Сложности восприятия Второй мировой войны в современной Словакии

Участие Словакии во Второй мировой войне неоднозначно. Именно в этот период словаки впервые обрели государственность, но стали сателлитом нацистской Германии, при этом активным было движение сопротивления. После получения Словакией независимости в 1993 г. образ той эпохи стал частью коллективной памяти словаков и исторической политики словацкой элиты для её легитимации и выстраивания новой идентичности. Вместе с тем противоречивость данного обращения одновременно затрудняет формирование целостной картины Второй мировой войны в современной трактовке истории Словакии и позволяет политикам использовать разные её образы для решения конкретных задач, которые нам интересно выявить.

Сегодня в Словакии доминирует отношение ко Второй мировой войне как ко времени героического сопротивления словацкого народа нацизму. Как для правивших до 2020 г. социал-демократов, так и для нового центристского правительства И. Матовича и Э. Хегера руководство Первой Словацкой Республики считается военными преступниками и предателями, а его связи с современной национальной государственностью напрямую не обозначаются. Кроме того, не ставится под сомнение и решающий вклад РККА в освобождение Словакии, хотя при этом реализуется антикоммунистическая политика и возникают трудности в отношениях РФ со странами ЕС в целом и Словацкой Республикой в частности.

Вместе с тем образ Второй мировой войны как самостоятельного события всё-таки размывается. Действующее руководство страны прямо связывает его с текущими вызовами — пандемией и мировыми конфликтами — и использует для конкретных целей (легитимации правительства — успешного борца с эпидемией и защитника мира). Война также напрямую соотносится с евроинтеграцией, чтобы снова подчеркнуть европейскую идентичность Словакии, преодолеть образ отсталой и малоуспешной страны Восточной Европы, запоздавшей на пути в единую Европу.

Несмотря на существование разных точек зрения на роль словацкого народа во Второй мировой войне, тенденций к пересмотру истории, как и к изменению образа Красной Армии, сегодня нет, но позиция правых радикалов из «Народной партии — наша Словакия» делает дискуссию более сложной.

Сегодня в Словакии господствует рассмотрение Второй мировой войны как времени героического сопротивления словацкого народа нацизму. Для правящего центристского правительства И. Матовича — Э. Хегера и оппозиционных социал-демократов руководство Первой Словацкой Республики считается военными преступниками и предателями, а его связи с современной национальной государственностью не обозначаются. Кроме того, не ставится под сомнение решающий вклад РККА в освобождение Словакии, хотя в то же время реализуется антикоммунистическая политика. Это объясняется отсутствием явных противоречий между РФ и Словакией на исторической почве, ярким примером собственно словацкого национального сопротивлению нацизму, а также необходимостью борьбы с нынешними правыми радикалами из «Народной партии — наша Словакия». В отличие от всех других крупных партий она стремится включить режим 1939–1945 гг. в историю Словакии и формирует альтернативную версию Второй мировой войны. Однако в целом при наличии различных точек зрения на место и роль словацкого народа во Второй мировой войне тенденции к её пересмотру и к изменению образа Красной Армии выявить не удается, даже учитывая активизацию антикоммунистической политики в Словакии.

Виктор Катона:
День Победы в ЦВЕ – триумф, который не стоит праздновать?

Участие Словакии во Второй мировой войне неоднозначно. Именно в этот период словаки впервые обрели государственность, но стали сателлитом нацистской Германии, при этом активным было движение сопротивления, кульминацией которого стало национальное восстание 1944 г. После получения Словакией независимости в 1993 г. образ той эпохи не мог не стать частью коллективной памяти словаков и исторической политики словацкой элиты для её легитимации и выстраивания новой идентичности. Вместе с тем противоречивость данного обращения, затрудняя формирование целостной и единообразной картины Второй мировой войны в современной трактовке истории Словакии, позволяет политикам использовать разные её образы для решения конкретных задач.

