Военно-политический конфликт России и Запада вокруг Украины – это продукт общего кризиса мировой экономики и связанной с ним перенастройки традиционных политических систем. Поэтому рассчитывать на его скорое разрешение не стоит.
Тактическая победа России и новый «железный занавес» не снимут даже часть накопившихся в мировой экономике и его лидирующей части – США и Европе – проблем. Поэтому в интересах Запада всяческое затягивание конфликта.
Для европейских держав и США потеря Украины будет означать только необходимость бросать в топку войны новые силы и создавать еще более рискованные ситуации. Последнее может оказаться неизбежным еще и потому, что уже скоро европейские государства и их правящие элиты столкнутся с проблемой усталости населения от украинского конфликта. Он хоть и разворачивается на ближайшей европейской периферии, но не является следствием исходящей извне экзистенциальной угрозы. Современная Россия не преследует цели изменения европейских политических и экономических систем, как это было свойственно Советскому Союзу в тот исторический период, когда холодная война балансировала на грани перехода в горячую стадию.
Военно-политический конфликт России и Запада вокруг Украины – это продукт общего кризиса мировой экономики и связанной с ним перенастройки традиционных политических систем. Поэтому рассчитывать на его скорое разрешение не стоит.
Тактическая победа России и новый «железный занавес» не снимут даже часть накопившихся в мировой экономике и его лидирующей части – США и Европе – проблем. Поэтому в интересах Запада всяческое затягивание конфликта.
Для европейских держав и США потеря Украины будет означать только необходимость бросать в топку войны новые силы и создавать еще более рискованные ситуации. Последнее может оказаться неизбежным еще и потому, что уже скоро европейские государства и их правящие элиты столкнутся с проблемой усталости населения от украинского конфликта. Он хоть и разворачивается на ближайшей европейской периферии, но не является следствием исходящей извне экзистенциальной угрозы. Современная Россия не преследует цели изменения европейских политических и экономических систем, как это было свойственно Советскому Союзу в тот исторический период, когда холодная война балансировала на грани перехода в горячую стадию.
Непосредственной угрозы со стороны России европейский избиратель не чувствует. Охвативший сейчас простых людей в Европе милитаристский азарт и всколыхнувшаяся глубинная русофобия связаны с необходимостью дать выход колоссальному количеству негативных эмоций. Эти эмоции были накоплены за полтора десятилетия экономических трудностей и два изнуряющих душу и тело года коронавирусных ограничений и нервотрепки. В этом смысле у европейских и американских политиков не было резона вести с Россией серьезные переговоры – гораздо проще создать условия, при которых будет обоснованным продолжение жизни в чрезвычайных обстоятельствах, а раздражение населения будет направлено против внешнего адресата.
Сами европейские политики понимают, что Москва права в своих претензиях по поводу несправедливости европейского международного порядка. Об этом же говорил и президент Франции Эммануэль Макрон во время своих последних личных переговоров с главой российского государства. Но все это говорилось до того, как начали грохотать пушки, – возникновение чрезвычайной ситуации позволило «обнулить» все прежние здравые рассуждения или хотя бы отложить их на неопределенный срок. Сейчас картина мира стала существенно проще, и это не может не радовать стандартного политического деятеля в Европе или США.
Мы, однако, не знаем, на сколько в реальности хватит ресурса у наблюдаемого сейчас военно-патриотического запала европейцев. И дело здесь не только в экономике, хотя прогнозируемые в Европе сложности также могут сыграть свою роль.
Гораздо важнее то, что поддерживать граждан в состоянии военной мобилизации, не вступая самим в бой, достаточно сложно. И уже через несколько месяцев европейские обыватели могут начать задавать вопросы на предмет того, что борьба с Россией вообще-то не отменяет необходимости решать их базовые проблемы. А вот они не имеют никакого отношения к военным событиям на Украине, и скрывать это с каждым днем станет все сложнее.
