В последние годы мы наблюдаем нарастающий феномен, связанный с пересмотром границ, которые ранее казались незыблемыми. После Второй мировой войны принцип нерушимости границ был заложен в основу международных отношений. Этот подход был сначала декларирован, а затем закреплен в Хельсинкских принципах 1970-х годов. Однако сейчас ситуация меняется, особенно на Ближнем Востоке, где удары по территориальной целостности государств начались еще в 2000-е годы.
Некоторые страны — как Ирак и Ливия — формально сохраняют свои границы, но фактически теряют прежнюю целостность. До сих пор ослабление государств не приводило к аннексии их территорий. Даже США, несмотря на свою политику, формально не поддерживают пересмотр границ. Единственное исключение на Ближнем Востоке — Голанские высоты, которые Израиль провозгласил своей территорией, а США при администрации Трампа это признали. Более того, Израиль, судя по всему, может расширить свои территории за счет Голанских высот.
Что касается Турции и ее стремления изменить границы, это крайне рискованный шаг. Нестабильность в регионе уже демонстрирует, как разрушение государственных систем в отдельных странах оказывает влияние на соседей. Поэтому даже если подобная риторика звучит, реализация таких намерений может привести к серьезным последствиям.
Легитимность границ – важная категория в международных отношениях, но это не отменяет необходимости силового подкрепления.
Директор по научной работе Фонда клуба "Валдай", главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов в интервью Sputnik Армения проанализировал сирийские события в контексте вмешательства Турции, позицию России, а также оценил перспективы сохранения "российского зонтика" безопасности для Армении. Беседовал Ашот Сафарян.
— Федор Александрович, после падения режима Башара Асада президент Турции все чаще намекает на стремление взять под контроль северные территории Сирии. Как вы оцениваете вероятность раздела страны, и к чему могут привести региональные амбиции Анкары?
— Мне кажется, тут двойственная ситуация. В последние годы мы наблюдаем нарастающий феномен, связанный с пересмотром границ, которые ранее казались незыблемыми. После Второй мировой войны принцип нерушимости границ был заложен в основу международных отношений. Этот подход был сначала декларирован, а затем закреплен в Хельсинкских принципах 1970-х годов. Однако сейчас ситуация меняется, особенно на Ближнем Востоке, где удары по территориальной целостности государств начались еще в 2000-е годы.
Некоторые страны — как Ирак и Ливия — формально сохраняют свои границы, но фактически теряют прежнюю целостность. До сих пор ослабление государств не приводило к аннексии их территорий. Даже США, несмотря на свою политику, формально не поддерживают пересмотр границ. Единственное исключение на Ближнем Востоке — Голанские высоты, которые Израиль провозгласил своей территорией, а США при администрации Трампа это признали. Более того, Израиль, судя по всему, может расширить свои территории за счет Голанских высот.
Что касается Турции и ее стремления изменить границы, это крайне рискованный шаг. Нестабильность в регионе уже демонстрирует, как разрушение государственных систем в отдельных странах оказывает влияние на соседей. Поэтому даже если подобная риторика звучит, реализация таких намерений может привести к серьезным последствиям.
— Дискурс о границах активно присутствует и в армянской политике. Власти страны представляют легитимность, международную признанность границ чуть ли не как панацею, "броню" от вероятной агрессии соседней страны… Так ли это, с Вашей точки зрения?
— Надеяться на легитимацию новых границ не приходится — их никто не признает. Однако, как я уже отметил, мир меняется очень быстро. Ближний Восток и прилегающая часть постсоветского пространства — наглядный пример. Если выразиться по-народному: "кто смел, тот съел". Активные, настойчивые игроки добиваются своего, и пример Израиля это подтверждает. Жесткая, бескомпромиссная политика, вызывающая у многих оторопь, приносит результаты, поэтому рассчитывать на формальные правила, которые защитят территориальную целостность, сегодня не стоит.
Вместе с тем, нужно разделять разные ситуации. Одно дело — пограничные споры между соседями, которые бывают и в мирное время. Такие корректировки происходят редко, но иногда мирным путем. И совсем другое — пересмотр границ с использованием силы. Здесь всегда нужно оценивать риски, ведь они могут оказаться выше, чем предполагаемая выгода.
