Саммит двух президентов – России и США – пройдет в период, который можно назвать постпандемическим. Это касается большинства стран. Если говорить о России, то страна преодолела в 2020 году шторм пандемии лучше, чем любой другой мировой кризис в тридцатилетней постсоветской истории. У нас сложился развитый и стабильный внутренний рынок, и устойчивая к стрессам банковская система, очищенная от основных проблемных банков. У нас высокий уровень самообеспечения сырьем, энергией, продовольствием. При минимальном, по сравнению с другими странами, суверенном долге (17%) и значительных золото-валютных резервах мы сумели провести перевооружение армии и стратегических сил по опережающим инновационным траекториям. Наша национальная инновационная система смогла первой создать одну из лучших в мире вакцин, за разработку которой ее авторы удостоены государственной премии. Вслед за ней создана целая линейка вакцин. И все это - в условиях 103 раундов только американских санкций. Вдумайтесь в эту цифру!
Для нас эти санкции стали уже структурной константой экономических рисков, поэтому макроэкономическая политика, в целях их купирования, остается умеренно консервативной: Центральный банк повысил ключевую ставку, а, значит, повышен процент по кредитам банкам и, соответственно, компаниям.
Тем не менее, и в этих условиях на повестке дня стояла и стоит критически важная задача – запуск внутреннего потребительского и инвестиционного спроса, в интересах повышения жизненного уровня населения.
Президент Института мировой экономики и мировых отношений имени Е.М.Примакова, академик РАН Александр Дынкин поделился по просьбе нашего специального корреспондента Вячеслава Терехова своим видением обстановки в мире перед переговорами Владимира Путина и Джозефа Байдена.
Постпандемическая встреча
Саммит двух президентов – России и США – пройдет в период, который можно назвать постпандемическим. Это касается большинства стран. Если говорить о России, то страна преодолела в 2020 году шторм пандемии лучше, чем любой другой мировой кризис в тридцатилетней постсоветской истории. У нас сложился развитый и стабильный внутренний рынок, и устойчивая к стрессам банковская система, очищенная от основных проблемных банков. У нас высокий уровень самообеспечения сырьем, энергией, продовольствием. При минимальном, по сравнению с другими странами, суверенном долге (17%) и значительных золото-валютных резервах мы сумели провести перевооружение армии и стратегических сил по опережающим инновационным траекториям. Наша национальная инновационная система смогла первой создать одну из лучших в мире вакцин, за разработку которой ее авторы удостоены государственной премии. Вслед за ней создана целая линейка вакцин. И все это - в условиях 103 раундов только американских санкций. Вдумайтесь в эту цифру!
Для нас эти санкции стали уже структурной константой экономических рисков, поэтому макроэкономическая политика, в целях их купирования, остается умеренно консервативной: Центральный банк повысил ключевую ставку, а, значит, повышен процент по кредитам банкам и, соответственно, компаниям.
Тем не менее, и в этих условиях на повестке дня стояла и стоит критически важная задача – запуск внутреннего потребительского и инвестиционного спроса, в интересах повышения жизненного уровня населения.
Развенчание иллюзий
Для того, чтобы управлять ожиданиями от предстоящей встречи лидеров России и США полезно оглянуться на прошедшее двадцатилетие. В музее устаревших нарративов оказались концепты мироустройства начала века, отражавшие скорее желаемое, чем реальность. В Москве часть политической элиты надеялась на присоединение к западным институтам, но с сохранением суверенитета в вопросах обороны и безопасности. Оказалось – невозможная дилемма. Или одно, или другое. В Вашингтоне, на Западе в целом полагали, что мир уже без России, которая в результате болезненных трансформационных процессов 90-х годов покинула круг великих держав, стала частью мировой периферии.
Другим заблуждением Запада были ожидания, что рыночная трансформация китайской экономики неизбежно приведет к политической либерализации. Причина этих провалов, среди прочего – ограниченность исключительно западно-центричной моделью стратегического проектирования, привязка сценариев мирового развития к европейскому или трансатлантическому историческому опыту.
