Не будучи глубоко в него погружен с нашей стороны, я бы сказал, что Россия на сегодняшний день реагирует чрезвычайно сдержанно. Демарши есть, посла отозвали для консультаций, какие-то заявления, но в целом мы знаем как иногда Россия реагировала в прежних ситуациях – будь то Грузия, будь то Молдавия, будь кто-то еще. Пока мы ничего этого не видим, поэтому я думаю, что здесь – позиция включенного наблюдения, она некоторое время сохранится.
Вопрос с ОДКБ, мне кажется, тут очевиден, то есть это уже понятно просто по той причине, что ОДКБ Армении не нужна. Она (Организация) и была не нужна, это был, честно, такой символический акт принадлежности к российской сфере... А сейчас тем более. Но, наверное, ключевым вопросом все-таки будет нахождение российской базы на территории Армении. Потому что, если и когда армянская сторона поставит вопрос о выводе базы, если руководство страны, союзника или партнера просит прекратить отношения, то нет основания этого не делать. Но тогда скорее всего это повлечет за собой довольно серьезный пересмотр (отношений с Арменией).
Насколько далеко может зайти нынешний кризис в армяно-российских отношениях? Как в Москве смотрят на сближение Армении с Западом? Можно ли пересмотреть с Россией отношения в политической сфере, но сохранить очень выгодные для Армении отношения в экономической? Насколько реальна евроинтеграция Армении?
На эти и другие вопросы ИАЦ VERELQ ответил главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике (СВОП) России, директор по научной работе Международного дискуссионного клуба «Валдай» Федор Лукьянов.
Насколько далеко может зайти нынешний кризис в армяно-российских отношениях? И как в Москве смотрят на сближение Армении с Западом?
Кризис идет линейно, своим чередом. И надо признать, и отдать должное, что армянское руководство выбрало линию и четко ее реализует. То есть по всем символическим моментам, которые важны. Потому что дело же не только и не столько даже в практике, а в символике, сигналы посылаются совершенно однозначные: визит в Бучу и все такое. И в этом смысле это все выглядит как совершенно необратимый процесс.
Не будучи глубоко в него погружен с нашей стороны, я бы сказал, что Россия на сегодняшний день реагирует чрезвычайно сдержанно. Демарши есть, посла отозвали для консультаций, какие-то заявления, но в целом мы знаем как иногда Россия реагировала в прежних ситуациях – будь то Грузия, будь то Молдавия, будь кто-то еще. Пока мы ничего этого не видим, поэтому я думаю, что здесь – позиция включенного наблюдения, она некоторое время сохранится.
Вопрос с ОДКБ, мне кажется, тут очевиден, то есть это уже понятно просто по той причине, что ОДКБ Армении не нужна. Она (Организация) и была не нужна, это был, честно, такой символический акт принадлежности к российской сфере... А сейчас тем более. Но, наверное, ключевым вопросом все-таки будет нахождение российской базы на территории Армении. Потому что, если и когда армянская сторона поставит вопрос о выводе базы, если руководство страны, союзника или партнера просит прекратить отношения, то нет основания этого не делать. Но тогда скорее всего это повлечет за собой довольно серьезный пересмотр (отношений с Арменией).
А чем обусловлена подобная позиция России? Отсутствием достаточных ресурсов с учетом конфликта с Западом на Украине, чтобы бороться за свое влияние в Армении и в регионе Южного Кавказа? Или просто отсутствием желания бороться за сохранение влияния? В Армении многие эксперты считают, что Россия сама не против уйти из Армении и из региона.
Нет, конечно сказать что Россия не против уйти — это наверное будет слишком. Конечно, сейчас приоритеты другие, это понятно. Пока эти приоритеты не реализованы, все остальное второстепенно. Это во-первых. Во-вторых, мне кажется, что в России присутствует некоторое ощущение, что процессы в Армении хотя идут сейчас совершенно линейно, но они пока не являются окончательными. То есть, что будет дальше, это связано не только с тем, что происходит внутри Армении, но и с тем, что происходит вокруг: и турецкая позиция, и европейская позиция, и так далее. И пока, мне кажется, Россия исходит из того, что взаимоотношения с Арменией, например, в экономической сфере, которые пока не очень затронуты кризисом, важнее. Для России сейчас вообще очень важны всякие экономические отношения. Например, вот сейчас у вас был замгоссекретаря США. Если результатом вот этих визитов и отношений станет то, что экономические возможности взаимодействия начнут резко сужаться, Армения под давлением Соединенных Штатов начнет гораздо более внимательно выполнять всякие санкционные ограничения, ну, тогда, конечно, тоже возникает вопрос целесообразности.
В выступлениях армянских властей и связанных с ними экспертных кругов часто звучит мысль, что можно пересмотреть с Россией отношения в политической сфере, но сохранить очень выгодные для Армении отношения в экономической. Насколько это реально?
Это трудно себе представить. Все предшествующие попытки что-то подобное сделать с другими странами, как правило, заканчивались нехорошо. Другой вопрос, что сейчас, мне кажется, в России тоже есть некоторые изменения подхода, когда некие абстрактно-геополитические интересы, которые раньше всегда доминировали, сейчас как минимум рассматриваются в связке с конкретными экономическими. И в этом смысле, особенно учитывая наличие очень тесных человеческих связей с Арменией, я не исключаю, что если с армянской стороны не будет каких-то откровенных демаршей, здесь не будет желания взять и все поломать через колено. Хотя, еще раз повторю, опыт предыдущий скорее свидетельствует о том, что это невозможно.
Но вопрос — а чего будут требовать от Армении западные партнеры? Потому что если они с пониманием отнесутся к необходимости экономических связей с Россией, то это одно. А если те же самые американцы и европейцы скажут: «знаете, вы уж давайте выбирайте, если у вас европейский курс, то европейский», ну, тогда...
А насколько реальна евроинтеграция Армении, о возможности которой активно начали говорить представители армянских властей и связанные с ними экспертные круги?
Я так подозреваю, что кроме Франции, где армянская диаспора играет существенную роль, именно как избирательный фактор, электоральный, не каждый правый в Европе в курсе о необходимости предпринимать шаги по евроинтеграции Армении. Мне кажется, здесь совершенно другая тема, здесь тема связана скорее с динамикой и собственно армянского общества, и политического класса, и в целом Южного Кавказа. Я просто одно могу сказать — опыт всех предыдущих десятилетий показал, что не может интегрироваться страна, находящаяся в физическом отрыве от интеграционного пространства. Так не бывает.
Для Армении единственный европейский выбор, который теоретически доступен, это Турция. Соседняя страна, которая, между прочим, тоже является кандидатом, вечно, правда, но кандидатом на вступление в ЕС. Еще пару лет назад я бы сказал, что это абсолютно исключает любые перспективы. Сейчас я так не скажу, потому что мы видим, как радикально изменился подход Еревана. И что казалось совершенно немыслимым, стало реальностью. Отказ от Карабаха, который не вызвал никаких потрясений. Поэтому я бы не исключал, что это самая евроинтеграция, курс на связь с Европой в случае с Арменией будет означать нормализацию отношений с Турцией, ну, и, может быть, даже больше. Фактическое попадание Армении, так сказать, в эту сферу экономического притяжения, опять же, это кажется совершенно немыслимым, учитывая историю, но мало ли что у нас казалось немыслимым еще недавно. Это не то же самое, что евроинтеграция.
Источник: ИАЦ VERELQ
