На чужих ошибках? Реальные уроки СВО для Китая и их последствия

За прошедшие месяцы активных боевых действий на Украине в западных источниках появилось немало публикаций, как уроки специальной военной операции (СВО) могли бы быть восприняты Китаем. Разнообразием они не отличались: китайская армия, якобы построенная едва ли не «по российскому образцу» и даже воспринимавшая российских военных «как менторов», должна была прийти в ужас от увиденных проблем и пересмотреть собственные возможности, в том числе в контексте возможной операции на Тайване. Строились предположения, что по итогам СВО могла быть даже пересмотрена дата атаки.

Прежде всего, мы, разумеется, не знаем, как китайские военные на самом деле анализируют кампанию. Многочисленные публикации в популярных китайских СМИ основаны на общедоступных интернет-источниках, преимущественно западных. Системной работы по продвижению своего видения войны для иностранной, особенно азиатской, аудитории Россия почти не ведёт. От чиновников и близких к правительству экспертов азиатских стран можно услышать, что о происходящем на фронтах они судят исключительно по публикациям англоязычных СМИ (хотя и подозревают, что «не всё так однозначно»). Китайские блогеры и журналисты ещё более ограничены в источниках.

Страна, лучше всего готовая к войне, похожей на украинскую кампанию, это Китай. То есть держава, которая в ней не участвует и вообще ни с кем не воевала несколько десятилетий. С позиций СВО приоритеты, избранные Китаем в его военно-технической политике, выглядят безошибочными. Журнал «Россия в глобальной политике» совместно с Центром комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики» продолжает публикацию серии статей об изменениях на международной арене.

За прошедшие месяцы активных боевых действий на Украине в западных источниках появилось немало публикаций, как уроки специальной военной операции (СВО) могли бы быть восприняты Китаем. Разнообразием они не отличались: китайская армия, якобы построенная едва ли не «по российскому образцу» и даже воспринимавшая российских военных «как менторов», должна была прийти в ужас от увиденных проблем и пересмотреть собственные возможности, в том числе в контексте возможной операции на Тайване. Строились предположения, что по итогам СВО могла быть даже пересмотрена дата атаки.

Прежде всего, мы, разумеется, не знаем, как китайские военные на самом деле анализируют кампанию. Многочисленные публикации в популярных китайских СМИ основаны на общедоступных интернет-источниках, преимущественно западных. Системной работы по продвижению своего видения войны для иностранной, особенно азиатской, аудитории Россия почти не ведёт. От чиновников и близких к правительству экспертов азиатских стран можно услышать, что о происходящем на фронтах они судят исключительно по публикациям англоязычных СМИ (хотя и подозревают, что «не всё так однозначно»). Китайские блогеры и журналисты ещё более ограничены в источниках.

Китайские военные, с другой стороны, могут опираться и на свой огромный разведывательный потенциал (например, вторая в мире после США группировка разведывательных спутников, одни из лучших возможностей в сфере киберразведки), с другой – на тесные и доверительные контакты с российской стороной и многочисленные источники на Западе. Своими выводами они не делятся. Западные открытые публикации о «китайских выводах» – как правило, предположения западных специалистов по Китаю на основе чтения западных же открытых материалов по СВО, наложенные на их представления о китайской армии и роли России в её развитии.

Представления о возможности перенесения боевого опыта российской армии на китайскую сами по себе нуждаются в серьёзном уточнении. Китай, безусловно, опирался и отчасти опирается на российские военные технологии. В КНР широко изучали боевой опыт российской армии, как и других армий мира. Опыт отечественной военной реформы, стартовавшей в 2009 г., учитывался в китайской реформе 2015–2016 гг., как и опыт многих других стран. Но экстраполировать российский опыт на китайскую почву невозможно. Некоторые виды китайских вооружённых сил попросту несопоставимы с российскими.

ВМС НОАК, например, не только больше ВМС России и имеет другой состав и структуру, но и значительно превосходит российский флот в техническом отношении по всем статьям, за исключением атомных подводных лодок и, возможно, отдельных образцов ракетного вооружения. В России нет аналога китайским Силам стратегической поддержки – комбинации космических войск и мощных подразделений для проведения разведывательных и наступательных операций в киберпространстве. И даже сухопутные войска НОАК имеют иную по сравнению со своими российскими аналогами организационно-штатную структуру и кардинально отличаются по вооружению (хотя отдельные китайские системы имеют российское происхождение).

