На первый взгляд не может быть никакой связи между нынешним кризисом европейской безопасности и ракетной базой в далекой пустыне Гоби. Но при ближайшем рассмотрении это не так.
Начало 2021 года было весьма обнадеживающим. По приходе к власти администрация Джозефа Байдена безоговорочно продлила Договор по сокращению стратегических наступательных вооружений (ДСНВ-3), в июне прошел полновесный саммит России и США, который открыл путь к началу консультаций по стратегической стабильности в Женеве. В результате двух первых раундов в июле и октябре 2021 года, после 10-летней паузы, две ядерные сверхдержавы возобновили магистральное движение к безопасности, насчитывающее полвека истории и десяток кардинальных договоров и соглашений.
Но потом произошло два события, которые могут снова застопорить процесс. Начнем со второго: в конце года Россия поставила ребром вопрос об отказе НАТО от расширения на Украину и Грузию, выводе войск и военных объектов с территории 14 восточноевропейских и постсоветских государств – новых членов альянса и принятии пакета других военно-ограничительных мер.
На первый взгляд не может быть никакой связи между нынешним кризисом европейской безопасности и ракетной базой в далекой пустыне Гоби. Но при ближайшем рассмотрении это не так.
Начало 2021 года было весьма обнадеживающим. По приходе к власти администрация Джозефа Байдена безоговорочно продлила Договор по сокращению стратегических наступательных вооружений (ДСНВ-3), в июне прошел полновесный саммит России и США, который открыл путь к началу консультаций по стратегической стабильности в Женеве. В результате двух первых раундов в июле и октябре 2021 года, после 10-летней паузы, две ядерные сверхдержавы возобновили магистральное движение к безопасности, насчитывающее полвека истории и десяток кардинальных договоров и соглашений.
Но потом произошло два события, которые могут снова застопорить процесс. Начнем со второго: в конце года Россия поставила ребром вопрос об отказе НАТО от расширения на Украину и Грузию, выводе войск и военных объектов с территории 14 восточноевропейских и постсоветских государств – новых членов альянса и принятии пакета других военно-ограничительных мер.
Негативное отношение Москвы к расширению НАТО на восток после 1997 года высказывалось на протяжении последней четверти века. Это отношение вполне понятно и обоснованно, тем более что указанный процесс явился нарушением устных, хотя и весьма путаных, обещаний американских и немецких руководителей, данных президенту СССР Михаилу Горбачеву во время объединения Германии под эгидой ФРГ и НАТО в 1989–1990 годах.
В то же время большие разнотолки в России и за рубежом вызвал выбор момента для этого дипломатического демарша. Ведь администрация Дональда Трампа дала гораздо больше поводов для беспокойства по поводу российской безопасности. Именно она создала прецедент поставки смертоносных вооружений Украине (в виде противотанковой системы Javelin), денонсировала Договор по ракетам средней и меньшей дальности (ДРСМД), открыв путь к развертыванию гиперзвуковых ракет в Восточной Европе с коротким подлетным временем до Москвы. При Трампе США резко расширили гонку ядерных и высокоточных неядерных вооружений, вышли из Договора по открытому небу, отказались продлевать ДСНВ-3 и требовали от союзников увеличения военных бюджетов.
Два российских проекта договоров – с США и НАТО – в большой мере дублируют друг друга, а в ряде вопросов не стыкуются (например, по ограничению ракет средней дальности). К тому же проекты были представлены в достаточно ультимативной форме и совпали с масштабной концентрацией крупной войсковой группировки вокруг украинской границы, за которой следуют большие военно-морские маневры во всех окружающих Россию морях и дальних океанах.
Поэтому на Западе возобладало мнение, что дипломатический вызов рассчитан на отказ и должен послужить предлогом для начала военных действий против Украины, чтобы силой прекратить расширение НАТО на постсоветское пространство. Большинство независимых специалистов России полагают, что Москва не готовит войну, но оказывает мощное силовое давление, чтобы получить уступки Запада по политическим вопросам.
Кремль опровергает обе версии, но его линия встретила предсказуемо негативную реакцию США и их союзников с угрозами «разрушительных» санкций в случае начала войны. Это повлекло контругрозы на тему российского «военно-технического ответа» вплоть до намеков на размещение ударных вооружений в зоне Карибского моря под боком у США.