Не избежали этого заблуждения и наши китайские друзья, полагавшие еще недавно, что Pax Sinica естественно и бесконфликтно сменит Pax Americana, подобно тому, как тот в свое время сменил Pax Britanica. Пекин надеялся на плавную смену лидера, при сохранении взаимозависимости. Но бесконфликтно такие вещи не происходят.
Пандемия – акселератор трендов
Пандемия 2020-2021 гг. унесла уже более 3,5 млн жизней, что стало крупнейшей трагедией человечества в XXI веке. Мир, к сожалению, не продемонстрировал необходимой солидарности перед этой глобальной угрозой. Правительства и международные структуры были дезориентированы водопадом докладов и оценок о климатических рисках, среди которых риск пандемии не получил очевидного приоритета. Отсюда и дефицит средств и эффективных протоколов по борьбе с COVID-19. Но обнаружился не только этот дефицит: ведущие страны обнаружили дефицит лидерства и ответственности.
Пандемия послужила мощным акселератором многих тенденций, которые мы видели в первые два десятилетия XXI века. Без COVID-19 республиканцы могли бы остаться еще на четыре года в Белом Доме, СНВ-3 (START) пополнил бы список разрушенных договоров по стратегической стабильности. Множатся региональные конфликты, заморожено готовившееся семь лет инвестиционное соглашение между ЕС и Китаем, не затихает торговая война между США и Китаем.
В англо-саксонских странах пандемия стала триггером культурной революции: бывшие два с лишним столетия стержнем американской истории, идентичности и культуры, "отцы основатели" низвергаются с пьедесталов. И не только в истории. Не снижается раскол американского общества и поляризация элит. Мы – свидетели балканизации технологий, когда по политическим и коммерческим причинам ограничивается доступ на рынки путем блокирования стандартов на технологии из РФ и КНР. Это касается как цифровой сферы, так и признания вакцин. Набирает силу блоковое мышление, пытаются разделить мир на союз демократий и нелиберальные режимы.
Другими словами, похоже, что мир на пороге новой, пока еще мягкой биполярности. Где одним полюсом выступает связка Москва - Пекин, а другим – Вашингтон - Брюссель.
Есть ли шанс на полицентричное мироустройство? Pro et Contra
Все сложно, но опускать руки не стоит. Мировые процессы сложнее конца истории, столкновения цивилизаций и других "мертворожденных схем", как говорил по другому поводу Борис Пастернак.
Есть и контртенденции биполярности. В своем выступлении на форуме "Примаковские чтения" я определил эту альтернативу как ответственное, полицентричное мироустройство.
В Евразии 30 лет успешно реализуются Договоры о дружбе и сотрудничестве между Москвой и Дели и 20 лет – между Москвой и Пекином. Снижение конфликтности между Китаем и Индией может открыть путь к глобальному лидерству стран РИК и Евразии в целом, как предвидел почти четверть века назад Евгений Максимович Примаков. Делимитация и демаркация границы в Гималаях, на перевале Ладакх – необходимый первый шаг к нормализации отношений между двумя азиатскими гигантами, как показывает история российско-китайских отношений. У Москвы есть сильный потенциал оказания добрых услуг в отношениях этих двух держав – лидеров XXI века.
На треке Москва-Брюссель, к сожалению хороших новостей мало. Европа 300 лет была единственным источником модернизации для России. Сегодня, в глобальном мире появились другие источники инвестиций и технологий, другие, более динамичные торговые партнеры. А социальная модель Европы демонстрирует не только достижения, но и проблемы. Провалы мультикультурализма и иммиграционной политики вызывают недоумение. Стратегическая подчиненность Европы снижает заинтересованность в политическом сотрудничестве. А место исторического примирения оказалось занято борьбой исторических нарративов. Большая Европа от Лиссабона или даже от Ванкувера до Владивостока сжалась до Таллинна.
