О своем видении перспектив режима прекращения огня на территории Сирийской Арабской Республики (САР), возможности начала прямых межсирийских переговоров и старта процесса политического урегулирования в интервью ТАСС рассказал научный руководитель Института востоковедения РАН, старший политический советник спецпосланника генсека ООН по Сирии Стаффана де Мистуры Виталий Наумкин.
— Сегодня российское руководство объявило о режиме прекращения огня в Сирии. Ранее в СМИ проходила информация о том, что Анкара и Москва работали над вопросами этого перемирия в САР. Насколько такое перемирие возможно и как оно будет соблюдаться сторонами?
— Соблюдение перемирия реально, поскольку подавляющая часть группировок контролируется именно Турцией. Поскольку Анкара выступает партнером Москвы по обеспечению режима прекращения боевых действий, возможно, это удастся сделать. Такое перемирие не может не быть хрупким, следует понимать, что Турция не контролирует 100% всех вооруженных групп в стране. Среди вооруженных групп в Сирии есть очень радикальные противники перемирия.
Прекращение огня должно быть первым шагом к фактическим переговорам, а вот готовы ли стороны к переговорам без предварительных условий — это вопрос. Поэтому режим прекращения боевых действий возможен, но все зависит от того, будет ли он соблюдаться, никто стопроцентной гарантии сейчас не даст. Главное — последует ли за этим режимом следующий этап — стадия мирных переговоров: кто будет в них участвовать, можно ли будет вообще создать единую делегацию, которая будет представлять воюющие группировки. Для того, чтобы переговоры состоялись, нужно иметь именно такую делегацию.
— Насколько жизнеспособен треугольник Россия — Турция — Иран в плане сирийского урегулирования? Трехстороннее взаимодействие вызывает раздражение как у западных партнеров, так и у региональных игроков. Следует ли ожидать трем странам, вовлеченным в процесс сирийского урегулирования, активного противостояния со стороны региональных и внерегиональных игроков?
— Договоренности, которые базируются на общих интересах России, Ирана и Турции, а также на способности этих акторов обеспечить свои интересы с такими уступками, которые не влекут за собой риски для этих интересов, — думаю, что такой процесс имеет шансы на существование.
Ни одна из сторон не будет отказываться от своих интересов, и процесс сирийского урегулирования не отменяет тех глубоких противоречий, разделяющих не только Турцию и Иран, но и противоречий, которые существуют между Россией и Турцией. Договариваясь и развивая наше конструктивное сотрудничество с Турцией, мы не отказываемся ни от наших интересов, ни от критики, которую у нас вызывают некоторые турецкие акции, — они просто отложены в сторону во имя общих интересов.
Попытки подорвать сотрудничество трех стран могут быть, и будут обязательно со стороны разного рода радикальных группировок и главное — внешних игроков, в том числе в регионе. Так, сейчас из этого процесса исключена такая важная страна, как Саудовская Аравия, которая контролирует небольшую часть вооруженных групп и которая оказывает материальное содействие вооруженным действиям на территории Сирии. Если радикальные группы боевиков прекращают боевые действия, то они, скорее всего, лишаются финансовой поддержки и подпитки, эти люди живут войной, живут на те средства, которые получают за ведение боевых действий против режима Башара Асада.
Война в этой стране, в этом регионе, стала бизнесом — вооруженные группировки воюют за деньги, а не за идеалы. Несмотря на то, что Турция многое сделала для разделения террористических группировок и вооруженной оппозиции, пока нет ясности, как именно будет реализовываться совместное противостояние "Исламскому государству" (ИГ — террористическая организация, запрещена в РФ) и "Джебхат Фатх аш-Шам" (прежнее название — "Джебхат ан-Нусра", запрещена в России), о чем договорились Россия и Турция на фоне того, что полного разделения на земле пока не произошло.
— Каковы перспективы прямого межсирийского диалога, раунд которого анонсирован к проведению в Астане? Почему именно Астана продвигается в качестве диалоговой площадки и станет ли казахстанская столица альтернативой Женеве?
— Астана заменить Женеву не сможет, потому что в Женеве идет согласованный с ООН процесс, базирующийся на резолюции 2254 и других резолюциях и документах, а также на решениях Международной группы поддержки Сирии (МГПС), в рамках которой есть целевые группы, в том числе и по режиму прекращения огня, и по гуманитарному доступу, этого никто не отменял. Просто этот процесс был заморожен в связи с неспособностью наших американских партнеров что-то решить. Но и на российско-американском взаимодействии не поставлен крест, наоборот — с приходом администрации Дональда Трампа взаимодействие может получить новое дыхание.
