ЕГЭ перестал быть шоком для выпускников, однако четверть девятиклассников в России не осваивают на функциональном уровне минимум один предмет. При этом если повысить эффективность школы, то можно добавить в наше общество еще 10% экономически эффективных граждан. Об этом заявил ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов. Чем отличаются нынешние студенты от студентов 10-летней давности, какие навыки пригодятся для построения удачной карьеры через 15 лет и сколько школьников рискуют не добиться успеха в будущем — накануне Татьяниного дня Кузьминов рассказал в эксклюзивном интервью «Известиям».
ЕГЭ перестал быть шоком для выпускников, однако четверть девятиклассников в России не осваивают на функциональном уровне минимум один предмет. При этом если повысить эффективность школы, то можно добавить в наше общество еще 10% экономически эффективных граждан. Об этом заявил ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов. Чем отличаются нынешние студенты от студентов 10-летней давности, какие навыки пригодятся для построения удачной карьеры через 15 лет и сколько школьников рискуют не добиться успеха в будущем — накануне Татьяниного дня Кузьминов рассказал в эксклюзивном интервью «Известиям».
Подработка для бакалавра
— Традиция отмечать Татьянин день пережила не одну реформу образования. Что за это время было утрачено и что нового появилось в российской высшей школе?
— (Улыбается.) Мне кажется, что исчезла студенческая традиция напиваться. Я не шучу. Мы исследуем поведенческие особенности поколения, которое сейчас учится. Они пьют и курят на порядок меньше не только студентов начала XX века, но и тех, кто учился за 10–15 лет до них. Это отличие оставляет у молодых время на более амбициозную деятельность.
Студент изменился и с точки зрения отношения к работе. Он сейчас гораздо осознаннее начинает искать не просто подработку, а практику или работу, которые дадут возможность овладеть профессиональными навыками.
Уже 10 лет назад мы отмечали, что к третьему курсу бакалавриата две трети российских студентов работают, но в самых разных местах. Сейчас ситуация изменилась. Достаточно плавно с первого по шестой курс, если брать бакалавриат и магистратуру, растет доля имеющих подработку, в магистратуре — вплоть до работающих почти полный рабочий день, но уже не просто ради заработка.
— Не идет ли это во вред образованию?
— Думаю, кому-то идет и во вред. Но в «Вышке», Физтехе, Бауманке, вообще в ведущих университетах 80% работающих студентов трудятся в рамках того направления, по которому они учатся. Они меняют работодателей, чтобы заполнить CV, попробовать разное. Это осознанная стратегия адаптации к будущему рынку труда. К концу магистратуры эти студенты уже находят коренного работодателя. Это рационально и здраво.
Вмешиваться в этот процесс извне не стоит. Серьезный вуз никогда не даст свой диплом человеку, который недостаточно освоил программу. Да и рынок его не примет. А ситуацию, когда вуз просто закрывает глаза на прогулы, должно предотвращать независимое измерение качества. Например, выборочное тестирование студентов 3–4-го курсов на остаточные знания фундаментальных основ их профессии по нескольким «корневым» предметам. Рособрнадзор совместно с Ассоциацией юристов России и Ассоциацией ведущих университетов в области экономики и менеджмента уже провел такое пилотное тестирование.
Изменилось отношение к обучению. Растет доля студентов, которые идут в ведущие вузы страны, пользующиеся хорошей репутацией, дающие реальные профессиональные знания. К сожалению, число бюджетных мест в наших вузах растет медленно — так что это отражается в первую очередь на росте контрактных студентов. Но это очень хорошие студенты: средний балл «платника» в «Вышке», МГИМО, Физтехе больше 80, это пятерка с плюсом. Считаю, государству надо увеличивать бюджетные места в лучших 25–30 вузах страны. Ведь есть много очень талантливых выпускников школы, семьи которых имеют ограниченные доходы.
— Качество абитуриентов повысилось, если сравнивать с наборами 10- и 20-летней давности?
— Повысилось. Сказались последовательные вложения государства в подъем общего образования, в первую очередь — повышение зарплаты учителей. Есть еще одна причина: люди стали привыкать к ЕГЭ. Хорошие школы всё меньше натаскивают на Единый госэкзамен, а всё больше просто учат. Но повышение качества знаний неравномерно по разным предметам — устойчиво растет по иностранному языку, но не вполне внятная тенденция по русскому. Есть еще зоны риска, связанные с предметами, которые выбирают не в первую очередь.