В Китае используются другие системы связи, разведки и управления, зачастую намного более развитые, чем их российские эквиваленты (или как минимум присутствующие в войсках в куда большем количестве). Китайская армия заметно отличается от российской с точки зрения комплектования, подготовки резервов и методов боевой подготовки.

Мы не имеем представления об анализе китайцами тактики и стратегии специальной военной операции. Проверить, как покажет себя китайская система управления и боевой подготовки при полномасштабной войне, например, вокруг Тайваня, на основе доступных открытых данных затруднительно.

Ошибки участников СВО

В настоящее время можно уверенно говорить, что с точки зрения развития военного искусства СВО выступила своего рода аналогом Первой мировой войны. Она обнаружила несостоятельность многих стратегических установок вовлечённых в противостояние сторон, выявила зияющие дыры в их военно-технической политике и военной экономике. К этому конфликту в полной мере не был готов никто.

Разумеется, российские неудачи привлекают гораздо большее внимание, чем западные и украинские: Россия – великая военная держава с многовековыми традициями, а Украину в начале конфликта мало кто воспринимал всерьёз. Эти стереотипы не имели отношения к реальности. Реальность такова, что Россия на протяжении длительного времени считала «большую войну» задачей своих сильнейших в мире стратегических ядерных сил. Её силы общего назначения строились исходя из необходимости борьбы с гибридными угрозами и участия в небольших по размаху экспедиционных операциях типа сирийской. Этим определялись карликовые масштабы российских сухопутных войск и их низкий приоритет в программах перевооружения, а также многие решения, касавшиеся развития воздушно-космических сил и флота.

Украина на начало войны была крупной сорокамиллионной страной с высокой степенью мобилизации общества благодаря националистической идеологии. От СССР она унаследовала одну из сильнейших в мире систем ПВО с практически бездонными запасами дорогостоящих зенитных ракет, а также значительное количество артиллерийского и бронетанкового вооружения. В ходе боевых действий Киев получает колоссальную поддержку Запада вооружением, разведывательной информацией, системами связи и управления и квалифицированным персоналом. В денежном выражении эта поддержка за первые несколько месяцев была сопоставима со всем российским военным бюджетом.

Но количество выявленных практикой ошибок и слабостей с обеих сторон сопоставимо. Российские провалы и недочёты в области средств связи, космической разведки, беспилотной авиации, нехватка высокоточных средств поражения для артиллерии и авиации хорошо известны. Много сказано о неудаче первого периода СВО с попытками быстро сокрушить Украину, что обернулось серьёзными потерями. Кампания показала немало проблем в организации боевого управления и слабость взаимодействия разных компонентов российской военной машины. Впрочем, жалобы на низкое качество командования носят систематический характер и с противоположной стороны.

Со стороны Запада имело место слабое понимания характера и продолжительности будущего активного противостояния. Возможности российской группировки по состоянию на февраль 2022 года оценивались неверно. Эта группировка была в принципе недостаточна для ведения наступательной кампании против страны масштабов Украины. Кроме того, она состояла из недоукомплектованных частей, действовавших по нормативам мирного времени (с правом каждого военнослужащего разорвать контракт и уехать домой просто по велению сердца).

Даже в случае катастрофической паники и развала украинской обороны, такие силы были заведомо неспособны занять и контролировать украинскую территорию. Нелепыми и противоречащими опыту боевых действий в городах в последние десятилетия были опасения западных военных об угрозе быстрого захвата российской армией такого гигантского города, как Киев. Даже вся российская группировка, выделенная для проведения СВО, оказавшись под Киевом, смогла бы взять его лишь в случае полной политической дезорганизации украинского государства. Отвлечение значительных сил ВСУ на север, вероятно, было одной из причин быстрого российского наступления на Юге.

С другой стороны, радикально недооценивались способности России к ведению продолжительных боевых действий, а также были упущены признаки заблаговременной подготовки России к ним (пусть эта подготовка, как показал последующий опыт, была несовершенной и недостаточной). Неправильно воспринималось значение оснащения ВСУ артиллерией, танками и средствами ПВО.