Итак, для определения доминирующего сегодня в словацком обществе дискурса о Второй мировой войне важно проанализировать, как закрепилась память о 1939–1945 гг. в нормативно-правовой сфере и как обращаются к этому событию партии Словакии, находящиеся у власти и в оппозиции. Данное исследование опирается на понятие М. Хальбвакса о коллективной памяти, согласно которому группы людей, в том числе и нация, обладают общей памятью о прошлом [1], и идеи А. Ассман о существовании политической памяти, насаждаемой элитами для достижения конкретных целей [2]. В этом плане обращение ко Второй мировой войне может быть рассмотрено как проявление исторической политики, т. е., согласно А. Миллеру, одной из практик, с помощью которых политические силы (действующее руководство Словакии и оппозиционные партии) стремятся утвердить определённые интерпретации исторических событий как доминирующие [3].

Начать стоит с того, что 8 мая в Словакии — День победы над фашизмом, в который вспоминают освобождение Словакии от нацизма и, таким образом, связывают свою историю именно со словацким сопротивлением, а не коллаборационистским режимом Йозефа Тисо, участием словаков в борьбе с германским нацизмом и всеми его союзниками, включая словацких. Еще один официальный выходной день — День Словацкого национального восстания 1944 г., отмечаемый 29 августа, что подчёркивает уже самостоятельную борьбу словаков с нацизмом.

В то же время нельзя сказать, что на фоне других праздников вышеперечисленные даты каким-то образом выделяются. Если мы обратимся к Конституции, станет очевидным, что образ святых Кирилла и Мефодия, времена создания и распада ЧСР для словаков оказываются более значимыми, и Днём образования Словацкой Республики обозначено 1 января, относящееся к 1993 г., а не 1939 г.

Константин Пахалюк:
К вопросу о политизации памяти о Великой Отечественной войне в современной Европе

Среди невыходных праздничных дней можно выделить ещё две памятные даты. Существует День памяти жертв Холокоста, а также — героев Восточно-Карпатской операции, проведённой советскими войсками для поддержки восставших словаков. Тем не менее следует признать, что эти дни отмечаются не с таким значительным размахом, как, к примеру, соответствующие памятные даты в Польше. Сегодня они не так необходимы современным политикам, хотя изначально были связаны с двумя важными проблемами восприятия событий 1939–1945 гг.

Первая из них — вина словаков за участие в Холокосте. Как известно, в Первой Словацкой Республике стали приниматься аналогичные немецким «еврейские законы», евреев массово депортировали и отправляли в концлагеря, и в итоге после войны на территории Словакии осталось менее четверти довоенного еврейского населения. Этот эпизод признают словацкие лидеры — ещё в 1993 г. президент страны Михал Ковач принёс извинения словацкого народа [4]. И сегодня именно День памяти жертв Холокоста в Словакии отмечается наиболее широко, но он стал посвящён всему расовому насилию, что коррелирует с общими настроениями в Европе.

Вторая проблема — исключительная роль РККА в освобождении Словакии, хотя собственно словацкое сопротивление тоже существовало, и на сегодняшний день значение СССР в освобождении страны не подлежит сомнению и не оспаривается. Ни один памятник советским воинам в Словакии не был снесён [5]. Тем не менее в созданном в 2002 г. Институте национальной памяти всё-таки говорят о едином периоде тоталитаризма 1939–1989 гг., но роль этой организации, в отличие от польской и даже чешской, на наш взгляд, не столь значительна.

Таким образом, наиболее важным событием, связанным со Второй мировой войной, остаётся лишь 8 мая — День победы над нацизмом, к которому примыкают даты, связанные с освобождением конкретных городов и населённых пунктов (прежде всего, Братиславы — 4 апреля). Отношение к этим датам можно отследить по тому, как их отмечали в неюбилейном 2021 г.

Итак, в памятной церемонии в честь 76-летия освобождения Братиславы участвовал премьер-министр страны Эдуард Хегер, назвавший это событие великим символом освобождения всей страны. Политик связал его с коронавирусом, напоминая гражданам о жертвах нынешних времён. Так, была опубликована запись в Instagram, где глава правительства подробно раскрыл тему с COVID-19, жертвами которого как раз к началу апреля 2021 г. стали 10 тыс. словаков.

