории о допустимости дискриминации по цвету кожи? Какими бы абсурдными не казались эти вопросы, но существующие примеры показывают, что родители учеников видят в преподавании истории рабства нарушение законов штата. Аналогичная проблема возникает с вопросом о борьбе за гражданские права. По сути у учителей не остается вариантов, кроме как не говорить об этих событиях, так как в противном случае на них просто пойдут жалобы от родителей, которые будут утверждать, что учитель стремится вызвать у ребенка чувство вины перед черными гражданами.

Кажется, что подобные запреты делают школьное образование еще одним центром «схватки» за историческую память, которая теперь разворачивается между консервативными законодателями и либеральными профессорами университетов Севера, которые продолжают настаивать на продвижении критической расовой теории в школах.

***

Дарья Конькова:
«Позитивная дискриминация» в системе высшего образования США: история и современность

Приведенные выше примеры и рассуждения показывают лишь часть большой и серьезной «культурной войны» в США. Историческая память в этом конфликте — лишь одна из переменных, которая, кстати, временно отошла на второй план после окончания «горячей» фазы 2020 г. Сегодня США сталкиваются с другими серьезными культурными вызовами, которые будут долго занимать внимание общественности, например, вопросами, связанными с правом на аборт или миграцией.

Но останется ли историческая память разной на Юге и на Севере? Или будет найден единый исторической нарратив, устраивающий обе «части» Соединенных Штатов? На данный момент трудно предположить второе. Слишком уж сильны традиции, стоящие за «южным» и «северным» мышлениями.

Кажется, что на начало 2025 г. историческая память в США подобна спящему вулкану. В сети данные проблемы не поднимаются, Д. Трамп пытается продвигать историческую повестку, которая представляет прошлое как бесконфликтный процесс, признавая вклад всех граждан США в историю страны. Новости о сносе памятников более не занимают первые полосы газет. Однако любой инцидент, в том числе возможные очередные протесты и новый конфликт на расовой почве, вполне способны стать триггером и привести к повторению событий 2015–2020 гг.

1. Roediger D.R. Towards the Abolition of Whiteness: Essays on Race, Class and Politics. L., N.Y., 1994. P. 13-17.

2. Roediger D.R. The Wages of Whiteness: Race and the Making of the American Working Class. L., N.Y., 2007. 195 p. (Первое издание – 1991).