Перспективы развития возобновляемой энергетики в условиях рецессии мировой экономики

Не вызывает сомнений тот факт, что распространение коронавирусной инфекции COVID-19 в 2020 г. приведет к рецессии мировой экономики. Неопределенность в общемировом экономическом развитии усугубляется тем, что новый вирус на данный момент малоизучен. Уязвимость мировой экономики в условиях кризиса заметна на примере значительного сокращения спроса на традиционные энергоресурсы — цена марки Brent упала в 3,5 раза, а продажа фьючерсов на WTI осуществлялась по отрицательной цене.

Пандемия COVID-19 позволила иначе взглянуть на проблемы и перспективы перехода в будущем к возобновляемой энергетике.

Несмотря на то, что при восстановлении мировой экономики ожидается повышение спроса на углеводороды и, как следствие, их стоимости, это будет кратковременным явлением, спрос продолжит снижаться в долгосрочной перспективе. Неопределенность долгосрочного спроса на углеводороды (в частности, нефть) уменьшит интерес инвесторов и может повысить их внимание к низкоуглеродным технологиям и возобновляемым источникам энергии (ВИЭ). Спрос на ВИЭ будет повышаться и в связи с глобальным потеплением, которое все больше ощущают многие государства. Если зависимые от экспорта энергоресурсов страны, такие как Россия, не смогут развить другие отрасли экономики, они неизбежно понесут колоссальные убытки. Темпы декарбонизации будут неравномерными и будут зависеть от региона и отдельных государств, в которых развитие «зеленой энергетики» регламентировано строгими законами. В таких государствах развитие декарбонизации будет однозначным, но в государствах, где пока нет подобных законов и отсутствует должное финансирование развитие будет протекать гораздо меньшими темпами или будет отсутствовать вовсе, что усугубляется экономическим кризисом, вызванным пандемией коронавируса.

Не вызывает сомнений тот факт, что распространение коронавирусной инфекции COVID-19 в 2020 г. приведет к значительной рецессии мировой экономики. Неопределенность в общемировом экономическом развитии усугубляется тем, что новый вирус на данный момент малоизучен. Уязвимость мировой экономики в условиях кризиса заметна на примере значительного сокращения спроса на традиционные энергоресурсы — цена марки Brent упала в 3,5 раза, а продажа фьючерсов на WTI осуществлялась по отрицательной цене.

Пандемия COVID-19 позволила иначе взглянуть на проблемы и перспективы перехода в будущем к возобновляемой энергетике. Например, в первые месяцы пандемии спрос на электроэнергию упал из-за закрытия или сокращения деятельности многих предприятий. Несмотря на снижение спроса на электроэнергию, доля ветровой и солнечной энергии продолжила расти. Так, с января по июнь 2020 г. в Европейском союзе 33% всей выработанной электроэнергии пришлось на возобновляемые источники. По данным Международного энергетического агентства (МЭА) , производство возобновляемых источников энергии в ЕС было выше, чем производство ископаемого топлива в период с февраля по начало июля 2020 г. Снежная зима в Европе 2020–2021 гг. обещает значительный рост производства энергии гидроэлектростанциями.

Наталья Пискулова:
«Зеленая сделка»: риски и возможности для ЕС и России

Государства ЕС и КНР, которые являются крупнейшими потребителями энергетических ресурсов, в условиях пандемии ускорили свои планы по декарбонизации. Одной из альтернатив углеводородам может стать водород, что особенно касается транспорта. Среди наиболее распространенных способов использования альтернативных источников энергии — гидроэнергетика, ветроэнергетика, солнечные электростанции. Несмотря на недостатки таких источников энергии (токсичное производство и утилизация солнечных батарей, проблемы с шумом ветряков, изменение локальной экосистемы из-за строительства гидроэлектростанций и т.д.) России, крупнейшей стране-экспортеру углеводородов, неизбежно придётся развивать эти отрасли экономики, поскольку спрос на углеводороды будет снижаться. Это связано, например, с тем, что крупнейший торговый партнер России — ЕС, запланировал с 2022 г. ввести новый углеводородный налог, который может обойтись России в 33,3 млрд евро в 2025–2030 гг. Уже более 110 государств, в том числе Южная Корея, США и КНР приняли свои программы перехода на углеродно-нейтральные способы получения энергии, что говорит о глобальном тренде в этой сфере.

Каким образом рецессия мировой экономики, вызванная пандемией COVID-19 сможет повлиять на дальнейшую декарбонизацию мировой экономики в долгосрочной перспективе?