Важно обращение к современности и в речи Э. Хегера по поводу 76-летия Победы над нацизмом — премьер-министр рассказал о продолжающихся конфликтах и о недопущении повторения глобальной войны. Более важным было участие в мероприятиях президента страны Зузаны Чапутовой, ранее критиковавшей российское руководство по ряду вопросов, которая сейчас прямо подчеркнула роль советских войск в борьбе с нацистами и освобождении Словакии. Однако она уточнила, что происходило это также благодаря собственно словакским и румынским частям, что несколько размывает, хотя и не отменяет основную роль Красной Армии. К мемориалу Славин, где захоронены погибшие красноармейцы, пришли возложить цветы председатель Национального Совета Борис Коллар, в юбилейный 2020 г. — особо отметивший роль РККА в освобождении Словакии, министр обороны Ярослав Надь, несколько более скептически относящийся к России.

Александар Джокич:
Ревизионизм истории как война нарративов. Взгляд с Западных Балкан

Конечно, в памятных мероприятиях особенно важна роль главы словацкого МИД Ивана Корчока. В это непростое время, осложнённое чешско-российским дипломатическим скандалом, он вместе с мэром Братиславы и послом России выступил с речью о важности памяти о советских воинах. Соответствующую публикацию он сделал в Twitter даже на русском языке. Этот жест от дипломата, и ранее отметившегося дружественными высказываниями о России (например, ещё будучи государственным секретарём МИД, он прямо говорил, что Братислава «заинтересована в добрых и взаимовыгодных отношениях» с Москвой, а совсем недавно на фоне кризисных явлений начала 2021 г. он призывал к диалогу с РФ), должен был стать важным сигналом, что Словакия, с одной стороны, не намерена перекладывать текущие трудности во взаимоотношениях ЕС и РФ в область исторической памяти, а с другой — продолжает видеть себя союзником РФ в области исторической политики.

Таким образом, участие в мероприятиях принимают представители разных лагерей правящих сил. Это подчёркивает формирование определённого консенсуса в элите по вопросу отношения ко Второй мировой войне и роли в ней СССР, хотя разные её представители могут использовать этот образ для разных целей как внутри-, так и внешнеполитического характера, учитывая значимость события и для России, и для словацкого общества.

Вместе с тем обращает на себя внимание активное упоминание словацкими лидерами европейской повестки и конкретно Дня Европы (9 мая), который также хотят включить в перечень памятных для словаков дат. 8 мая проходила неофициальная встреча лидеров ЕС в Португалии, из-за чего официальное обращение и возложение цветов Э. Хегер и провёл ещё 7 мая. А 9 мая в Братиславе открылась Конференция о будущем Европы, на которой присутствовали президенты Франции, Австрии и Словении. И это, например, президентом З. Чапутовой, воспринималось как не менее значительное событие, чем воспоминания о Второй мировой войне. Именно об этих встречах Э. Хегер и опубликовал записи на английском языке в Twitter, рассчитывая на иностранную аудиторию.

Таким образом, для внешнего позиционирования образ Второй мировой войны в Словакии не имеет большого значения, а в важном для внутренней аудитории Instagram была помещена лишь одна публикация, не связанная с памятью о войне. И в самой речи премьер-министра по поводу Дня Европы Вторая мировая война предстаёт важной не как отдельное событие, а как начало европейской интеграции. Одновременно речь идет и о послевоенном разделении Старого Света и, следовательно, неокончательном освобождении Словакии, которое произошло только после Бархатной революции, что подкрепляет тезис о едином периоде угнетения 1939–1989 гг. [6]

Интересно, что подобная тенденция сочетается и с инициированной действующим правительством И. Матовича и Э. Хегера антикоммунистической политикой. В прошлом году получил развитие закон «о противоречащем морали и праву характере коммунизма» 1996 г., в котором коммунистический режим Чехословакии был объявлен преступным, был также введён запрет на установку памятников его деятелям. Получило распространение и высказывание премьер-министра И. Матовича о «борьбе с коронавирусом, как с коммунистами». Однако подобные инициативы были рассчитаны, скорее, на внутреннюю аудиторию, борьбу с левыми социал-демократами, которые, хотя прямо не связывают себя с режимом ЧССР, но ассоциируются с ним [7], и не призывали к осуждению СССР и тем более РФ, как это бывает в Польше, поэтому нельзя сказать, что эти действия серьёзно повлияли на пересмотр роли РККА в освобождении Словакии.

