В статье анализируются основные параметры развития БРИКС, накопленный багаж успехов и перспективы объединения. Рассмотрены уникальные характеристики БРИКС и его многочисленные функции, включая роль рупора глобального Юга и Востока, связующего звена между Россией и незападным миром. Особое внимание уделено внешним и внутренним вызовам, стоящим перед этим неформальным межгосударственным «клубом», стремительно набирающим вес и притягательность для десятков стран.

К председательству России в БРИКС в 2024 году

В третье десятилетие XXI века БРИКС[1] вошёл в качестве важной константы международных отношений. После первой министерской встречи представителей БРИКС в 2006 г. — позади 18 лет развития, в результате которого членство этого межгосударственного объединения выросло с четырёх до десяти. Ещё несколько десятков стран стремятся стать либо полноправными участниками «клуба» (в том числе Алжир, Мексика, Нигерия, Индонезия, Пакистан, Бангладеш, Беларусь, Венесуэла, Турция, Казахстан), либо получить статус страны-партнёра.

Для России, председательствующей в БРИКС в 2024 г., его успехи особенное важны, так как именно она стояла у истоков зарождения объединения. Этот трансконтинентальный проект уходит своими корнями во вторую половину 1990-х гг., когда Е.М. Примаков начал продвижение концепции многополярности и идеи стратегического треугольника «Россия — Индия — Китай» (РИК). Фальстарт при расширении БРИКС произошёл лишь однажды, когда в декабре 2023 г. Х. Милей, новый президент Аргентины, отозвал заявку своей страны на вступление. Особенностями обладает и членство в БРИКС Саудовской Аравии, которая выбрала вариант постепенного вовлечения в его работу.

БРИКС имеет ярко выраженное межцивилизационное измерение, а последнее в свою очередь — неотъемлемая характеристика полицентричного мира. Обращает на себя внимание и географическая пестрота, что подчёркивает — в современном мире дистанция, разделяющая партнёров и единомышленников, не имеет такого принципиального значения, как на протяжении почти всей истории человечества. Цивилизационная характеристика тесно связана с категорией суверенитета, которая во многом определяет мировоззрение государств, создавших БРИКС и присоединившихся к нему позже.

В определённом смысле БРИКС — это надинтеграционное объединение, но не внеинтеграционное. Оно не является классической межгосударственной или международной организацией, тем более интеграционным союзом. В него входят страны, которые участвуют в различных структурах, не обязательно пересекающихся друг с другом (ЕАЭС, ШОС, Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, Африканский союз, Меркосур и т.д.). В то же время БРИКС имеет очевидные интеграционные элементы, проистекающие из самой мотивации участия в нём, — координировать, согласовывать свои действия в двухсторонних и многосторонних форматах. По мере развития объединения, его клубный характер всё больше сочетается с закреплением институциональных черт, например: регулярные саммиты, постоянно действующие площадки (встречи министров и шерп, заседания рабочих групп, Торговая и промышленная палата, Межпартийный форум, Парламентский форум, Научный совет, Деловой совет и др.). Под эгидой БРИКС создан активно действующий Новый банк развития. Большим достижением должен стать запуск международной платёжной системы BRICS Pay.

Объединение растёт не только количественно, но со временем начинает исполнять функции, с которыми раньше оно не ассоциировалось. Особенно после своего расширения в 2024 г. БРИКС, во-первых, начинает всё больше служить неформальным рупором глобального Юга, и, во-вторых, играть роль эффективного связующего звена между Россией и незападным миром. Обращает на себя внимание инклюзивная природа «клуба», что проистекает уже из того, что в него входит ряд государств со сложной историей отношений, например, Китай и Индия, Иран и Саудовская Аравия, Египет и Эфиопия. В представление о границах инклюзивности не вписываются западные страны, но не из-за политики БРИКС, а в результате их собственной позиции в отношение него. С геополитической и геоэкономической точек зрения Запад относится к БРИКС как к конкуренту и ревностно следит за его развитием. В то же время само объединение нельзя назвать антизападным с учётом тесного экономического и политического взаимодействия большинства его участников с западными странами и организациями. Так, в Йоханнесбургской декларации-II XV саммита БРИКС в параграфе 30 говорится: «Мы подтверждаем важность сохранения за “группой двадцати” роли ведущего многостороннего форума в области международного финансово-экономического сотрудничества, объединяющего как развитые, так и развивающиеся страны и страны с формирующимся рынком, где крупные экономики мира совместно ищут ответы на глобальные вызовы».

