Интервью заместителя Министра иностранных дел Российской Федерации С.А.Рябкова для газеты «Политика» (Сербия).
Вопрос: На предстоящий саммит БРИКС в Казани по приглашению Президента В.В.Путина прибудет впечатляющее число мировых лидеров. Есть ли место утверждениям об изоляции Москвы на международной арене?
Ответ: Говорить об изоляции нашей страны могут только те, кто занимается дезинформированием международного общественного мнения. За последние годы на Западе утвердилась точка зрения, что Россия вовсю занимается пропагандой и дезинформацией. А мы излагаем все, как есть. Об изоляции России речь не шла ни 24 февраля 2022 года, когда началась специальная военная операция, ни тем более сейчас. 22-24 октября 2024 года в Казани соберутся более тридцати мировых лидеров, представители целого ряда международных организаций. Они проведут интенсивнейшее обсуждение ключевых пунктов повестки дня, и, конечно, двусторонние встречи. Утверждения, что Россия находится в некой изоляции, на совести тех, кто распространяет подобного рода домыслы – если у них есть совесть. Они совершенно не соответствуют действительности.
Вопрос: На Западе утверждают, что Россия одна на мировой арене, что все союзники вместе с Киевом. А оказывается, что большинство мира – и по населению, и по территории – будет присутствовать в Казани.
Ответ: Цифры говорят сами за себя. Мы уделяем много внимания изучению динамики экономического развития стран, входящих в БРИКС. Показатели высокие – выше, чем на Западе. Доля в мировом ВВП по паритету покупательной способности приближается к 40%. Но дело не только в этом: БРИКС – объединение государств, движимых общими ценностями. В их числе взаимное уважение, безусловная приверженность национальному суверенитету, признание возможности каждой страны выбирать собственный путь, полный отказ от попыток диктата и давления. Уже сейчас эта структура влиятельна. Уверен, что после Казани Мировое большинство получит важные сигналы со стороны БРИКС в части формирования новой конструктивной повестки дня.
Вопрос: В БРИКС входит много друзей Сербии, уважающих ее суверенитет и территориальную целостность. Каковы возможности для сотрудничества?
Ответ: Я надеюсь, что в Казани будет принято понятное для Мирового большинства решение о создании категории государств-партнеров. До сих пор БРИКС развивался как структура, которая постепенно расширялась, но при этом практиковала форматы «Аутрич» и «БРИКС Плюс». Для понимания, «Аутрич» – это ближнее соседство: например, когда председательствовала ЮАР, она приглашала в основном страны Африки. А «БРИКС Плюс» – это привлечение государств из других регионов, в том числе по принципу их координаторства в соответствующих многосторонних структурах. Сейчас мы хотим открыть двери БРИКС для стран, которые заинтересованы в углубленном взаимодействии по темам, представляющим для них интерес, чтобы они имели возможность по максимуму участвовать в практической работе. Сербия как один из наших надежнейших партнеров в Европе, на Балканах, традиционно дружественная страна, связанная с Россией множеством нитей в самых разных областях, среди тех, конечно, кого мы приветствовали бы в качестве партнеров. Но БРИКС – это всегда уважение суверенного выбора, мы никого никуда насильно не тянем, хотя и заинтересованы, чтобы динамика сближения с БРИКС продолжалась.
Вопрос: За исключением Турции Сербия – единственная страна в Европе, у которой есть такая возможность и столь близкие партнерские отношения со странами БРИКС.
Ответ: О приеме в текущем году новых членов в полном смысле этого слова речь сегодня не идет. Дело в том, что с 1 января 2024 года объединение БРИКС расширилось практически в два раза, еще не до конца прошла притирка тех, кто только присоединился. Совмещать дальнейшее расширение с эффективностью практической работы непросто. Я не играю на занижение ставок, не пытаюсь ослабить интерес к сближению с БРИКС, а просто рассказываю о реальной ситуации. Мы с уважением относимся к стремлению Турции присоединиться к БРИКС, и мы рады тому, что Президент Эрдоган приедет в Казань. Будем продолжать углубленные дискуссии с турецкими коллегами и, разумеется, внутри БРИКС, о том, как нам подойти к длинному перечню стран, заявивших о стремлении вступить в объединение.