Кроме того, весьма вероятным представляется возникновение эмоциональной усталости. Это не будет удивительным, если учитывать тотальное воздействие европейских СМИ на мысли и чувства людей в режиме 24/7. И вот тогда у нас всех могут начаться действительно серьезные проблемы, и надо уже сейчас понимать, как на них отвечать. Дело не в том, что Россия решила военно-техническим способом урегулировать несколько конкретных практических задач геостратегического и гуманитарного характера. В Европе прекрасно понимают ограниченный характер российских целей и задач. Настоящая проблема европейской безопасности связана с тем, что сами ведущие государства Европы не смогли и не захотели предотвратить такой сценарий. И было бы довольно легкомысленно списывать все только на их тотальную зависимость от США либо смену поколений в европейской политике.
Спору нет, за три десятилетия после холодной войны Европа провалилась со всеми своими попытками добиться стратегической автономии. Полная интеграция в международный порядок во главе с США на правах главных партнеров не оставляет возможности для самостоятельных действий, а альтернатива настолько ужасна, что в европейских столицах об этом не хотят даже думать. Представители элит, которые сейчас занимают властные позиции, совершенно не представляют себе, что такое война, и поэтому им свойственно крайне легкомысленное отношение к вопросам жизни и смерти. Для них судьба жителей Украины или балансирование на грани прямого конфликта с Россией – это глубоко вторично по сравнению с решением своей главной задачи – удержаться у власти и в лучах внимания средств массовой информации. Но это – факторы, усугубляющие проблему, а не формирующие ее основу. Равно как и обида на то, что перспектива ресурсного освоения не только самой России, но даже Украины становится все более призрачной.
В первую очередь, современное поведение европейских государств в отношении России связано с их неспособностью решить колоссальное количество собственных внутренних проблем. Но для того, чтобы хотя бы подступиться к перенастройке всей экономической и политической системы, у европейских политиков нет ни идей, ни средств для их реализации. Поэтому последние полтора десятилетия стали в Европе временем тушения многочисленных «пожаров» – урегулирования частных кризисов в политике и экономике без обращения к их первопричинам.
Особенно в этом деле отличилась бывшая канцлер Германии Ангела Меркель. Все ее колоссальные усилия по спасению европейской интеграции от кризиса зоны Евро в 2009 – 2013 годах, миграционного кризиса 2014 – 2015 годов и рецессии, которая была вызвана пандемией коронавируса в 2020 – 2021 годах, не создали никакой основы для поступательного развития Евросоюза или хотя бы самой Германии в будущем. В других случаях дело обстоит еще хуже: Франция не меняет в 2022 году президента просто потому, что Макрону вообще нет альтернативы, Великобритании ее выход из Евросоюза не помог добиться быстрого решения проблем, которые привели к Брекзиту. Не говоря уже о менее значимых странах типа Испании и Италии, стагнация которых имеет глубоко хронический характер.
Нельзя при этом сказать, что ближайшие соседи Европы чувствовали себя намного лучше: Россия тоже не демонстрирует убедительного роста после 2008 года, а США, хотя и обладают гораздо более гибкой экономикой, не могут выпутаться из массы проблем уже при третьем президенте. Но европейцы сравнивают свое положение не с ними, а с собственными «золотыми временами», когда каждое новое поколение жило лучше, а не хуже, как это происходит сейчас. Тем более что Китай все более активно наступает на европейские позиции во всем, до чего способен дотянуться. А растущее там потребление вообще не оставляет шансов на возвращение Европы к сытой беспечности 1990-х годов.
Поэтому сейчас весьма велика вероятность того, что руководителям Европы придется втягивать свои народы в новые конфликты и бедствия. И масштаб этих бедствий должен быть таким, чтобы и дальше не заниматься комплексным решением застарелых проблем, наиболее важные из которых имеют настолько фундаментальный и системный характер, что подступаться к ним можно действительно раз в столетие и при полной исчерпанности любых возможных альтернатив.
Насколько далеко наши европейские соседи будут готовы пойти в поиске таких квазирешений, нам предстоит узнать в ближайшие месяцы или даже годы.
Источник: Деловая газета «Взгляд»