Астана уже использовалась как переговорная площадка, там проходили диалоги между различными группами сирийской оппозиции. Безусловно, сыграло роль то, что президент Казахстана Нурсултан Назарбаев выступал посредником между Россией и Турцией в нормализации отношений, и его фигура воспринимается в качестве нейтрального игрока. Например, определенные группы вооруженной оппозиции опасаются ехать в Москву из-за боязни лишиться поддержки некоторых антироссийски настроенных групп, однако в Астану они поехать могут.
Если речь идет о том, что турки хотят обеспечить новую "крышу" для таких группировок, то это будет совершенно новая делегация, никоим образом не просаудовский Высший комитет по переговорам (ВКП). Вряд ли туда будут приглашены группы патриотической оппозиции из-за рубежа, которые участвовали в женевских переговорах, — это будет совершенно новый формат.
Не следует забывать, что это лишь одна из двух дорожек переговоров. На одной переговорной дорожке соберутся Россия, Турция, Иран и Казахстан, а вторая — это межсирийская. Будут ли там реальные переговоры между делегацией Дамаска и делегацией, которую, видимо, будет обеспечивать Турция, — пока сказать сложно, но, видимо, будут, и это очень хорошо. Многое будет зависеть от того, удастся ли сохранить и поддерживать режим прекращения огня, который должен наступить сегодня в полночь.
— Глава российского МИД Сергей Лавров сегодня сообщил, что к процессу мирного урегулирования могут присоединиться Египет, а на последующих этапах Саудовская Аравия, Катар, Ирак и Иордания. Как скажется вовлечение этих игроков в мирный процесс?
— Они все должны подключиться. Они об этом мечтают, и они сами высказали такое пожелание. Думаю, что оно будет реализовано. Вовлеченность этих стран в мирное урегулирование реальна, это может помочь реализовывать эти переговоры, соглашения, мирный процесс. Это произойдет в том случае, если все региональные игроки будут занимать конструктивную позицию, откажутся от максималистских, экстремистских требований, вроде скорейшего ухода Башара Асада с поста президента, на чем ранее настаивала Саудовская Аравия. А Египет, Иордания, Ирак, Ливан настроены конструктивно. Проблема будет только в Саудовской Аравии, которая должна как-то смягчить, изменить свою позицию, иначе она останется вне процесса.
— Если кратко подвести итоги 2016 года — что удалось и что не удалось сделать в процессе сирийского урегулирования российской стороне?
— Многое не удалось. Но даже то, что не удалось, легло кирпичиком в определенную пирамиду, которая ведет вверх, к вершине, на которой будет написано "мирный процесс". Наши дипломатические и военные победы сыграли здесь ключевую роль. Думаю, что это стало главным итогом года.
Сегодня реальное сирийское урегулирование стало совершенно очевидным приоритетом для России в лице президента РФ Владимира Путина, который лично контролирует этот процесс. Это полностью опровергает все западные инсинуации о том, что Россия будто бы не заинтересована в сирийском урегулировании, — как раз наоборот. Мы сегодня показали, что не только заинтересованы, но и способны продвигать это урегулирование, даже практически лишившись возможности взаимодействовать с США. Сегодня мирный процесс заморожен и по линии ООН, которая также находилась под влиянием в том числе американской позиции. Несмотря на все это, Москва показала свою способность на таком неожиданном уровне решать вопрос с региональными игроками. Это и есть главный результат.
Решать сложные вопросы — освобождение Ракки, что будет на севере, на юге Сирии, что будет с турецкими зонами, которые Анкара де-факто создала в Сирии, что будет с Идлибом, — все это надо решать через конструктивную и взаимовыгодную позицию, через переговорный процесс на фоне военных успехов. И позиция РФ о том, что военного решения в Сирии быть не может, еще раз получила подтверждение.
— Российское руководство выражало надежды на более конструктивное взаимодействие с новой американской администрацией. Насколько велики шансы улучшить взаимодействие по Сирии?
— Шанс есть большой, и именно на сирийском направлении. На направлении арабо-израильского урегулирования все сложнее — в позиции нового президента США есть несколько настораживающих моментов. А вот на сирийском направлении шансы на консолидацию усилий по борьбе с терроризмом есть, и здесь можно ожидать успехов.
Беседовал Евгений Коломеец
Источник: ТАСС