Образование играет очень большую роль в социальной стабилизации любого общества. Это не просто равный старт — это социальное перемешивание. Те, у кого меньше экономических и культурных возможностей в семье, должны получать преимущественное право попасть в хорошие университеты. Этого, к сожалению, у нас сейчас нет. В Советском Союзе было, а у нас пропало. Но я уверен, что общество вернется к инструментам в виде рабфаков, квот.
— Раньше нередкой была ситуация, когда на первом месте работы вчерашнему выпускнику говорили: «Забудь обо всем, чему тебя учили в вузе». Сегодня что-то изменилось?
— Эта ситуация практически ушла применительно к студентам ведущих университетов, потому что за 10 лет они выстроили целую систему взаимодействия с ведущими работодателями. У «Вышки» больше 50 базовых кафедр. Ведущие фирмы, которые здесь преподают, сразу готовят под себя. Есть «дни карьеры», которые работодатели проводят в ведущих вузах. Это постепенно расширяется по всей системе от 25 вузов в начале 2000-х до 100–150 сейчас.
— У работодателей тем не менее много претензий к молодым специалистам. С чем это связано — с некачественным образованием или быстро меняющимися требованиями рынка?
— Надо посмотреть, много ли заварки ты кладешь в чай — насколько ты готов инвестировать в то, чтобы к тебе пришли сильные молодые специалисты. Такие крупные и эффективные работодатели, как Сбербанк, ВТБ, «Яндекс», имеют целые программы работы с молодыми специалистами и не боятся, что люди, которых они нашли, чего-то не знают, — их обучат. Главное, чтобы это были очень умные и амбициозные люди.
Ставка на проекты
— Наше образование построено на том, что вузы готовят узких специалистов. Но даже некоторые школы уже начинают применять метапредметный подход. За ним будущее?
— Наши вузы стали готовить гораздо меньше узких специалистов. Они отказываются от модели индустриальной экономики Советского Союза, когда человек готовился на конкретное рабочее место. Сейчас срок жизни конкретной технологии (продающейся на рынке) 5–7 лет, готовить узких специалистов в бакалавриате совершенно бессмысленно.
Мы в «Вышке» начали серьезную массовую перестройку факультетов, которые ориентированы на проекты, а не на исследования. Это наше инженерное крыло — Московский институт электроники и математики, факультет компьютерных наук, факультеты бизнеса и менеджмента, коммуникаций, медиа и дизайна. Там мы начинаем широко применять проектную работу. Лидер проектного подхода в обучении — это питерский политех имени Петра Великого.
— Получается, что надо менять менталитет преподавателей в первую очередь?
— Вводить тех, кто способен руководить проектами. Очень часто это не преподаватели. Один из лидеров рынка — Школа дизайна ВШЭ, где собраны практические дизайнеры. Они заводят свою лабораторию, берут туда студентов, а те уже работают с конкретными проектами, часто продающимися буквально с 1–2-го курсов. Это один из образов нового преподавателя.
— Сейчас в связи с изменением пенсионного законодательства остро встал вопрос переобучения людей предпенсионного возраста. Готовы ли наши вузы принять таких людей?
— «Вышка» очень многое делает для возрождения просветительской функции университета. У нас есть большой проект с Москвой «Университет, открытый городу». Наши ведущие преподаватели читают публичные лекции, на нашу линейку факультативов записываются люди самых разных возрастов.
Ключевая проблема со старшими возрастами — чему людей учить. На сегодня есть два направления. Первое я бы назвал социальными компетенциями — люди учатся не для того, чтобы зарабатывать деньги, а чтобы развить себя. Это прекрасно и не надо рассматривать как еще одну службу занятости.
Второе ближе к рынку — обучение конкретным профессиям, с помощью которых люди могут зарабатывать. Скорее всего, потребность в этом случае не в университетском обучении, а в очень коротких курсах. Но не надо думать, что мы вырастим системного инженера или гейм-дизайнера из 55-летнего гуманитария. Боюсь, что этого не будет.
— Это будут не высококвалифицированные специалисты.
— Да. Но между обычными студентами и предпенсионерами есть люди 30, 35, 40 лет. В этом возрасте очень многие получают второе образование.