Под декарбонизацией понимается углеродная нейтральность, суть которой заключается в том, что масштабы эмиссий находятся на уровне не выше того объёма углерода, который вырабатывается океанами и лесами. Одной из целей устойчивого развития ООН на период до 2030 г. заявляет принятие срочных мер по борьбе с изменением климата и его последствиями. Это предусматривает включение определенных мер в политику государств, направленных на реагирование на изменение климата, повышение сопротивляемости климатическим бедствиям, распространение знаний о последствиях климатических изменений и др. Для достижения целей предполагается, что все государства должны сокращать добычу углеводородов в среднем на 6% в год. Однако для восстановления экономики после пандемии некоторые государства намерены в будущем, напротив, наращивать добычу различных ископаемых видов топлива.

Больше всего от пандемии пострадала нефтяная отрасль, что связано с сокращением спроса, вызванным ограничительными мерами, которые в огромной степени коснулись автомобильного и авиационного секторов. Падение спроса на нефть было глобальным. Так, в КНР, которая является основным потребителем энергоресурсов в Азии, в марте 2020 г. потребление нефти по официальным данным снизилось на 6,6% по сравнению с мартом 2019 г. В Индии же снижение импорта сырой нефти в июле 2020 г. составило 36,4% по сравнению с годом раннее. В США потребление энергоресурсов достигло своего минимума с 1990 г. Например, потребление бензина сократилось в этой стране на 40%. В Германии потребление нефти в октябре 2020 г., по сравнению с тем же месяцем 2019 г., сократилось с 2549 до 2076 тыс. баррелей в сутки, то есть примерно на 19,5%.

Что касается газовой отрасли, то она по сравнению с нефтяной пострадала не так сильно. Сокращение спроса на газ в основном коснулось промышленного и коммерческого секторов. В то же время спрос на газ вырос в домохозяйствах после перехода людей на удаленный режим учёбы и работы. У ряда потребителей несмотря на сокращение спроса возросли закупки сжиженного природного газа (СПГ) из-за его удешевления (например, в Индии и Бангладеш). По данным МЭА, потребление природного газа в Европе снизилось в январе – мае 2020 г. по сравнению с тем же периодом 2019 г. на 7%, а за время карантина — на 11%. Однако помимо карантинных ограничений снижение спроса было продиктовано аномально теплым летом, а также повышением объёмов ветрогенерации.

Пандемия также привела к сокращению объёмов потребления электроэнергии. По данным МЭА, мировой спрос на электроэнергию за январь – март 2020 г. снизился на 2,5%. При этом в большинстве государств период серьезных ограничений деловой активности в некоторых сферах действовал меньше месяца. Нужно учитывать, что масштабы падения спроса во многом зависят от жесткости введенных ограничений, поэтому наибольшее падение спроса наблюдалось в Великобритании и Италии, а наименьшее — в странах Скандинавии. Наибольшее падение затронуло сферу услуг, но в КНР, напротив, наибольшее сокращение спроса произошло в сфере промышленности, особенно в текстильной.

Елена Маслова:
Экологический диалог Россия — ЕС: собеседники поневоле

Кратко резюмируя, последствия пандемии для мировой энергетики, можно сказать, что наиболее пострадавшей отраслью является нефтяная. Это связано с рекордным падением спроса, особенно со стороны основных потребителей сырья — КНР и Индии. Государства-экспортеры нефти оказались не готовы к ситуации, когда резкое падение спроса на данное сырьё сопровождалось избытком его предложения. Это заставило их сесть за стол переговоров, итогом которых стало новое соглашение ОПЕК+ о сокращении добычи. Но некоторые государства воспользовались снижением цен и нарастили импорт нефти (например, КНР). Однако стоит отметить, что в КНР эпидемиологическая обстановка является более благоприятной, чем, например, в европейских странах. Поэтому, скорее всего, спрос на нефть будет повышаться лишь в тех странах, где эпидемиологическую ситуацию удается лучше контролировать. Вероятно, темпы роста спроса, в частности, в Европе, в очередной раз сократятся в связи с новыми ограничениями. Многое будет зависеть от масштабов новых волн пандемии. Что касается газовой отрасли, то она пострадала не так сильно.

Пандемия и рецессия 2020 года окажут значительное влияние на энергетические рынки в Европе в долгосрочной перспективе. Восстановление роста и развитие мировой экономики будет зависеть от энергетического перехода. В условиях пандемии перспективы «энергетического перехода» выглядят более вероятными. Высокая изменчивость цен на нефть, усугубляющаяся неопределенностью будущего спроса, отталкивает инвесторов от данной отрасли и может подстегнуть их интерес к возобновляемым источникам энергии (ВИЭ) и низкоуглеродным технологиям. Пандемия привела к переводу многих людей на удаленную работу, при этом многие предприятия планируют оставить часть работников в таком режиме. С учётом тенденции к тому, что всё больше людей в мире планируют переезжать из урбанизированной местности в сельскую, а также тем, что часть работников продолжит работать удаленно, спрос на малую распределённую энергетику может возрасти. Однако этот процесс касается в основном развитых европейских стран. В таких государствах, как КНР и Россия, наоборот, продолжается процесс урбанизации.

