Раз другого Запада нет, надо работать с этим

В российской столице прошел первый Столыпинский форум. Какие проблемы на нем поднимались и чем он отличался от того бесконечного ряда форумов и конференций, которые проходят в стране по экономической и социальной тематике, мы узнали у одного из организаторов форума, "хозяина" площадки – ректора МГИМО МИД России Анатолия Торкунова.

В российской столице прошел первый Столыпинский форум. Какие проблемы на нем поднимались и чем он отличался от того бесконечного ряда форумов и конференций, которые проходят в стране по экономической и социальной тематике, мы узнали у одного из организаторов форума, "хозяина" площадки – ректора МГИМО МИД России Анатолия Торкунова.

Анатолий Торкунов: Мы обсуждали на форуме стратегию роста, которая была сформулирована Титовым и его коллегами – Столыпинским институтом. Более того, в рамках этого форума мы пытались идеологически опираться на идею реформ, которые осуществлял Столыпин. Естественно, время иное, но, тем не менее, в российской истории не так много было столь успешных реформ как столыпинская, которая привела к совершенно поразительным результатам. И в общем-то поставила Россию на путь очень быстрой и мощной реорганизации. Но, к сожалению, трагически погиб и сам Столыпин, а затем ситуация стала разворачиваться вообще в невыгодном для России направлении, потому что она втянута была в войну. Затем - череда революционных событий, и получилось, что та модернизация, которая давала более эффективные результаты и по темпам роста, и затратам человеческим, чем была модернизация, реализованная в 30-е годы советской властью, она не получилась.

Ю.П.: То есть прошло 100 лет, и эти вопросы вновь актуальны?

А.Т.: Многие из этих вопросов до сих пор, конечно, актуальны. Практически все кураторы из разных стран мира, которых мне удалось послушать на Столыпинском форуме, говорили об очень важной метальной проблеме, которая связана с чувством собственника. Для того чтобы продвигать модернизационные реформы, важно, чтобы большое количество людей чувствовало себя хозяином своей судьбы в полном смысле этого слова, было готово идти на то, чтобы развивать свое собственное дело. Это не обязательно должно всех людей касаться – кто-то писатель, кто-то музыку пишет, предпринимательской работой занимается. Кто-то блестяще работает – мне по стране удалось поездить – там такие мастера современных станках, создающие фантастический продукт, вертолеты в частности.

Ю.П.: Но это, скорее, исключение, чем правило? Ведь общая ситуация в экономике далека от устойчивого планового экономического развития? В богатой стране возможно быть бедным?

А.Т.: Индикативный план должен быть у любого государства и у любого общества, но важно, чтобы в самостоятельную экономическую жизнь вовлекалось все больше людей. Я вот смотрю по молодым людям – часть из них участвует в конкурсе, чтобы пойти на работу в МИД. Это большая часть, конкурс очень жесткий, желающих много, мест меньше, чем желающих. Но многие из них в рамках стартапов к движениям, которые мы развиваем, участвуют в рамках этих стартапов – потом встречаешь через какое-то время, и мне приятно. Я часто с выпускниками встречаюсь. В театре на премьере Анны Карениной не успел войти и здороваешься уже с ребятами молодыми: "Что делаешь?" - "Мы создали свою компанию сегодня", "Мы планируем создать свою компанию" или "Мы работаем" - это часто слышишь. То есть ребята готовы к риску. Их важно к этому подготовить, поэтому мы так ратуем за развитие движения стартапов, сотрудничаем с зарубежными центрами, где развито это движение, и с российскими, с казанским центром, где существует совершенно роскошный центр стартапов. Правительство оказывает помощь этим стартапам, я там был и видел.

Ю.П.: И это не потемкинские деревни?

А.Т.: Нет, я там был сам, с ребятами разговаривал и видел результаты их деятельности на разных уровнях работы, и в этом смысле казанцам надо поклониться и руководству Татарстана – они очень много этим занимаются. Но, видимо, и в других областях тоже. Я знаю, что в Калужской области, с учетом того, что это один из самых привлекательных в инвестиционном плане регионов, этим занимаются тоже, и подобную практику хорошо бы, конечно, развивать. 

Ю.П.: Но, тем не менее, Минэкономразвития предвещает в ближайшие 2-3 года рост ВВП страны в 1,5%, а с другой стороны, президент поставил задачу в течение ближайших 6 лет увеличить ВВП в 1,5 раза на душу населения, то есть рост должен составить 5-6% в год. Во что упираемся?