Вопрос: Как Вы оцениваете перспективы БРИКС на среднесрочный период? Какие векторы развития будут приоритетными, и – Вы уже говорили – расширится ли, насколько и в каких формах, состав участников?
Ответ: БРИКС уже стал для входящих в него стран тем, что американцы могли бы назвать «indispensable framework» – площадкой, без которой нельзя обойтись. Мы с уважением относимся к приоритетам, которые имеют разные участники БРИКС. Мой опыт работы в качестве шерпы в БРИКС научил меня еще и тому, что фраза «e pluribus unum», которая написана на некоторых небезызвестных банкнотах, прекрасно подходит к тому, что происходит в этом объединении.
В среднесрочной перспективе БРИКС не станет радикально иным по сравнению с тем, что мы имеем сейчас. Идут дискуссии о целесообразности – или отсутствии целесообразности – создавать международный секретариат. Нужно ли идти по пути трансформации объединения в полноформатную организацию, основывающуюся на уставе или соглашении. На сегодня превалирующее мнение – скорее «нет», чем «да». Мы живем в век сетевой дипломатии и должны быть гибкими, иметь возможность динамично встраиваться в изменяющуюся международную среду. Но то, что БРИКС будет работать по экономике и финансам, по гуманитарному измерению и культуре, по политике и безопасности – в этом у меня нет сомнений. БРИКС расширится и получит категорию государств-партнеров.
Вопрос: Правда ли, что будет создаваться новая валюта на базе криптовалют?
Ответ: Идеи есть разные, в том числе те, про которые Вы только что сказали. Поскольку БРИКС работает на основе консенсуса, мы вряд ли можем ожидать колоссального рывка в этом направлении. Это скорее эволюционный процесс. От постепенного перехода к расчетам в национальных валютах до создания единой валюты БРИКС – большой путь. Готовы ли страны БРИКС – Китай, ОАЭ, Бразилия, Индия и остальные – сказать, что теперь у нас единый эмиссионный центр, наднациональный банк, который будет определять базовую ставку, и мы под это будем подстраиваться? Вряд ли. Но можно, например, создавать клиринговые центры, возможности взаимозачета.
Вопрос: Именно это я имел в виду.
Ответ: Это тот путь, по которому мы пойдем. Полагаю, что по итогам саммита в Казани все увидят значимые подвижки на этом направлении. Как говорят китайские друзья, «путь в десять тысяч ли начинается с первого маленького шага». В Казани мы сделаем, я думаю, не такой уж маленький первый шаг.
Вопрос: Действительно ли БРИКС независим от внешнего влияния больших стран, не входящих в него?
Ответ: Мы не придаем избыточного значения попыткам с наслаждением покопаться, чем занимаются наши западные противники, в каких-то разногласиях и трудностях. Мы не запуганы этим стремлением, движемся строго в рамках, которые нам задает руководство. В Концепции внешней политики Российской Федерации этому направлению также уделено значительное внимание.
Вопрос: Россия традиционно поддерживает Сербию по наиболее важным вопросам, таким как косовский, а также во время голосования по резолюции по Сребренице в Генеральной Ассамблее ООН. Каковы, на Ваш взгляд, шансы на справедливое урегулирование посткризисных ситуаций на Балканах в будущей новой геополитической реальности?