С другой стороны, для восстановления мировой экономики после рецессии государства намерены наращивать добычу различных ископаемых видов топлива. Вероятно, повышение спроса при улучшении экономической ситуации будет краткосрочным, и ряд государств в дальнейшем продолжат свой курс на декарбонизацию. Связано это будет с дальнейшим изменением климата, последствия которого уже отражаются на многих странах, вызывая аномально высокие температуры и стихийные бедствия. Дальнейшее глобальное потепление может привести к созданию благоприятной среды для размножения разносчиков таких болезней, как малярия и вирус Зика.

Коронавирус объективно сделал нефть дешевле, стабильно снижается так же цена на уголь, цена на «зеленую энергию» значительно не меняется, поэтому поток инвестиций в развитие альтернативных источников энергии снизился. Уменьшение инвестиций всегда дает торможение в развитии. Это же относится к электромобилям, которые хотя по цене начинают приближаться к бензиновым, становятся менее привлекательными для потребителя из-за дешевого бензина. Для того, чтобы падение производства и дешевые углеводороды не тормозили переход на «зеленую энергетику» некоторые государства уже сейчас планируют в перспективе запретить продажу новых бензиновых и дизельных автомобилей. Великобритания, например, планирует сделать это уже к 2030 г. Ряд немецких городов с конца 2018 г. ввели запреты на автомобили, работающие на старых дизельных двигателях.

Владимир Лихачев:
И того и другого и … можно без эмоций? К дискуссии о ВИЭ и атомной энергетике

Для восстановления экономики после кризиса уменьшится финансирование мероприятий по переходу к углеродной нейтральности. Недостаток финансирования скорее всего будет компенсирован углеродным налогом, который в 2022 г. намерен ввести ЕС. В случае если цены на нефть в долгосрочной перспективе продолжат оставаться на низком уровне, ряду стран-экспортеров придется сворачивать или продлевать время реализации проектов, например, по добыче в арктическом регионе и на глубоководном шельфе, а также сланцевого газа. В любом случае энергетический переход неизбежен, и даже если будет рост спроса на энергоресурсы, то он будет краткосрочным. Государства-экспортеры для поддержания своей конкурентоспособности будут вынуждены включать технологии по «озеленению» своего производства. Несмотря на пандемию, ЕС не отказался от своих планов по введению углеродного налога, из-за чего экономики ряда стран, особенно России, неизбежно понесут существенные убытки.

Стоит учитывать, что ускорение декарбонизации из-за коронавируса будет неравномерным. Особенно это касается КНР, которая является лидером по выбросам CO2. В долгосрочной перспективе Китай вряд ли откажется от использования угля, поскольку средний возраст угольных электростанций гораздо меньше, чем в Европе или США. Стоит ожидать от КНР более широкого использования технологий по улавливанию выбросов и «чистого» угля. Более того, руководство КНР не заинтересовано в дальнейшем ухудшении экологической ситуации, поскольку именно экологическая повестка является одной из главных причин участившихся протестных акций. Что касается США, то недавняя победа на выборах Джо Байдена показывает более пристальное внимание общества к вопросам экологии. Новый президент США намерен в рамках своего плана по борьбе с изменением климата потратить 2 трлн долл.

Таким образом, несмотря на то, что при восстановлении мировой экономики ожидается повышение спроса на углеводороды и, как следствие, их стоимости, это будет кратковременным явлением, спрос продолжит снижаться в долгосрочной перспективе. Неопределенность долгосрочного спроса на углеводороды (в частности, нефть) уменьшит интерес инвесторов и может повысить их внимание к низкоуглеродным технологиям и возобновляемым источникам энергии (ВИЭ). Спрос на ВИЭ будет повышаться и в связи с глобальным потеплением, которое все больше ощущают многие государства. Если зависимые от экспорта энергоресурсов страны, такие как Россия, не смогут развить другие отрасли экономики, они неизбежно понесут колоссальные убытки. Темпы декарбонизации будут неравномерными и будут зависеть от региона и отдельных государств, в которых развитие «зеленой энергетики» регламентировано строгими законами. В таких государствах развитие декарбонизации будет однозначным, но в государствах где пока нет подобных законов и отсутствует должное финансирование развитие будет протекать гораздо меньшими темпами или будет отсутствовать вовсе, что усугубляется экономическим кризисом, вызванным пандемией коронавируса.