Несомненно, развитие БРИКС является отражением перемещения центра тяжести мировой экономики в восточную и южную Евразию. Но сводить всё к этому было бы упрощением роли «клуба» в мировой политике. Она шире, чем отражение новых маршрутов экономических и финансовых потоков. Не менее важно значение БРИКС в качестве «исследовательской лаборатории» по повышению эффективности механизмов глобального управления и регулирования, их переналадке. В этом смысле обоснованно говорить об ориентации работы объединения на будущее, тогда как многие действия западных государств воспринимаются в значительной части мира как желание сохранить статус-кво. Очевидно, что в этой «лаборатории» будут проходить обкатку и идеи о межцивилизационном диалоге, государствах-цивилизациях, более справедливом и демократическом мироустройстве.

Клубный, во многом неформальный, характер БРИКС свойственен и ряду других образований, в том числе западных, например «группе семи» (G7). Однако она представляет собой то, что для БРИКС не характерно, — противопоставление себя другим, консолидация на основе эксклюзивности, готовность вводить и координировать санкционные режимы против тех, кто идентифицируется как противник и конкурент, разделение мира на своих и чужих, на демократии и автократии. И у «группы семи» существует формат «аутрич» — приглашения на свои заседания не входящих в него государств, в том числе незападных. Но, по сути, это происходит в русле западных установок по защите «мира, основанного на правилах» и напоминает перетягивание каната с целью снижения количества тех, кто дружит с «неправильными» странами.

Представление о гуманистических ценностях, включая определённые морально- нравственные принципы, во многом берёт начало в христианстве как порождении европейской цивилизации. Однако так распорядилась история, что к XXI веку многие из тех мировоззренческих подходов стали восприниматься на европейском Западе в качестве ценностей «традиционных» с коннотацией — ретроградских, не современных, не прогрессивных. В современном мире во многом складывается ситуация, когда в большей степени уже БРИКС и страны глобального Юга на основе наследия мировых религий берут на себя функцию защиты традиционных ценностей, тогда как на Западе продолжается продвижение неолиберальных установок, как социальных, так и экономических. Среди них — увлечённость европейского Запада, на грани с наваждением, «зелёным переходом» и безапелляционной верой в непогрешимость антропогенной версии изменения климата.

Казалось бы, «зелёный курс» — прогрессивная вещь, но её парадоксальная изнанка — одержимость технологиями. Однако эти дорогие технологии работают не в пользу концепции общества потребления и изобилия, не на экономический рост, а на изменение самого представления о потреблении и качестве жизни. Фундаменталистское крыло европейских зелёных доводит климатическую проблематику до абсурда, что выражается, например, в отказе Германии от атомной промышленности, тогда как соседние страны, напротив, сохраняют и наращивают атомные мощности. На лицо и распространение двойных стандартов в отношении источников закупки чистого природного газа и газа, добываемого с помощью технологии фрекинга. В результате лозунговая декарбонизация

«зелёного курса» ставит под угрозу перспективы экономического роста в ЕС[2] , экологические вопросы на деле не решаются, а реальные доходы населения падают. Используя климатическую аргументацию, ЕС с 2023 г. ввёл «углеродный налог» — так называемый Пограничный корректирующий углеродный механизм, наносящий урон экспортным отраслям стран-членов БРИКС[3].