Эксперты РСМД рассказывают об отношении к памяти Второй мировой войны за рубежом
70 лет Победы

Если же говорить о находящихся сегодня в оппозиции социал-демократах, которые теперь объединены в две партии — «Курс — социальная демократия» Роберта Фицо и отколовшийся от него «Голос — социальная демократия» Петера Пеллегрини, — то для каждой из них обращение к победе над нацизмом имело особую важность. Лидер наиболее популярного сейчас «Голоса» почтил память героев войны, но не у мемориала Славин, а в Банске-Быстрице, подчеркнув тем самым важность дня для жителей не только столицы, но и провинции. Он сообщил об этом в социальных сетях, причём снял для этого видео, чего не сделали действующие лидеры. Так же действовал и его бывший соратник — Р. Фицо, который выступил с речью у мемориала в Братиславе, но сделал акцент на искренности своих чувств, которые он якобы не увидел у президента и премьер-министра. В то же время он не мог не покритиковать правительство за произошедший дипломатический скандал: «В этот день мы не можем обойти неправильное решение словацкого правительства, которое выслало российских дипломатов в качестве акта ложной солидарности с Чехией».

Так, политики разного толка обращаются к истории Второй мировой войны, хотя и не ставят её в центр нациестроительства, в котором особую роль играет обращение к древним сюжетам и времени национального возрождения XIX – начала XX вв. [8] Действительно, для словаков этот период не ознаменовался первым появлением на карте Европы самостоятельной Словакии, а стал временем героической борьбы с нацизмом наравне с другими европейскими народами и при поддержке СССР — на этих трёх столпах и основана память о событиях 1939–1945 гг.

Однако стоит обратить внимание, что при явном осуждении коллаборационистский режим Й. Тисо всё-таки продолжает называться «Первой Словацкой Республикой» [9], именно от него ведёт свою историю установление дипломатических отношений между Россией и Словакией, и сегодня у Йозефа Тисо оказывается немало последователей среди крайне-правых сил.

В отличие от правящих сил и социал-демократов только «Народная партия — наша Словакия» Мариана Котлебы положительно оценивает Первую Словацкую Республику. Представители партии видят ее идеалом и примером для проведения уже современного политического курса: отстаивания христианских идей, борьбы с врагами словацкой нации, которыми она считает евреев и цыган [10]. В этом плане её позиция находится в явном противоречии с господствующим и принятым взглядом на события Второй мировой войны, к тому же она критикует Словацкое восстание 1944 г., в результате которого установился ненавистный им коммунистический режим. Однако 8 мая лидер партии Мариан Котлеба всё-таки отметил обращением не к истории режима Й. Тисо, а к современному пониманию фашизма. Он подчеркнул, что настоящим фашизмом сейчас является НАТО, разрушающий, по его мнению, мир, и поэтому в очередной раз призвал к выходу Словакии из этой организации и сотрудничеству с Россией. Парадоксально, но складывается ситуация, в которой последователи словацких коллаборационистов, принимавших участие и в борьбе с СССР, не считают свою интерпретацию истории Второй мировой войны препятствием для словацко-российской дружбы, поскольку Россия для них сегодня является не олицетворением СССР, а защитницей традиционных христианских ценностей, альтернативой либерально-демократическому Западу.

***

Память о Второй мировой войне в нарративах современной Европы. Городской завтрак РСМД

Сегодня в Словакии доминирует отношение ко Второй мировой войне как ко времени героического сопротивления словацкого народа нацизму. Как для правивших до 2020 г. социал-демократов, так и для нового центристского правительства И. Матовича и Э. Хегера руководство Первой Словацкой Республики считается военными преступниками и предателями, а его связи с современной национальной государственностью напрямую не обозначаются. Кроме того, не ставится под сомнение и решающий вклад РККА в освобождение Словакии, хотя при этом реализуется антикоммунистическая политика и возникают трудности в отношениях РФ со странами ЕС в целом и Словацкой Республикой в частности.

