Времени для принятия решения по договору СНВ-3 осталось не так много. В этом основополагающем для ядерной безопасности российско-американском соглашении содержится положение о его автоматическом продлении: за полгода до истечения срока стороны должны известить друг друга о желании или нежелании пролонгации. С российской стороны есть политическая воля продлить договор, президент Владимир Путин уже не раз об этом заявлял. Американцы вроде не против, но только потому, что на Белый дом оказывается очень сильное давление внутри страны. Политики из Демократической партии США категорически против выхода из договора. Военные и разведывательное сообщество тоже против, потому что они настолько привыкли к контролю за нашими стратегическими силами — инспекциям, обмену информацией, что отказаться от этого им будет очень трудно.
Времени для принятия решения по договору СНВ-3 осталось не так много. В этом основополагающем для ядерной безопасности российско-американском соглашении содержится положение о его автоматическом продлении: за полгода до истечения срока стороны должны известить друг друга о желании или нежелании пролонгации. С российской стороны есть политическая воля продлить договор, президент Владимир Путин уже не раз об этом заявлял. Американцы вроде не против, но только потому, что на Белый дом оказывается очень сильное давление внутри страны. Политики из Демократической партии США категорически против выхода из договора. Военные и разведывательное сообщество тоже против, потому что они настолько привыкли к контролю за нашими стратегическими силами — инспекциям, обмену информацией, что отказаться от этого им будет очень трудно.
Не думаю, что президент Дональд Трамп лично прочитал этот договор и решил, что он плохой. Мне кажется, его в этом убедили. Противникам СНВ-3, таким как бывший советник президента по национальной безопасности Джон Болтон, не нравится, что это первый равноправный договор между двумя странами. Все предыдущие соглашения по СНВ были в пользу американцев, потому что содержали специальные ограничения на тяжелые ракеты наземного базирования. У американцев таких ракет нет. Основа их ядерной триады — подводные лодки с баллистическими ракетами. Основа же советской, а теперь российской триады — наземный компонент, в частности тяжелые ракеты с разделяющимися головными частями.
Болтон ушел, но в администрации по-прежнему много тех, кто разделяет его взгляды. Все они считают, что США контроль над вооружениями не нужен, потому что они и так сильны и никто с ними не может состязаться. Но ведь возможен асимметричный ответ. Глупо соревноваться в духе 60-х или 70-х годов XX века, наращивая количество боезарядов. Если и начнется новая гонка вооружений, то она будет носить не количественный, а качественный характер. Появятся новые типы стратегических вооружений. Пример тому Россия уже продемонстрировала: в 2018 году Путин заявил о системах «Авангард», «Посейдон», «Кинжал». Все эти новые виды вооружений, включая, конечно же, и гиперзвуковое, стали для американцев некоторым сюрпризом.
Контроль без обязательств
Есть мнение, что и в отсутствие договора можно обеспечить взаимный контроль путем обмена информацией и инспекций. Но тут сразу возникает ряд правовых и политических нюансов. Во-первых, России придется менять свое законодательство. Теоретически это возможно, но вряд ли на это кто-нибудь пойдет. То же касается инспекций. В свое время, когда я занимался этим вопросом, американцы предложили в случае отсутствия договора заменить «инспекции» «посещением». Я тогда ответил, что такие посещения возможны, но только при отсутствии дипломатического иммунитета у тех американских граждан, которые будут «посещать» наши объекты. А для них это табу: они не должны находиться на территории другого государства, особенно России, без защиты от местной юрисдикции.
Поэтому в отсутствие договора мы будем лишены информации о фактическом состоянии дел. Сейчас СНВ-3 ставит естественный ограничитель — 1550 боезарядов. Но у американцев на каждую ракету «Трайдент» на подводной лодке технически можно поставить до 12 боезарядов. Сейчас с учетом ограничений можно только шесть. После выхода из договора они могут спокойно провести «аплоадинг» (наращивание числа боезарядов на существующих носителях) и увеличить свой потенциал вдвое. Мы тоже можем это сделать, но наши возможности «аплоадинга» меньше.
Некоторые эксперты полагают, что всю нужную информацию обеспечат средства технической разведки, в основном спутники. Но, во-первых, спутники не всегда все видят, во-вторых, из космоса невозможно открыть крышку того же «Трайдента» и посмотреть, сколько там боезарядов. Для этого и нужна инспекционная группа.
Новый расклад
Сейчас продление договора зависит от политической воли американцев. Они уже начинают ставить условия, в первую очередь о присоединении к договору Китая. Но это очень проблематично, потому что китайцы этого совсем не хотят, ведь, прежде чем включаться в переговорный процесс, нужно полностью раскрыть, что у них есть. Пекин этого не желает: все боезаряды у КНР под землей. У китайской стороны есть магическое число — 300 боезарядов, которое они публикуют во всех справочниках на протяжении последних 20 лет. Я думаю, что оно не совсем отражает реальное положение дел. Думаю, что у китайцев значительно больше — где-то около 1000 боезарядов, но раскрывать эту информацию они не хотят. Еще одна причина, по которой сложно заставить Китай присоединиться, — Россия для него не противник, а стратегический партнер. А с американцами, как считают в Пекине, обмен стратегическими ударами маловероятен. Китайцев беспокоит Индия. Присоединяться к каким-либо ограничительным договорам без участия Индии для Китая неразумно. Но вовлечь в это Индию без Пакистана тоже нереально. А как вовлечь Пакистан без Израиля? Получается, что надо вести речь о многостороннем договоре, в котором участвовали бы и Великобритания с Францией. Но это маловероятно из-за разности потенциалов. Любой договор в области контроля над вооружениями — это договор между приблизительно равными сторонами. Заключение соглашения с заведомо слабым противником означает, что либо сильнейшим нужно будет опускаться до его уровня, либо ему нужно наращивать свой.
Американцы говорят и о том, что в договор надо включать новые типы вооружений, которые представила Россия. Но и в этом отношении договор должен быть равным. С «Авангардом» все просто: это гиперзвуковой боевой блок, который устанавливается на межконтинентальные баллистические ракеты типа «Воевода» или «Сармат», то есть учитывается как боеголовка. Что касается подводного беспилотного аппарата «Посейдон», оснащаемого ядерным оружием, то пока он не принят на вооружение. Если это произойдет, то получится, что у нас будет такая система, а у американцев — нет, причем им нет смысла разрабатывать подобный аппарат: просто некого поражать, кроме своих союзников. У России океанская черта — это либо Северный Ледовитый океан, либо тихоокеанское побережье. Но там нет в отличие от США крупных промышленных городов, военных объектов. Поэтому Москва не может отказаться от «Посейдонов» в обмен на спасибо американцев, это нужно будет чем-то компенсировать. Например, можно будет поставить вопрос об американских орбитальных беспилотных аппаратах, которых у нас нет.
Я считаю, что, пока все эти вопросы не решены, можно было бы сохранить договор СНВ-3 на нынешних условиях, автоматически продлив его на пять лет, а за это время разработать новый договор, учитывающий новые реалии. Но переговоры должны вестись в иной обстановке — не в условиях жесткой конфронтации и «войн» по всем направлениям — от санкционного и торгового до дипломатического.
Источник:
РБК 