Западная стратегия по поддержке Украины эволюционировала. Уже к апрелю Запад ушёл от первоначального «асимметричного» подхода, сначала начав лихорадочное выгребание доступных запасов оружия советских образцов, а затем перейдя к поставкам на Украину оружия натовских типов. Отсутствие заранее созданных кадров и мощностей по ремонту и техобслуживанию этого оружия создает ВСУ проблемы до сих пор – многие сложные образцы, например, самоходные гаубицы приходится отправлять для ремонта в Польшу, Литву и Словакию.

С запозданием началась работа по размещению заказов, наращиванию и расширению производства в Восточной Европе и на Балканах боеприпасов к артиллерийским системам советских типов. Все или многие из этих мер можно было спокойно и с небольшими издержками реализовать ещё в 2020–2021 году. Тогда украинские силы подошли бы к началу кампании в качественно ином состоянии.

Мощности США и Европы по производству артиллерийских боеприпасов, противотанковых ракет и ракет к зенитным ракетным комплексам оказались совершенно недостаточными для такой войны, что привело к исчерпанию арсеналов стран НАТО до критически опасных значений. Проблемой становится восполнение потерь ВСУ в танках: запасы советской техники во многом уже использованы, а новые основные боевые танки во всём «свободном мире» сейчас серийно производят только Южная Корея и Япония. Японское производство – штучные и только для внутренних нужд, а поспешно закупаемые сейчас Польшей южнокорейские танки K-2 (по 8,5 млн долларов за штуку) едва ли производятся в достаточном количестве для восполнения потерь в такой войне.

В результате маленькая (по отношению к размерам Украины и численности её сил), поспешно и не лучшим образом организованная и управляемая российская группировка заняла десятки тысяч километров территории. Судя по всему, российская армия также нанесла противнику потери в живой силе, намного превышающие её собственные. Оставив или утратив часть завоеваний, российская армия сохранила наиболее важные из них – сухопутный коридор в Крым, почти всю Луганскую и большую часть Донецкой области, где организована эшелонированная оборона. Местами российские силы ведут локальные наступления.

Обе стороны делают выводы из прошедшего периода боевых действий. Россия существенно нарастила выпуск вооружений – по отрывочным данным, публиковавшимся в СМИ, в отдельных регионах рост производства местных предприятий ВПК составлял десятки процентов уже летом. Ей удалось, хоть и со значительными трудностями, провести мобилизацию и наладить процесс боевой подготовки и оснащения мобилизованных. Постепенно исправляются наиболее явные недостатки в управлении и боевой подготовке.

С изменением количественного соотношения сил на фронте и наращиванием военного производства Россия готовится к новым наступательным действиям. Сходные процессы наращивания военного производства, адаптации к полученному боевому опыту происходят и со стороны противника. Страны Запада пока готовы продолжать войну, но её цена будет расти по мере разрушения украинской экономики и исчерпания некогда колоссальных советских запасов оружия.

Уроки для Азии

Бесспорные уроки, которые мы можем извлечь из СВО уже сейчас, опираясь на открытую информацию, касаются главным образом военной экономики и военной техники. И они приводят нас к парадоксальным выводам. Страна, лучше всего готовая к войне, похожей на украинскую кампанию, это Китай. То есть держава, которая в ней не участвует и вообще ни с кем не воевала несколько десятилетий. С позиций СВО приоритеты, избранные Китаем в его военно-технической политике, выглядят безошибочными. По некоторым из этих приоритетных направлений КНР уже сейчас является мировым лидером – как в силу своего технологического потенциала, так и в силу состояния производственной базы.

Беспилотники

Это, прежде всего, видно на примере такого важнейшего вида техники, как малые беспилотные летательные аппараты. Они играют определяющую роль в украинском конфликте в качестве как средств разведки, так и носителей вооружения. Они оказались важнее высокотехнологичных средних и тяжёлых аппаратов, слишком уязвимых для ПВО (хотя тяжёлыми и средними БПЛА Китай тоже занимается активно и успешно). Малые БПЛА-разведчики и возможности их применения имеют определяющее значение для хода боевых действий. Они всегда несут большие потери, являясь расходным материалом вроде ракет, поэтому их производство должно вестись постоянно. Кроме того, растёт использование сторонами барражирующих боеприпасов (например, российский «Ланцет»).

Китай не только уделяет приоритетное внимание развитию именно этих видов техники, добившись значительного прогресса в насыщении ими войск. Он практически контролирует мировой рынок гражданских дронов – их производят около 1200 китайских компаний, на которых приходится около 70 процентов выпуска данного вида техники. Различие между военной и гражданской техникой в этой области невелико: обе стороны на Украине широко применяют адаптированные гражданские дроны китайского производства в том числе и для выполнения боевых задач.