В истории Словакии действительно существует пример сопротивления нацизму в виде Национального восстания 1944 г., что может быть противопоставлено коллаборационистскому режиму. Именно это событие оказывается центральным в восприятии Второй мировой войны, и словакам не нужно приуменьшать роль РККА в поисках собственных противников нацизма, как это происходит в вопросе освобождения Праги [11]. Во-вторых, невозможность положительно оценивать образ Словакии Й. Тисо определена не только критическим отношением к нацистской идеологии и коллаборационизму, принятым в Европе, но и необходимостью борьбы с действующей праворадикальной оппозицией в лице «Народной партии — наша Словакия». В отличие от всех других партий она стремится включить режим 1939–1945 гг. в историю Словакии, что при её относительной популярности подчёркивает существование альтернативного восприятия Второй мировой войны. Наконец, положительный образ РККА существует благодаря отсутствию конфликтов между СССР и Словакией (вторжение войск ОВД в Чехословакию в 1968 г. оказалось более значимым для чехов) [12], а антикоммунистическая риторика нужна И. Матовичу и Э. Хегеру для противостояния социал-демократам.

Вместе с тем образ Второй мировой войны как самостоятельного события всё-таки размывается. Действующее руководство страны прямо связывает его с текущими вызовами — пандемией и мировыми конфликтами — и использует для конкретных целей (легитимации правительства — успешного борца с эпидемией и защитника мира). Война также напрямую соотносится с евроинтеграцией, чтобы снова подчеркнуть европейскую идентичность Словакии, преодолеть образ отсталой и малоуспешной страны Восточной Европы, запоздавшей на пути в единую Европу.

Несмотря на существование разных точек зрения на роль словацкого народа во Второй мировой войне, тенденций к пересмотру истории, как и к изменению образа Красной Армии, сегодня нет, но позиция «Народной партии — наша Словакия» делает дискуссию более сложной.

1. Хальбвакс М. Социальные рамки памяти. М.: Новое издательство, 2007. 348 с.

2. Ассман А. Длинная тень прошлого: Мемориальная культура и историческая политика. М.: Новое литературное обозрение, 2014. 328 с.

3. Миллер А. Россия: власть и история // Pro et Contra. 2009. № 5. С. 10.

4. Paulovičová N. Holocaust Memory and Antisemitism in Slovakia: The Postwar Era to the Present // Antisemitism Studies. 2018. No. 1. P. 4-34.

5. Крючков И. В. Россия и Словакия в исторических судьбах Европы в XX–XXI вв. (по материалам словацкой газеты «SME» (2005–2010 гг.) // Вестник Марийского государственного университета. Серия «Исторические науки. Юридические науки». 2020. Т. 6. № 3. С. 226.

6. Sniegon T. Implementing Post-Communist National Memory in the Czech Republic and Slovakia // European Studies. 2013. N 30. P. 105.

7. Bernhard M., Kubik J. Twenty Years after Communism. The Politics of Memory and Commemoration. Oxford: University Press, 2014. P. 112

8. Kurhajcová A. Historical Memory Research in Slovakia // Acta Poloniae Historica. 2012. N 106. P. 77-98.

9. Кирчанов М. В. Проблемы ревизии истории национальной государственности периода Второй мировой войны в «политиках памяти» Хорватии и Словакии: сравнительный анализ // Проблемы стран постсоветского пространства, Централь¬ной и Юго-Восточной Европы. Воронеж: Издательский дом ВГУ, 2020. С. 214.

10. Дулебова И. Культурно-историческая память в медиадискурсе словацких правых экстремистов // Медиалингвистика. Материалы IV международной научной конференции. СПб.: Издательство СПбГУ, 2020. С. 77.

11. Кудряшов С. В. Прага, победный май 1945 г. // Вестник МГИМО Университета. 2020. № 4. С. 80-91.

12. Ведерников М. В. Словацко-российские отношения: в поисках новых форм сотрудничества // Современная Европа. 2020. № 1. С. 136.