Ответ: Мы всегда были и будем среди тех, кто в первых рядах обеспечивает продвижение понимания в международном сообществе того, что Сербия и сербы хотят мира и жить нормально со всеми. Нельзя допускать, чтобы на вас и дальше навешивали абсолютно неприемлемые ярлыки. Идея коллективной ответственности целых народов, целых стран должна быть перечеркнута современным опытом. На Западе должны понять, что время подобного диктата осталось в прошлом. На всех площадках – в Совете Безопасности и Генассамблее ООН, в ОБСЕ – мы будем стоять на этой позиции. Постконфликтная нормализация на Балканах была бы успешнее, если бы ей до такой степени не препятствовали западники, заинтересованные в разобщении, в том, чтобы косовская рана болела и не затягивалась, в том, чтобы подчинить своему диктату всех, формализовать членство в объединениях, откуда потом нет выхода. Это надо четко осознавать. Мы продолжим стоять на страже интересов Сербии и сербского народа. Нужно проявлять политическую волю и твердость для того, чтобы обсуждать и совместно вырабатывать нужные решения, и тогда шансы на прогресс и выход из кризисов станут существенно выше.
Вопрос: Мы видим нападки на Сербию из-за работы российских СМИ в Белграде. Как к этому относятся в Москве?
Ответ: Мы, конечно, отмечаем, что Сербии достается за то, что в стране работают российские СМИ. Циничное, лишенное каких-либо внутренних ограничителей стремление Вашингтона и Брюсселя диктовать собственную волю зашкаливает и в этой сфере. Это – отражение внутренней неуверенности. Если бы люди, которые выступают с подобными нападками, действительно были убеждены в силе собственных аргументов, собственной модели общественного устройства и решения конфликтов, они не набрасывались бы с такой яростью на средства массовой информации, роль которых как раз в том, чтобы давать возможность всем, кто в этом заинтересован, получить представление о чем-то, что отличается от западного стандарта. Хотел бы отметить, что в Сербии успешно функционируют местные редакции и «Спутника», и «РТ Балкан».
Вопрос: Они как раз и мешают!
Ответ: Но спрос рождает предложение. Это тот принцип, который сейчас отрицается группой, оказывающей давление на Сербию по тематике наличия в стране российских СМИ. Отрицается все. Незыблемость частной собственности – по политическим мотивам можно арестовать все что угодно и у кого угодно. Отрицается свободный доступ к информации. Если бы эти слова попали на страницы адептов западной линии, это тут же было бы брендировано как дезинформация и пропаганда. Дайте, в конце концов, возможность тем, кто уже пресытился чтением методичек из Брюсселя и Вашингтона, услышать что-то другое. Я думаю, что власти Сербии, не препятствующие работе российских СМИ, как раз и стоят на страже подлинной свободы слова, уважают права и интересы своих граждан.
Вопрос: Отношения между Россией и США, вероятно, достигли низшей точки за последние полвека из-за украинского кризиса. Также все чаще говорят об угрозе ядерной катастрофы. Действительно ли мы приближаемся к такому сценарию?
Ответ: Мы действительно находимся на низшей точке за многие десятилетия, и риск прямого столкновения России и США нельзя недооценивать. К сожалению, продолжаются бесконечные попытки Вашингтона испытывать нас на прочность в самых разных сферах. Сами понимаете, что мы люди терпеливые. Обращаю внимание на то, что мы не прочерчиваем никаких «красных линий». Знаем, как спекулируют на самой идее «красных линий» наши противники, как они подзуживают друг друга, чтобы в угоду Киеву столкнуть Североатлантический альянс в прямой конфликт с Россией. Осознаем, что это крайне опасная ситуация. Сейчас ведется работа над поправками к Основам государственной политики Российской Федерации в сфере ядерного сдерживания. Мы не скрываем, что делается это с учетом опыта, полученного в ходе СВО, и всего, что связано с безудержной поддержкой киевского режима его западными покровителями. Классическое ядерное сдерживание срабатывает не в полной мере, значит, наша доктрина нуждается в модификации. Мы надеемся, что сдерживающий сигнал, который мы закладываем в эту работу, поймут и уловят в Вашингтоне и других натовских столицах, уловят его и военные планировщики в Брюсселе. Мы не хотим большой войны, но мы не допустим бесконечного посягательства на фундаментальные интересы безопасности России и российского народа.
Источник: МИД России.