Таким образом, китайский потенциал по наращиваю выпуска двух ключевых классов военной техники, а именно малых дронов и барражирующих боеприпасов, вероятно, является в два-три раза большим, чем у всего остального мира вместе взятого. Более того, с учётом места Китая в производстве ключевых компонентов таких дронов, речь может идти о ещё более значительном превосходстве. Помимо воздушных, известны также значительные работы китайских компаний над морскими беспилотниками, применявшимися Украиной для ударов по силам Черноморского флота и для разведки.

Артиллерия

Другим классом вооружения, который играет важнейшую роль в ходе украинской войны, является артиллерия – как ствольная, так и реактивная. СВО – артиллерийская баталия и, по признаниям обоих сторон, количество и качество управления артиллерией обычно решают здесь судьбу операций. И в этом Китай является мировым лидером. Китайские сухопутные войска насыщены артиллерией в несколько меньшей степени, чем российские. Но КНР производит гораздо более широкий ассортимент современных артиллерийских орудий и РСЗО, а также высокоточных боеприпасов к ним.

Это и 120-, и 155-миллиметровые системы ствольной артиллерии, буксируемые и самоходные на разнообразных гусеничных и колёсных шасси, с современными цифровыми системами управления огнём и связи, и обширная гамма реактивных систем залпового огня калибрами от 107 до 370 мм, способными применять высокоточные ракеты на дальность до 500 км. Китайские артиллерийские системы пользуются устойчивым успехом на мировом рынке, одерживая победы над российскими и западными конкурентами.

Космос

Война показала огромную роль спутниковой разведки и связи. Уступая в этом отношении США, Китай, тем не менее, превосходит любые другие страны мира. Военный космос – один из безусловных приоритетов военного строительства. В КНР сформированы мощные и многочисленные группировки спутников электронно-оптической разведки военного и двойного назначения, производятся спутники радиолокационной разведки, ведутся активные и успешные работы по созданию противоспутникового оружия. Возможности Китая по обеспечению целеуказания для дальних высокоточных ударов сравнимы только с американскими.

ПВО

Важнейшим преимуществом России в ходе СВО является лучшая в мире войсковая ПВО, перехватывающая значительную часть беспилотников и высокоточных боеприпасов противника. Китай в этой области в целом остаётся реципиентом российских технологий, но по производимому спектру вооружений превосходит любую западную страну. Вместе с тем некоторые китайские вооружения в сфере ПВО не имеют полных российских аналогов и были бы полезны в контексте СВО. В частности, Китай обоснованно не стал отказываться от массового производства и совершенствования малокалиберной зенитной артиллерии – буксируемых и самоходных 35-мм зенитных артиллерийских комплексов с современными боеприпасами. Такие системы более эффективны для борьбы с малыми беспилотниками и барражирующими боеприпасами, чем дорогие зенитные ракеты. Более того, для прикрытия стационарных объектов на базе морского артиллерийского комплекса самообороны создана 30-мм артиллерийская система LD-2000, использующая орудие с вращающимся блоком стволов.

Баллистические и крылатые ракеты

Другим российским преимуществом является масштабное применение крылатых ракет средней дальности и оперативно-тактических баллистических и крылатых ракет комплекса «Искандер-М». Баллистические и крылатые ракеты средней и меньшей дальности – один из самых известных и старых китайских военно-промышленных приоритетов. КНР серийно производит наиболее широкий спектр таких систем в мире, некоторые из них не имеют аналогов за рубежом. К таковым относятся, например, первая в мире баллистическая ракета средней дальности с маневрирующим гиперзвуковым боевым блоком DF-17, а также стратегическая сверхзвуковая крылатая ракета DF-100. Одновременно производятся и более простые и массовые образцы ракетного вооружения. Китай является обладателем крупнейшего в мире арсенала баллистических и крылатых ракет наземного и воздушного базирования, насчитывающего тысячи единиц, а также, что особенно важно в долгой войне, крупнейших в мире производственных мощностей по их выпуску. В профильных структурах – таких, как 2-я академия (крылатые ракеты) и 4-я академия (баллистические ракеты средней дальности) Китайской корпорации космической науки и промышленности, – трудятся в общей сложности несколько десятков тысяч человек. Таких масштабов производства нет нигде в мире.

