Хельсинки: пришли, увиделись,… «размялись»?

К своей первой полноформатной встрече в Хельсинки президенты В. Путин и Д. Трамп шли долгих полтора года. Наверное, никакая формулировка, даже в стиле Юлия Цезаря, не будет достаточно емкой для определения её значения и итогов. Говорили обо всём, что накопилось за последние годы в двусторонней и глобальной повестках дня. По сути, лидеры двух стран возобновили регулярный рабочий контакт в порядке реализации особой ответственности России и США за поддержание международного мира и безопасности. Всё остальное вторично и будет предметом дальнейшей проработки на различных уровнях, результатом чего со временем могут стать решения, компромиссы и развязки по конкретным вопросам, прежде всего в сфере контроля над вооружениями и нераспространения ОМУ.

Можно сказать, что таким образом наконец начинает заполняться огромное зияющее пространство в мировой политике. Оба лидера удовлетворены откровенным и деловым разговором — это главное. Они могли примериться к тому, что возможно, а что нет, — это тоже важно. Весьма примечательно высказывание президента Д.Трампа о том, что «в конечном счёте у нас будут замечательные/исключительные (extraordinary) отношения» и что «мир хочет, чтобы мы ладили с Россией». На итоговой пресс-конференции президент В.Путин говорил о Голанах, необходимости обеспечения мира и согласия в Сирии, реализации Минских соглашений.

К своей первой полноформатной встрече в Хельсинки президенты В. Путин и Д. Трамп шли долгих полтора года. Наверное, никакая формулировка, даже в стиле Юлия Цезаря, не будет достаточно емкой для определения её значения и итогов. Говорили обо всём, что накопилось за последние годы в двусторонней и глобальной повестках дня. По сути, лидеры двух стран возобновили регулярный рабочий контакт в порядке реализации особой ответственности России и США за поддержание международного мира и безопасности. Всё остальное вторично и будет предметом дальнейшей проработки на различных уровнях, результатом чего со временем могут стать решения, компромиссы и развязки по конкретным вопросам, прежде всего в сфере контроля над вооружениями и нераспространения ОМУ.

Можно сказать, что таким образом наконец начинает заполняться огромное зияющее пространство в мировой политике. Оба лидера удовлетворены откровенным и деловым разговором — это главное. Они могли примериться к тому, что возможно, а что нет, — это тоже важно. Весьма примечательно высказывание президента Д.Трампа о том, что «в конечном счёте у нас будут замечательные/исключительные (extraordinary) отношения» и что «мир хочет, чтобы мы ладили с Россией». На итоговой пресс-конференции президент В.Путин говорил о Голанах, необходимости обеспечения мира и согласия в Сирии, реализации Минских соглашений.

Особняком стоял вопрос об обвинениях, предъявленных спецпрокурором Р. Мюллером якобы 12-ти сотрудникам российской военной разведки. Вопрос об их экстрадиции не ставился, поскольку между двумя странами нет соглашения на этот счёт. Понятно также, что Россия, как и США, не выдаёт своих, тем более военных. Остаётся механизм, предусмотренный двусторонним соглашением о правовой помощи по уголовным делам. Более того, как сказал В. Путин, российская сторона будет готова согласиться на присутствие американских представителей на допросах указанных лиц на основе взаимности (российскую сторону интересовал бы У. Браудер). Разумеется, всё упирается в предоставление достаточных доказательств причастности российских представителей к вменяемым им действиям. Не будем забывать, что речь идет не о фальсификации документов, а обеспечении открытости политического процесса, который и без того должен быть открытым. Не заграничные же хакеры коррумпировали Демпартию! Элизабет Уоррен признала, что первичные выборы были подтасованы.

Видео круглого стола «Итоги встречи В. Путина и Д. Трампа»

Можно предположить, что в плане упреждения аналогичных обвинений в привязке к предстоящим в ноябре этого года промежуточным выборам в Конгресс наилучшим решением было бы установление своего рода «горячей линии» между соответствующими службами для оперативного реагирования и прояснения ситуации. Время покажет, удастся ли выйти на такое соглашение или возобладают интересы оппонентов Д. Трампа в рядах разведсообщества и истеблишмента в целом, заинтересованных продолжать нагнетать эту ситуацию как средство сдерживания Белого дома на российском направлении. Их реакция на встречу в Хельсинки («предательство», Д. Трамп «солидаризировался с Путиным против ФБР» вместо того, чтобы «призвать его к ответу», и т.д.) не дает оснований для оптимистичных ожиданий.