Во внешнеполитических подходах Запад и БРИКС словно меняются местами с точки зрения традиций и новаций. Очевидно, что традиционной, а на деле ретроградной, является внешняя политика Запада, которая делает ставку на принуждение, силовое воздействие (будь то с помощью «мягкой силы» или жёсткой), санкционные режимы, мегафонную дипломатию, сохранение статус-кво. Контрастно с этим выглядит то, что пропагандируют БРИКС и многие другие государства глобального Юга и Востока: реальную многосторонность, демократизацию международных отношений, суверенное равенство, учёт интересов друг друга, отказ от блокового мышления, модернизацию без вестернизации.

Преимущества и недостатки свойственны как классическим межгосударственным организациям с международной правосубъектностью (ООН, Африканский союз, Организация исламского сотрудничества, Лига арабских государств и др.), так и клубным форматам (БРИКС, «группа семи», «группа двадцати», N5 и др.). У первых есть свои уставы, разветвлённые органы управления, юридически прописанные права и обязанности, и фактически это пирамидально выстроенные структуры. У вторых — большая гибкость, возможность ситуативного сочетания двусторонних и многосторонних треков, консенсусный характер решений, примат добровольности и доверительности. Существует и немало организаций промежуточного характера, как, например, ОБСЕ, которая так и не обзавелась собственным уставом.

К особой категории принадлежат региональные интеграционные объединения, которые формируются вокруг общих зон свободной торговли, таможенных союзов и общих рынков. Среди них наиболее глубоко выстроенный — Европейский союз, который обзавёлся собственной правосубъектностью после вступления в силу Лиссабонского договора в 2009 году. Это также военно-политические блоки с естественными для них формализованными структурами управления, дисциплиной и юридически закреплёнными правами и обязательствами.

Уникальными чертами и свойствами обладает Организация Объединённых Наций как единственная в своём роде универсальная и общепризнанная межгосударственная (межправительственная) международная организация. Есть образования континентального масштаба, как, например, Африканский союз, Сообщество американских государств, Сообщество стран Латинской Америки и Карибского бассейна и др. Большинство же межгосударственных объединений и интеграционных проектов носят региональный характер. БРИКС выделяется на этом фоне, так как включает представителей сразу нескольких континентов, расположенных в Восточном и Западном полушариях.

Центробежные и центростремительные процессы протекают в организациях всех перечисленных типов, и проблема целостности и консолидации решается в каждой их них по-своему. Для Евросоюза Брекзит (выход Британии из ЕС в 2020 г.) был крайне болезненным процессом. Для БРИКС отзыв Аргентиной заявки на вступление не стал заметной проблемой. Конечно, и для клубных форматов важно наличие внутренней структуризации. Сколько бы в будущем государств не вступило в БРИКС, системообразующим для него всегда будет оставаться членство России, Индии и Китая. Выход любой из них из объединения стал бы своей версией брекзита. В БРИКС отсутствуют страны или их внутренние группировки, которые рассматривают другую часть участников как системных противников и объектов для наложения рестрикций и против которых в региональных вооружённых конфликтах они готовы вести прокси-войны. В другом клубном формате — «группе двадцати» — ситуация иная, так как входящие в него страны «группы семи» придерживаются блоковой дисциплины и могут заниматься открытым саботажем в отношении деятельности ряда стран-участниц.

БРИКС не является гармоничной целостностью, имеет свои внутренние линии напряжения, но предлагает внушительные консолидирующие стимулы, уводящие противоречия на второй план. В то же время перед объединением стоят значительные вызовы, особенно после произошедшего масштабного расширения. С учётом того, что в двери БРИКС стучатся государства, количество которых намного больше, чем текущий состав, встаёт вопрос о важности сохранения устойчивости «клуба», его способности к эффективным действиям по реализации принимаемых решений. Одновременно необходимо находить устраивающие всех форматы привлечения к деятельности БРИКС широкого круга субъектов международных отношений. В свете этого высоко востребован выверенный статус страны-партнёра, как, возможно, и статус ассоциированного членства.