А.Т.: Речь идет о том сегодня, чтобы решительно сдвинуть, пинками, развитие среднего и малого бизнеса, потому что прирост такой могут дать только средний и малый бизнес. Что касается крупного – типа углеводородов, традиционной нашей сферы экспорта, – все это делается и, кстати говоря, поскольку мы тесно сотрудничаем с крупными компаниями, с Роснефтью, Транснефтью, программами магистерскими, где мы готовим специалистов, они работают очень эффективно в целом. У них есть свои проблемы, в том числе связанные с санкционной политикой Запада. Это не может не сказываться на темпах их развития, но, тем не менее, они эффективны. То есть речь идет о том, что у нас есть мощнейшая лакуна, совершено не заполненная или заполненная очень слабо, - это средний и малый бизнес, и более того, развитие среднего и малого бизнеса может увеличить потребление внутри страны, а без увеличения внутреннего потребления продукции, производимой внутри страны, невозможен рост экономики. Можно, конечно, за счёт доходов от энергоресурсов закупать зубные щетки и все остальное за границей.

Ю.П.: Я обычно говорю – тапочки.

А.Т.: Да, тапочки покупать за границей – можно это производить здесь. На форуме наш южнокорейский коллега приводил некоторые примеры, связанные с модернизацией Южной Кореи – я в свое время писал диссертацию кандидатскую о режиме Пак Чон Хи, как тогда называли, но моя диссертация была комплиментарная, поэтому она была для внутреннего пользования. Потом она была опубликована в книжке.

Что сделали они тогда с реформой сельского хозяйства? Там тоже существовала община, в определенной степени напоминающая наши колхозы, но правительство инвестировало огромные средства в развитие деревни, правда с условием того, что община сама будет эти деньги осваивать и нести ответственность за их освоение. В результате за очень короткий период – речь идет о 1970-х годах – удалось соломенные крыши заменить на черепичные, везде провести дороги. В 1970-х годах не было соломенных крыш ни в одной деревне, а в середине 1960-х были соломенные, только у богатых в самых богатых деревнях могла быть черепичная крыша. Решили проблему с водой питьевой в деревнях и везде сделали дороги – либо асфальтовые, либо грунтовые. Вся страна в этом смысле изменилась.

Более того, понимая, что идет большой отток рабочей силы в города, которую производство не может ассимилировать, а это население сельское, которое приходит в города, начинают появляться такие общины вокруг Сеула и других крупных городов. Корейцы сделали ставку на развитие экспортного производства в деревнях. Какого экспортного производства? Это могла быть часть сборки электроники, чему обучали проживающих в сельской местности. У производства цепочка же длинная, и какую-то часть сборки, относительно примитивную, можно было бы перенести туда: дешевая рабочая сила. Но и добросовестность корейцев нельзя сбрасывать со счетов. Дальше они закидали весь мир веерами, всякими плошками, туристическими подарочными салфетками и так далее. Я прекрасно помню: в 1970-е – начале 80-х в какую страну ни приедешь, всё в магазинчиках made in Кorea.

Ю.П.: А потом они завалили мир уже автомобилями.

А.Т.: Начинали-то они с вееров, а потом завалили электроникой, которую стали производить, в том числе, в деревне в 70-е годы, а потом уже перенесли производство в большие города, потому что стало невыгодно держать в деревне.

Ю.П.: То есть получается, что в деревне - лучшая стартовая позиция, нам не надо из деревни это переносить?

А.Т.: Ну, у нас вообще, конечно, несравнимые стартовые позиции, потому что в Южной Корее нет и не было ни нефти, ни газа, ни угля, золота и платины.

Ю.П.: В связи с этим возникает вопрос: если внутренний потенциал такой большой, внешнее воздействие насколько может иметь серьезные последствия? Буквально из новостей последних дней – госпожа Мэй, нынешний премьер Британии, заявила, что она всячески будет препятствовать продаже российских бондов и российских эмитентов в Лондоне. Мы понимаем, что это один из ключевых финансовых центров, и у нас отлистингованы там целые компании и корпорации, в том числе и те, которые участвовали в Столыпинском форуме.

А.Т.: Конечно, это будет влиять, несомненно, и здесь не надо из себя простачков изображать и говорить, что санкции помогают развитию экономики. Никогда еще санкции не помогали развитию экономики, с одной стороны. Другое дело, что они позволяют ярче высветить те проблемы, которые существуют, и где мы действительно можем добиться эффективных результатов за достаточно короткий срок и опираясь на свои собственные силы. У нас это получилось в сельском хозяйстве – там наблюдается рост, и вообще идет достаточно динамичное развитие. Посмотрите, как некоторые наши области расцвели: Воронежская, например. Там производство крупного рогатого скота достигло замечательных результатов. Но мы этого добились не из-за санкций, а из-за того, что был здравый смысл и понимание руководителей этих областей, которые занялись сами и поняли, как это важно для развития экономики всего региона.