Я думаю, что весь рынок будет смещаться в сторону того, что называется микростепенью. Возможно, вы в CV видели: Microsoft Certified Specialist, Microsoft Certified Еngineer. Это конкретный набор курсов плюс профессиональный экзамен, которые обеспечивают крупные корпорации — поставщики технологий: Microsoft, Cisco. Есть много локальных рынков труда, которые требуют сертификаты о коротких курсах репутационных учебных центров. Этим определяется «профессиональный ранг» и вознаграждение работника.
Мы приходим к тому, что образование действительно становится непрерывно востребованным и состоит из ряда курсов, которые ты можешь комбинировать в любой последовательности.
Причины неуспеха
— Почти каждый год нагрузка на школьников увеличивается, обязательных ЕГЭ тоже становится больше — с 2022 года обязательным станет иностранный, за ним — история. Но при этом радикальных улучшений в школьном образовании нет. Что именно надо менять в средней школе?
— В средней школе (не только у нас) есть врожденная болезнь классно-урочной системы, которая порождает школьную неуспешность. Проблема в том, что многие дети не осваивают устойчиво школьную программу. Учитель в классе работает с «ядром» — в среднем с 60% школьников. 30% отстают в освоении материала, 10% понимают его так быстро, что им становится скучно.
Многочисленные примеры внешних измерений — и ОГЭ, и международные типа PISA, и опросы учителей — показывают, что в России сейчас 25% школьников 9-го класса не осваивают на функциональном уровне минимум один предмет, а 14% не осваивают два и больше. Это с большой вероятностью неуспешные работники в будущем. Мы не можем себе этого позволить ни с моральной, ни с экономической точки зрения. Есть Финляндия, у которой, по разным оценкам, только 7 или 8% неуспешных. Представляете, что можно сделать за счет более эффективной школы? Добавить в наше общество еще 10% экономически эффективных граждан. Это примерно соответствует росту ВВП на 10%.
— Каким образом?
— Система образования в России получает примерно в полтора раза меньше ресурсов, чем системы образования в странах, где школы обеспечивают большую успешность: 3,5% ВВП против в среднем 5%. Надо значительно увеличивать финансирование школы или, как предлагается в национальных проектах, частично компенсировать через цифровые ресурсы. Цифровые учебные материалы нового поколения подлаживаются под особенности и возможности каждого учащегося, чего не может сделать учитель.
Культурный код
— Без каких навыков сегодняшнему выпускнику не найти хорошей работы?
— Есть два универсальных требования, иногда их называют «компетенции XXI века». Первое — умение работать с большими массивами информации, быстро искать полезную информацию и обобщать ее. В противном случае тебе будут навязывать решения, которые выгодны не тебе, а другим.
Второе — коммуникация. Ты должен уметь говорить понятным для других языком и заинтересовать своим сообщением. Ты не будешь иметь успеха, если у тебя нет communication skills: навыка презентации, культуры речи, логики изложения. Это очень часто опирается на широкую гуманитарную культуру. Я не верю, что человек будет успешен в коммуникации, если он не прочел «Войну и мир». Дети, которые мало читают в школе, не умеют выражать себя.
В этом отношении надо вспомнить, что образование — это не только постоянное формирование нового, это еще и передача наследия. Надо каждый день заново выбирать лучшее, но его ядро, культурный код нашей страны всё равно остается и формирует основы нашего успеха. Просто потому, что это наш «общий язык».
— На что родителям нужно обязательно обратить внимание, чтобы ребенок был в дальнейшем успешным?
— Ребенок должен поверить в себя, найти зону, где то, что он делает, важно. Надо найти зону успеха. У нас образование очень хорошо ищет успешных детей в естественных науках, математике, искусстве и спорте. Это меньше 10% рынка труда. Мы не умеем искать и формировать таланты в технологиях, в коммуникационных областях жизни: управлении, журналистике.
Родителям надо обращать внимание на то, что талант ребенка может проявиться не в школьных предметах. Это может быть и резьба по дереву, уход за людьми. Это может быть деятельность, которая требует тщательности. Вот вам «окно успеха» для интравертов, «аутистов». Или навык формирования команд. Вот еще одно «окно» — для непосед.
Типичная ошибка родителей — считать, что успех только в знаниях. Посмотрите, в каких областях вашему ребенку хорошо.