Для БРИКС наверняка будут характерны методы «разноскоростного движения» и «изменяемой геометрии», с помощью которых заинтересованные государства могут быстрее реализовывать те или иные проекты без необходимости заручаться их поддержкой со стороны всех участников. Эти методы вполне опробованы, в том числе в истории ЕС. Однако опыт последнего не однозначен. Когда международная организация живёт в условиях добровольной смирительной рубашки в виде жёстких требований к членству и развитых наднациональных органов, как в ЕС, то «разноскоростное движение» чревато внутренним расслоением, созданием конкурирующих группировок, появлением центра и периферии, государств первого и второго сорта. В БРИКС такие риски на данном этапе не просматриваются.

Увеличение численности любой межгосударственной организации или «клуба» не может не привносить сложности и процедурного, и содержательного характера. В случае БРИКС процесс расширения пока влечёт больше положительных моментов, включая более устойчивые внутренние балансы, компенсирующие естественный асимметричный вес России, Индии и Китая. За количественным расширением БРИКС со всей очевидностью стоят качественные параметры. Каждая из стран-участниц вносит в общую копилку свою

«добавочную стоимость». Например, Пекин предлагает стратегию «Пояса и пути»; Нью- Дели — коридоры «Индия — Ближний Восток — Европа» и «Север — Юг»; Москва — сырьевые ресурсы, сотрудничество с Евразийским экономическим союзом, континентальные транспортные коридоры, высокие компетенции в сфере мирного атома, энергетики и военного дела, в перспективе — транспортную артерию Северный морской путь; Бразилия — лидерские позиции в Латинской Америке; Иран, ОАЭ и Саудовская Аравия — передовые позиции на мировых рынках углеводородов, а последние два государства — еще и масштабные инвестиционные возможности.

Для БРИКС и его стран-партнёров важно продолжать позиционировать себя в качестве объединения, которое не стремится к конфронтации с кем бы то ни было и не рассматривает себя как альтернативный механизм глобального управления и регулирования. Речь идёт о повышении своего статуса в мировой политике, о более сбалансированных отношениях со всеми центрами силы. В БРИКС+ немало государств разных континентов, которые, находясь в разной геополитической реальности, не стремятся противопоставлять себя другим и, напротив, настроены на развитие политического, экономического, финансового взаимодействия со всеми возможными партнёрами. Многие заинтересованы в диверсификации валютных резервов, в увеличении доли расчётов в национальных валютах. В то же время они не ставят перед собой задачу по резкому изменению правил мировой торговли, предпочитают путь эволюционных изменений с максимальной выгодой для себя. Опора расширяющегося БРИКС на предоставление его участникам и странам-партнёрам дополнительных конкурентных преимуществ в мировой экономике и политике, большей самостоятельности и новых возможностей — важный козырь в сохранении привлекательности объединения на долгие годы вперёд. Наглядной демонстрацией такой перспективы 22–24 октября станет саммит БРИКС в Казани, который имеет все возможности превратиться в одно из крупнейших событий мировой политики в 2024 году.

DOI: http://doi.org/10.15211/analytics42420241319 EDN: https://www.elibrary.ru/JMYCPT

Впервые опубликовано в журнале «Аналитические записки Института Европы РАН» (Выпуск IV) № 24, 2024 (№356).

1. Аббревиатура БРИК (англ. BRIC по первым буквам названия государств: Бразилия, Россия, Индия, Китай) появилась в 2001 г. в работе Дж. О’Нила: O’Neill, J. (2001). Building Better Global Economic BRICs. Goldman Sachs Global Economic Paper No. 66. В 2010 г. аббревиатура изменилась на BRICS после присоединения Южной Африки. В 2024 г. новыми членами «клуба» стали Египет, Иран, ОАЭ, Саудовская Аравия и Эфиопия с сохранением его прежнего названия. Также используется аббревиатура BRICS+ для обозначения не только членов объединения, но и тех, кто желает вступить в него или стать страной-партнёром (БРИКС+/аутрич).

2. Буторина О.В. Доклад Драги прерывает «обед молчания» ЕС // Аналитические записки Института Европы РАН, № 21, 2024. С. 43-51.

3. Рогинко С.А. В повестку российского председательства в БРИКС // Аналитические записки Института Европы РАН, № 2, 2024. С. 16-22.