Что касается Армении, то ее аргументом остается апелляция к международно признанным границам и принципу территориальной целостности. Однако одних деклараций недостаточно — для защиты границ необходима военная сила, способная подкрепить эти права.
— Сирийские события заставляют многих задуматься: способна ли Москва отстаивать свои позиции в других зонах привилегированных интересов, а также защитить тех, кто, собственно, Москву в эти зоны пригласил. Как Вы оцениваете такие рассуждения, и сохраняет ли российский "зонтик безопасности" свою востребованность для Армении?
— Если говорить об Армении, то последний вопрос скорее стоит адресовать армянскому руководству. Судя по заявлениям и действиям армянских официальных лиц, их позиция основана на отрицательном ответе: Россия не рассматривается как надежный гарант безопасности. В этом контексте Армения делает акцент на диверсификацию. Правда, возникает логичный вопрос: в какую сторону диверсифицировать, учитывая ограниченный выбор альтернатив. Тем не менее, это суверенное право каждой страны.
Что касается сирийского опыта, то проводить аналогии некорректно. Есть принципиальная разница между поддержкой страны, которая функционирует, но нуждается в защите, и поддержкой режима, который полностью себя исчерпал (и это выясняется сейчас по мере того, как поступает все больше информации). В случае с Сирией выясняется, что система, которую представлял Асад, фактически потеряла опору внутри страны: никто из сирийцев не был готов бороться за нее. С этой точки зрения поддержка режима Асада оказалась нерациональной.
Другой вопрос — было ли это неожиданностью для Москвы. Но сейчас уже ясно: защита такой системы не могла привести ни к чему, кроме дальнейшего кровопролития и страданий. Здесь царит полный консенсус: никто не считает, что у режима Асада был шанс удержаться.
В целом же российский зонтик и российские гарантии безопасности могут быть вполне эффективны. Необходимо ясно определить: на каких условиях Россия привлекается, зачем это делается, какие обязательства берет на себя каждая из сторон.
Когда в 2015 году российско-иранское вмешательство спасло сирийский режим, было понятно, почему это делается. Дело было не в какой-то абстрактной демонстрации силы и влияния. Тогда все-таки основной угрозой был ИГИЛ, и падение Дамаска в угоду ИГИЛ было бы страшной угрозой для всех. Именно это обусловило российское вмешательство. На тот момент за Асада готовы были воевать многие сирийцы, несмотря на отношение к нему, потому что альтернатива в лице ИГИЛ выглядела значительно хуже.
Однако ситуация изменилась. Сегодня поддержка режима Асада больше не оправдана. Это подтверждает и отказ России от активной защиты его власти, и ослабление интереса со стороны Ирана, для которого сохранение Асада важнее, чем для Москвы. Все это указывает на то, что, к сожалению, система, которую представлял Асад, полностью себя исчерпала.
— Вы задались вопросом, какова альтернатива российскому зонтику для Армении. На первый взгляд, странный вопрос – а Турция может стать такой альтернативой? Хотя бы теоретически…
— Теоретически может, конечно. Если проанализировать заявления Пашиняна, он последовательно проводит мысль о том, что Армении нужно отказаться от комплекса жертвы и перестать переносить исторические сюжеты в текущую политику. Он призывает смотреть на реальность, оценивать, какой является Армения сегодня, и строить государственность в новых условиях.
Следуя этой логике, речь идет о значительных изменениях в национальном подходе и идентичности. Если общество поддержит эту идею — а судя по результатам выборов после войны и сохранению Пашиняна у власти, такая поддержка есть, — то почему бы и нет? Тогда и Турция может служить [гарантом безопасности]. Кроме того, если говорить о "западном выборе" и повороте Армении к Европе, который обсуждают Пашинян и его соратники, то единственная Европа, единственный Запад, который имеется в регионе и вокруг Армении, – это Турция. Но можно ли эти "исторические предубеждения" преодолеть, это уже вопрос не ко мне.
Источник: Sputnik Армения