Пока же можно судить о том, что встретились два сильных и свободных от идеологических предрассудков лидера, которые давно к этому стремились и знают, чего хотят друг от друга. Всё достаточно ясно в отношении прочности позиций В.Путина, недавно переизбранного убедительным большинством на 6-летний срок — от этого зависит договороспособность российской стороны. В силу известных обстоятельств значительно сложнее обстоят дела с американской стороны. Тут следует отметить, что президент США не терял время зря и за полтора года существенно упрочил свои позиции внутри страны, включая Республиканскую партию и переформулирование в духе требований своего электората того, что значит быть республиканцем в наше время, но также в плане переформатирования отношений с друзьями/союзниками и основными торговыми партнёрами. Этапными событиями в этой связи стали прохождение через Конгресс налогового законодательства и принятие в декабре-январе серии документов стратегического планирования, включая Стратегию национальной безопасности. Последняя решает важнейший вопрос — о характере отношений с Россией и Китаем: между противниками и друзьями/союзниками вводится категория стратегических конкурентов/соперников. Это решает фундаментальную проблему отсутствия у США исторического опыта равноправных партнерских отношений с кем бы то ни было: исключение составляли лишь отношения с Советским Союзом, который был стратегическим противником и воспринимался как экзистенциальная угроза. Парадигма конкуренции, таким образом, лежит в основе всей политики новой администрации в отношении России, что Д. Трамп и подтвердил накануне саммита.

Что касается отношений с союзниками, то они определяются комплексным подходом Д. Трампа к обеспечению национальных интересов. Партнёры воспринимаются как союзники по НАТО и в то же время как торговые конкуренты, объединённые в Европейский союз. Отсюда и разноплановые требования, в общем знаменателе которых экономические интересы, включая увеличение военных расходов для закупки американских вооружений. Если не прямо, то косвенно европейские союзники США ставятся в то же положение, что и Саудовская Аравия, которая вынуждена закупать и складировать американские вооружения, которые ей не особенно нужны и освоить которые она не в состоянии (в силу качества собственного человеческого материала: те же Эмираты решают проблему за счёт наёмников из западных стран). То есть реальные гарантии безопасности с американской стороны даёт уже не столько членство в НАТО, сколько закупки американских систем вооружений. Эти раздельные требования к своим западным партнёрам Д. Трамп вновь акцентировал своими высказываниями о том, что Россия, Китай и Евросоюз являются «противниками» (foes), последний — по части торговли.

На уровне практической политики, помимо введения тарифов, эта линия последовательно проводилась Д. Трампом, начиная с Квебекского саммита «семёрки», затем на недавнем саммите НАТО в Брюсселе и в рамках критики (в интервью лондонской «Сан») принятого кабинетом Т. Мэй 6 июля плана в пользу «мягкого» Брекзита.

Надо иметь в виду, что внешняя политика особенно не фигурировала в ходе избирательной кампании Д. Трампа. Но от неё никуда не уйти, и здесь безусловный приоритет отдаётся ближневосточным делам, что заставляет европейских союзников подозревать, что их интересы будут предметом разменов в рамках достижения конкретных целей ближневосточной политики администрации Д. Трампа. Об интересах безопасности Израиля много говорилось на пресс-конференции. Другое указание на это усматривают в сообщении СМИ накануне о решении Вашингтона совместно с партнёрами эвакуировать из Сирии «белокасочников» (с семьями), а они рассматривались как костяк постасадовской администрации на местах.

В целом, предметом нескрываемой озабоченности западных элит становится вся внешняя политика новой администрации США, которая указывает в направлении радикального пересмотра всей инерционной западной политики в период после окончания холодной войны. Разумеется, Вашингтон и Москва не могут начать «с чистого листа», но всё указывает на отложенную во времени переоценку ценностей в глобальной и региональной политике, прежде всего европейской. Это ещё можно назвать перезагрузкой или сверкой с реальностью современных международных отношений, поскольку односторонняя игра Запада, будь то продолжение политики сдерживания России или идеологическая конфронтация, не могли длиться вечно. Пришло время для свежего взгляда на вещи, необходимого для нового старта в условиях, когда вся прежняя политика завела всех в безысходный тупик, причём не только отношения Запада с Россией.