Появился пояс самоназначенных прифронтовых государств, выстраивающих свою историческую идентичность на русофобии, изображая себя вечными жертвами российского империализма и советского коммунизма. Получая крупные субвенции из Брюсселя, они настойчиво предлагают себя в качестве самых лояльных союзников Вашингтона. Маскируя этой союзнической лояльностью шовинистическую, а иногда и националистическую внутреннюю политику. Принцип единогласия решений в ЕС становится тормозом, о чем не раз говорили и президент Макрон и Жозеп Боррель. Но шансов изменить ситуацию мало – такое решение опять-таки потребует консенсуса. Скорость европейского каравана по-прежнему будут определять самые медленные "верблюды". Поэтому Европа опаздывает. При блестящем отсутствии ЕС заморожен конфликт между членами Европейского восточного партнерства в Карабахе, не видно европейского вклада в разрешение конфликтов на востоке Украины и в Сирии. Сказанное, конечно, не отменяет европейской идентичности России. Но сожаление вызывает то, что прекрасные слова Парижской Хартии 1990 г. "эра конфронтации и раскола Европы закончилась" остались лишь свидетельством наивных ожиданий.
Какая "погода" в Пекине? В течение примерно 20 лет, описывая наши отношения, китайцы говорили о том, что мы "не вступаем в стратегический союз, не ведем конфронтацию друг с другом и не направлены против третьих стран", подразумевая США. Перевожу это как формулу "никогда против друг друга, но не всегда вместе". И это работало. Но в январе 2021 года министр иностранных дел Китая Ван И элегантно перевернул эти три "не", в три "нет". " У наших отношений "нет конца, нет запретных тем для стратегического партнерства, нет высшей ограничительной планки". Очень похоже на открытое предложение военно-стратегического союза. Тем более, что агентство "Синьхуа" широко распространило именно эту часть из длинного годового отчета китайского МИДа. Могло быть сюрпризом для Запада? Но, как известно, "действие рождает противодействие". Странно, если надеялись на другое.
Что в Вашингтоне? Появились обнадеживающие попытки уйти с пикирующей траектории российско-американских отношений. Думаю, что время саммита выбрано не плохо, с учетом промежуточных выборов в Конгресс, до которых осталось не менее полутора лет. Во-первых, мы продлили с США договор по СНВ-III. Во-вторых, идет интенсивная работа по разрешению иранской ядерной программы. В-третьих, похоже, что судьба Северного потока-2, первая нитка которого технологически закончена, перешла в сферу американо-германских отношений и не будет омрачать повестку встречи в Женеве. Прошли без конфронтации встречи Лаврова и Блинкена, Патрушева и Салливана. Похоже, американцы задумались об угрозах и реалистичности "двойного сдерживания". Так ли это? Узнаем в среду, 16 июня, после завершения встречи президентов в Женеве.
Что можно будет считать успехом саммита?
Если стороны договорятся о моратории на размещение РСМД в Европе. Если президенты дадут поручения соответствующим ведомствам двух стран приступить к консультациям, а лучше к переговорам по новому уравнению безопасности, ввиду истечения СНВ-3 5 февраля 2026 года. С учетом уже очевидного расхождения исходных позиций сторон по слагаемым стратегической стабильности, плюс большого количества новых "корзин": кибероружие, космические вооружения, гиперзвуковые системы – дай бог успеть за оставшиеся 4,5 года.
Украшением итогов саммита могли бы стать: подтверждение невозможности победы в ядерной войне, договоренности по совместному поиску выходов из региональных конфликтов, инициативы по борьбе с пандемиями и климатическими изменениями.
Результативным саммит стоит признать, и если по его итогам послы вернутся, соответственно в Вашингтон и Москву, возобновится нормальная работа консульств, будет возвращена российская дипломатическая недвижимость.
Если ничего из предложенного "меню" согласовать не удастся - мир начнёт ускоренно менять направление от мягкой биполярности к ее более жесткому варианту.
Источник: Interfax