Что такое санкции сегодня, когда производственная цепочка выстраивается таким образом, что до 200 предприятий в самых разных странах принимает участие в сборе айфона или телевизора какого-то, я уже не говорю, что, когда нарушается производственная цепочка, мы лишаемся каких-то возможностей технологических – и заменить их своими - это огромные усилия, и в принципе многие возможности, чтобы жить в закрытом мире. Но у нас некоторые наши псевдоспециалисты говорят: у нас северные корейцы живут – ну, хорошо, но это не так – у нас даже по ракетам опубликовали данные о том, что это украинцы им поставили двигатели для ракет, которые они сделали в прошлом году. Баллистические. И в целом корейцы ведь не изобрели мобильный телефон, они все функции взяли у южнокорейцев, и действительно мобильная связь у них замкнутая – за границу не позвонишь. Я в КНДР когда последний раз был, поражен – это было уже 6 лет назад, в 2012 году – у всех в руках телефоны, недоедают, но каждый ходит с телефоном.

Ю.П.: Но санкции - это серьёзный негативный фактор?

А.Т.: Санкции это, конечно, серьёзный негативный факт и, к сожалению, видимо, нам надо исходить из того, что какое-то время нам придется жить в этих условиях. Но я считаю, что одной из наших важнейших внешнеполитических задач является устранение этих санкций.

Ю.П.: Создается впечатление, что Запад постоянно что-то придумывает новое? Дело Скрипаля – не мне Вам рассказывать.

А.Т.: Я согласен, что Запад придумывает новое и новое, но другого Запада нет, значит, надо работать с этим Западом, надо вести разговор.

Ю.П.: А Вы убеждены, что диалог возможен?

А.Т.: Знаете, даже в разведенной семье диалог возможен, когда уже все рассобачились, и, тем не менее, если есть дети, то диалог ведется. А уж между странами невозможно без диалога. Тем более, что Запад – это не какое-то объединение, крепко взявшись за руки, – у них свое противоречие есть. Положим, наши австрийские коллеги не готовы никого ссылать. Президент Чехии Земан тоже выражает сомнения относительно надобности высылки и вообще задает вопрос относительно "Новичка" местного производства. Я уже не говорю о забавных происшествиях, как в Новой Зеландии, когда надо было сказать, что выслали, но ни одного шпиона не нашли.

Ю.П.: Но если послушать Бориса Джонсона, можно подумать, весь мир ополчился против нашей страны.

А.Т.: Борис Джонсон вообще фигура своеобразная, я дипломатам не хочу давать жестких характеристик. Фигура немного странная, но, как говорится, англичане его избрали и англичане его назначили. Но то, что он говорит в отношении России, - совершенно неприемлемо для нас.

Хочу напомнить вам как сопредседатель Трианонского диалога гражданского французско-российского форума нового – это создали Путин с Макроном – о том, что говаривал когда-то Миттеран. У нас была в свое время конференция во Франции, на которой мы представляли переписку Ельцина с Шираком и Миттераном. И выступали ветераны французской дипслужбы, государственной службы, в частности, Дюма - высший министр иностранных дел, который отвечает за связи с Россией уже много лет. Дюма очень справедливо и ко времени напомнил слова Миттерана. Миттеран говорил:

Никогда ни при каких условиях нельзя унижать Россию".

Я вспомнил, что нечто подобное некогда говорил и Бисмарк в несколько иных выражениях – люди, которые остались в истории навсегда. И они понимали, что такое Россия для Европы и всего мира. Нынешние деятели и руководители, казалось бы, должны были тоже эти слова воспринять и прислушаться, тем более, что и Бисмарк, и Миттеран на Западе уважаемы не меньше, чем в России – но, тем не менее, это происходит. У меня есть надежда, что все изменится.

Ю.П.: Это ближайшая, среднесрочная или долгосрочная перспектива?

А.Т.: Сейчас так спрессовано время, что повороты могут происходить в любой момент. Но я оптимист и считаю, что нынешняя историческая эпоха - это не 19-й век и не 20-й: всё происходит намного быстрее. Мы видим это по развитию технологий. А значит, и политические взаимоотношения будут развиваться в рамках нового технологического уклада, когда каждый день меняет что-то. Мы не можем заморозить политические отношения, когда так быстро меняется уклад нашей жизни. Поэтому хочется верить, что потребуются не десятилетия.

Источник: Царьград.