Противотанковые ракеты

Одним из ключевых видов вооружений в ходе конфликта являются противотанковые ракетные комплексы от изрядно мифологизированного FGM-148 Javelin до советских, российских и украинских образцов, роль которых во многих ситуациях была куда более значительной. Китай производит самую обширную линейку противотанковых ракет в мире, начиная с собственного аналога Javelin (HJ-12), заканчивая тяжёлым HJ-10, превосходящим по дальности стрельбы любой свой российский аналог. Наряду с высокотехнологичными образцами, производятся копеечные ракеты семейства HJ-73 – фактически развитие советских комплексов «Малютка» с модифицированной системой управления огнём.

И здесь, по доступным данным, можно говорить о крайне значительных производственных мощностях и тысячах работников холдинга «Хунцзянь» («Красная стрела») в составе корпорации Norinco Group. Если Соединённые Штаты столкнулись с быстрым исчерпанием запасов противотанковых ракет, снабжая Украину, Китаю это не грозит.

Возможности базовых отраслей промышленности

Быстрое наращивание военного производства требует наличия значительных резервов квалифицированной рабочей силы, возможностей срочных закупок станков и материалов. Далеко не всегда речь идёт о высокотехнологичном оборудовании и уникальных сотрудниках с высшим образованием. Во многих случаях важна просто массовость. Китайская химическая промышленность, металлургия и станкостроение – крупнейшие в мире. КНР может зависеть от импорта отдельных уникальных видов материалов и промышленного оборудования, но лучше, чем кто-либо, подготовлен к масштабированию налаженного массового производства.

Это не все китайские приоритеты, оказавшиеся верными в контексте СВО. Можно отметить огромные китайские вложения в системы радиоэлектронной борьбы, постоянное внимание к обеспечению войск современными средствами связи и управления, прогресс в экипировке и вооружении пехоты и в развитии военной автомобильной техники. Практически по любому из выявленных СВО приоритетных аспектов военно-технической политики у КНР есть значительные достижения.

Военная сверхдержава

Затяжная, затратная кампания на Украине порождена сочетанием двух факторов – сохраняющегося влияния ядерного сдерживания и непримиримых системных противоречий между Россией и Западом. Китай в настоящее время быстро наращивает свои стратегические ядерные силы, что ограничит возможности США по нанесению ракетных ударов вглубь китайской территории, например, по китайской промышленности. Пентагон ожидает, что к 2035 г. КНР может обладать 1500 ядерными боеголовками, встав вровень со стратегическими арсеналами России и Соединённых Штатов (планы китайцев в отношении тактического ядерного оружия пока неясны).

СВО заставляет вспомнить азы стратегического планирования, являвшиеся аксиомами в конце XIX и первой половине XX века, но забытые в России и на Западе под влиянием крайне специфического опыта локальных конфликтов позднего этапа холодной войны и периода однополярного мира 1990–2010-х годов. К ним относятся, в частности, решающая роль промышленной мощи для формирования военного потенциала, тщательный и болезненный выбор военно-технических приоритетов с концентрацией усилий на том, что действительно жизненно необходимо, значение тщательного мобилизационного планирования.

Китай, ни с кем не воевавший несколько десятилетий, как представляется, тщательно выполнил домашнюю работу в отличие от России и США.

Его технические приоритеты попали в точку. А накопленный индустриальный потенциал не оставляет шансов вероятному противнику в случае затяжного неядерного конфликта вроде украинского.

Мы не знаем, как покажет себя НОАК в полномасштабном конфликте с точки зрения тактики, подготовки и управления. Но в плане техники и экономики победа Китая в некоторых конфликтах выглядит почти предопределённой. Например, в случае борьбы за Тайвань, даже потерпев поражение в морском сражении, Китай, скорее всего, будет в состоянии, используя гигантское количественное превосходство в беспилотной авиации, современной артиллерии, крылатых и баллистических ракетах, помноженные на мощную спутниковую разведку, постепенно уничтожить тайваньские силы на малых островах в Тайваньском проливе и на самом острове, создав условия для успешного десанта.

Колоссальными являются и возможности Китая для вмешательства в чужие конфликты, а также ведения опосредованных войн вроде той, что НАТО ведёт против России на Украине. Китай способен вооружить и обеспечить любого союзника куда лучше, чем НАТО обеспечивает Украину на пределе своих возможностей.