Важнейшая функция международного общения, как и любого другого социального взаимодействия, заключается в том, чтобы позволить государствам сопоставлять собственные возможности с теми, что им готовы противопоставить окружающие. В этом смысле дипломатический конфликт, который последовал за задержанием белорусскими властями иностранного пассажирского самолёта и взятием под стражу двух его пассажиров, представляет собой пример такого сопоставления. Это особенно актуально сейчас, когда формальные нормы и процедуры потеряли значение в условиях масштабных изменений глобального баланса сил.
Рассчитывать, что формальное международное право и институты станут максимально независимыми, мы могли до тех пор, пока существовала вероятность появления силы, принуждающей всех относиться к ним с одинаковым уважением. Международная политика проходит сейчас период очищения от избыточных сущностей, возникших в период, когда одна держава могла претендовать на роль универсального арбитра. Каждый из игроков стремится тестировать пределы своих возможностей и серьёзность ограничителей, связанных с силовым потенциалом остальных. За пределы закона или негласных правил выходят практически все, Белоруссия или Евросоюз тут не исключение. Но возможность нарушать формальные нормы всё равно является продуктом соотношения сил в конкретной ситуации.
Важнейшая функция международного общения, как и любого другого социального взаимодействия, заключается в том, чтобы позволить государствам сопоставлять собственные возможности с теми, что им готовы противопоставить окружающие. В этом смысле дипломатический конфликт, который последовал за задержанием белорусскими властями иностранного пассажирского самолёта и взятием под стражу двух его пассажиров, представляет собой пример такого сопоставления. Это особенно актуально сейчас, когда формальные нормы и процедуры потеряли значение в условиях масштабных изменений глобального баланса сил.
Рассчитывать, что формальное международное право и институты станут максимально независимыми, мы могли до тех пор, пока существовала вероятность появления силы, принуждающей всех относиться к ним с одинаковым уважением. Международная политика проходит сейчас период очищения от избыточных сущностей, возникших в период, когда одна держава могла претендовать на роль универсального арбитра. Каждый из игроков стремится тестировать пределы своих возможностей и серьёзность ограничителей, связанных с силовым потенциалом остальных. За пределы закона или негласных правил выходят практически все, Белоруссия или Евросоюз тут не исключение. Но возможность нарушать формальные нормы всё равно является продуктом соотношения сил в конкретной ситуации.
В 2013 году США и их европейские союзники пренебрегли правилами, задержав самолёт президента Боливии, чтобы досмотреть его на предмет нахождения там Эдварда Сноудена, и это не вызвало жёстких мер со стороны, например, Китая или России.
Для нас не имеет значения, было ли поведение белорусских властей, равно как и реакция на него стран Запада, продиктовано внутри- или внешнеполитическими соображениями. В любом случае – произошедшие события заставляют обратиться к такой фундаментальной проблеме, как конфликт между легитимностью существующего международного порядка и стремлением его отдельных участников добиться в отношении себя большей справедливости. Сейчас этот конфликт, неизбывно присутствующий в мировых делах, не выглядит особенно драматическим. Хотя в наши дни условия гораздо менее благоприятны для всеобщего мира, чем это было совсем недавно.
Анархические по своей природе международные отношения предусматривают, что правила и нормы являются инструментом, при помощи которого сильные державы определяют пределы допустимого в отношениях между собой и по поводу того, при каких обстоятельствах они готовы считаться с интересами слабых. Эти правила необязательно одинаковы для всех и не могут быть таковыми в силу разницы силовых потенциалов различных государств. Более того, они всегда несправедливы, поскольку отсутствует независимый арбитр, а само существование правил и норм возможно при согласии на них со стороны наиболее могущественных игроков.
Но именно эти нормы представляют собой основу легитимности существующего международного порядка, допустимые цели и методы внешней политики. Мы можем называть их нормами международного общежития, сообщества или любого иного мифа, распространяемого либеральной теорией, но это не меняет их силовую основу.
Легитимный порядок – продукт соглашения сильных, а точнее их готовности принимать или не принимать действия равных себе на основе оценки своих интересов и силовых возможностей.
Именно поэтому, кстати, важнейшим вопросом российской дискуссии по поводу мер экономического давления на Минск со стороны Европейского союза и США стало то, насколько их действия затрагивают важнейшие интересы России.