Андрей Кортунов:
Роковая блондинка и верная жена

Когда этот взгляд установится — другой вопрос. Но в качестве уместной аналогии можно взять недавний российский опыт, из которого следует, что потрясения в центре международной системы/подсистемы неизбежно ведут к ее развалу — этого упорно не хотят понять союзники США, рассчитывающие решить сходные собственные проблемы с помощью Америки. Грэм Аллисон на страницах Foreign Affairs (см. перевод в номере журнала «Россия в глобальной политике» за июль-август этого года) объясняет, что «либеральный порядок» возник из потребностей внутреннего развития США и что сейчас, когда стоит задача «реконструкции жизнеспособной либеральной демократии у себя дома» (Трамп — не причина, а симптом), необходимо «обеспечить за рубежом достаточный порядок, чтобы сконцентрироваться» на ее реализации. То есть не пресловутые «великие замыслы», а весьма скромная цель. И не надо «цепляться за опоры воображаемого прошлого», дабы сохранить статус-кво.

Кризис западного общества во многом определяет современный контекст российско-американских отношений. Западные элиты не смогли вовремя признать, что пришло время озаботиться правами, прежде всего социально-экономическими, большинства, а не разного рода меньшинств, которые не составляют всего общества. Об издержках увлечения правами последних — в духе политкорректности (советский вариант — политической целесообразности) и позитивной дискриминации — наглядно говорит недавний отказ Скарлетт Йоханссон под жёстким давлением ЛГБТ-сообщества от роли трансгендерного персонажа: она-де не имеет права их представлять, и роль должна быть отдана своему. Получается, что и Достоевский не должен был писать про Раскольникова, не убив старуху-процентщицу самолично. В ряду такого абсурда — наш собственный опыт, когда «лепили» писателей из рабочих и крестьян, но даже в Советском Союзе он был критически переосмыслен в годы Оттепели (достаточно вспомнить тему любительских театров, которые «вытеснят профессиональные», в фильме «Берегись автомобиля», уже не говоря об актрисах, которые «днём стояли бы у шлифовального станка»). При всей важности трансгендерной проблемы она достаточно изучена медиками, психологами и социологами, чтобы профессиональный актёр/актриса мог войти в эту роль. Достаточно и свидетельств самих трансгендеров о своих проблемах, о том, что значит ощутить себя «не в своем теле».

Меньшинства, какими бы они ни были, должны понимать, что их права могут быть реализованы только в условиях обеспечения базовых прав большинства, которые к тому же являются неотъемлемой частью послевоенного «общественного договора» как в Америке, так и в Европе. Соответствующие обязательства элит нарушаются уже не первое десятилетие (в США средний доход домохозяйств не растёт с конца 70-х годов) под предлогом глобализации: создание рабочих мест было отдано на откуп рынку и всё ещё грядущей новой технологической революции, которая, правда, пока грозит роботизацией и искусственным интеллектом.

По признанию самих американских политологов, Америка уже давно находится в состоянии необъявленной гражданской войны. Президентство Трампа — ее продукт, и с этим обстоятельством приходится соизмерять ожидания относительно перспектив нормализации и развития российско-американских отношений. Как и в любых отношениях, всегда надо быть готовым к одиночеству и уметь ждать. Такой прогрессирующий опыт в части отношений с Западом у Москвы уже есть. Яркий пример дает НАТО, которая дважды в условиях кризиса отказывалась от контактов с Москвой. В отношениях с Альянсом мы можем ждать бесконечно долго: не Россия существует из-за НАТО, а НАТО из-за России, как там утверждают. В Европе, да и в мировой политике в целом уже давно не тесно — сами придут, поварившись в собственном соку. К тому же, мы не вмешиваемся в трансатлантические отношения и, хотим мы того или нет, помогаем Вашингтону эксплуатировать Альянс как бизнес-проект. И втягиваться в гонку вооружений не собираемся.

Это не значит, что надо сидеть, сложа руки. Мы можем действовать там, где западные элиты не могут нам помешать. Весьма кстати пришелся Чемпионат мира по футболу, ставший серьезным прорывом в сфере проецирования вовне объективного образа России. Конечно, помогла пропаганда западных СМИ — она до предела увеличила разрыв между ожиданиями посетивших нашу страну болельщиков и реальностью. Президент В.Путин обещал им безвизовый въезд до конца года. Почему бы не пойти дальше и не решить в одностороннем порядке вопрос о безвизовом въезде в Россию для граждан всех западных стран, включая США? Мы не можем ждать, пока там все утрясется. На основе уже достигнутого и дабы его закрепить, требуются инициативные и далеко идущие шаги с нашей стороны. Почему бы не начать с этого? Не зря же Би-Би-Си подозревает Кремль в стремлении «конвертировать оглушительный успех Чемпионата в более широкую геополитическую игру»?