Разрушить международный порядок может только революционное поведение сильной державы. Выступление против основ легитимности со стороны слабых, даже если оно имеет оборонительный характер, ведёт их к поражению вплоть до возможной потери суверенитета. И возникающий в этой связи конфликт с участием более сильных держав остаётся столкновением внутри существующего и общепризнанного порядка.
Сейчас в международном сообществе нет государства или группы государств, которые были бы полностью неудовлетворёнными своим положением и обладали возможностями начать силовую ревизию всего мирового порядка. США, Россия, Китай, страны Европы, объединённые в Европейский союз, примерно в одинаковой степени довольны и недовольны тем, как обстоят дела в отношении их интересов и ценностей. Именно в этом причина видимого спокойствия, с которым эти силы воспринимают постепенную деградацию существующей институциональной системы мировой политики и утрату значения связанного с ней международного права.
Конфликты между ними, а главная ось противоречий проходит между неформальным китайско-российским и официальным американо-европейским альянсами, не затрагивают основополагающих сюжетов. Это, как правило, конкретные территориальные вопросы, такие, как контроль над Украиной, Тайванем или окружающими Китай морями. Пока ни один из спорных моментов не связан напрямую с жизненными интересами сторон. Гипотетическое столкновение России и США вокруг Украины будет связано не с правами этого государства, а с интересами, которые каждая из великих держав связывает с его существованием.
Существующий международный порядок всё ещё отвечает представлениям крупнейших держав о легитимности – в том что касается их интересов.
Китай в целом удовлетворён положением дел, а его внутренний рынок – настолько мощная опора, что позволяет спокойно относиться к потерям или приобретениям вовне. После того, как Россия вернулась к тому, что её колоссальный военный потенциал является основой отношений с внешними партнёрами, она также не нуждается в политике решительной ревизии существующих правил и норм.
Соединённые Штаты, хотя их внешнеполитические позиции пошатнулись по сравнению с периодом сразу после холодной войны, также не видят извне угроз собственному существованию или факторов, препятствующих развитию в такой степени, что ради этого понадобилось бы устраивать мировую войну. Индия философски смотрит на свою зависимость от Запада и рассчитывает на блестящее будущее с опорой на колоссальный демографический и экономический потенциал. Эта страна и так удовлетворена существующим порядком больше, чем позволяют её реальные военные возможности по сравнению с ведущими ядерными державами.
Даже стратегия давления на более слабые государства, ожидаемая со стороны Европейского союза по вопросу о зелёной повестке, не может рассматриваться Китаем или Россией как угрожающая их развитию или суверенитету. Более того, она с определённой степенью вероятности усилит экономические и дипломатические позиции Москвы и Пекина в отношениях своих соседей. Точно так же, как воздушная «блокада» со стороны ЕС способствует сближению Белоруссии и России, но совершенно не вредит базовым российским интересам.
Это не означает, конечно, что такое успокаивающее положение дел может продолжаться бесконечно. Уже сейчас Европа как наиболее слабое звено в каркасе международного порядка, вынуждена действовать «на грани» существующих правил и обычаев.
Сравнительное ослабление стратегических позиций ведущих европейских государств, как и переживаемые внутренние трудности, заставляет их обращаться к более эмоциональной позиции, чем стоило бы ожидать от Берлина или Парижа.
Но, как показывает кризис вокруг Белоруссии, Европа всё ещё обладает силовыми возможностями, чтобы действовать в рамках легитимного устройства. Право европейцев на силовое давление в отношении Минска не выглядит настолько же неуместным, как желание белорусских властей задерживать противников режима по своему усмотрению. И не противоречит, таким образом, легитимному международному порядку.
А нападение Великобритании и Франции на Египет в 1956 г. оказалось примером действий, который противоречил этому порядку, поскольку не соответствовал силовому потенциалу двух европейских держав. В результате СССР и США осудили авантюру Парижа и Лондона, а сама она дала старт крушению их колониальных империй. Таким образом, главную угрозу всеобщему миру представляет собой вероятное резкое ослабление одного из основных игроков и возникновение у него необходимости принять защитные меры, которые окажутся настолько неприемлемы для других, что потребуют военного ответа.
Источник: Электронное издание «Россия в глобальной политике»