Беспрецедентная со времен Берлинского кризиса 1961 года эскалация европейской напряженности может осложнить или вовсе остановить начавшийся было диалог по стратегической стабильности в Женеве. Одновременно противоречия в Европе отвлекают международное внимание от второго, Азиатско-Тихоокеанского фронта военно-политической напряженности – между КНР и США с их региональными союзниками. Еще летом 2021 года независимые американские специалисты обнародовали находящиеся в открытом доступе данные от коммерческих спутников о ведущемся в центральных районах КНР грандиозном строительстве трех баз и сотен шахтных пусковых установок для межконтинентальных баллистических ракет. Вскоре эту информацию официально подтвердил Пентагон. Пекин пока ее не подтверждает и не опровергает, а Москва в духе «стратегического партнерства» тоже приняла фигуру умолчания.
По зарубежным данным (за неимением официальных китайских), сейчас у КНР есть суммарно около 350 ядерных боезарядов. К стратегическим силам по правилам засчета ДСНВ-3 можно отнести около 200 ракет наземного и морского базирования (в основном моноблочных) с 260 ядерными боеголовками. Ракетное строительство, обнаруженное летом 2021 года, по официальным американским оценкам, может увеличить это количество к 2027 году до 700 единиц, а к 2030 году – до 1 тыс., хотя эти оценки могут оказаться заниженными.
По максимуму уже заложенные ракетные пусковые установки на трех новых базах позволят разместить там более 300 ракет с разделяющимися головными частями и довести их потенциал до 3 тыс. и более ядерных боеголовок. (Напомним, что по ДСНВ-3 Россия и США имеют право на 1550 стратегических боезарядов.) Тем же летом, по зарубежным данным, Китай испытал новейшую в истории «гибридную систему», совместив частично-орбитальную баллистическую ракету с гиперзвуковым планирующим блоком, хотя Пекин опроверг эту информацию.
Как это обычно бывает, задним числом неожиданную ракетную программу Китая объяснить легко. Во-первых, преобладающая часть противоракетного потенциала США развернута на Тихом океане. Эти средства оправдываются задачей защиты от ракетной угрозы КНДР, но Китай (как и Россия) проецирует потенциал американской ПРО на себя. Во-вторых, КНР ощущает над собой дамоклов меч ядерных и высокоточных неядерных наступательных вооружений США, преобладающая часть которых тоже развернута в этом регионе. Комбинация наступательных и оборонительных средств США, принявших курс на конфронтацию с Китаем, заставляет Пекин опасаться массированного ядерного или высокоточного неядерного нападения, которое не оставит ему возможности осуществить возмездие.
Наращивание наземных межконтинентальных ракет наряду с развитием морского и воздушного компонентов ядерной триады, а также системы предупреждения о ракетном нападении (с российской помощью) впервые предоставит Китаю высокоживучий и высокобоеготовый потенциал ядерного возмездия, в том числе в виде ответно-встречного удара. Пока возможность такого удара имеют только две сверхдержавы. Видимо, именно эту задачу недавно подразумевал председатель КНР Си Цзиньпин, потребовав «ускорить строительство стратегического сдерживания высокого уровня».
Если зарубежные оценки китайской программы соответствуют действительности, то в течение ближайших одного-полутора десятилетий намечается поистине тектонический сдвиг миропорядка: Китай станет полновесной военной, в том числе ядерной сверхдержавой. Приблизившись к США по мощи стратегических сил и имея большие преимущества по силам общего назначения и ракетам средней дальности в регионе, Китай эффективно поставит под сомнение американские гарантии безопасности Японии, Южной Корее и Тайваню. Так он установит господство над зоной Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей с их островными территориями, природными ресурсами и коммуникациями, а затем двинется дальше по разным направлениям. Одновременно это не может не сказаться и на балансе отношений «стратегического партнерства» КНР с Россией, поскольку при своем огромном финансово-экономическом превосходстве Китай как минимум сравняется с ней и по ядерному потенциалу.
Масштабное ракетное строительство КНР, несмотря на лояльное отношение к нему Москвы, существенно осложняет стратегические отношения России и США. Это относится к повестке их двусторонних переговоров по стратегической стабильности в Женеве (если они вообще возобновятся), поскольку ограничение ядерных и обычных ракет стратегической и средней дальности Вашингтон будет теперь рассматривать с оглядкой на Китай. Направленные на него новые американские системы оружия (в частности, гиперзвуковые ракеты средней дальности в Азии) объективно затронут безопасность России и заставят ее предпринимать ответные шаги.
Будучи все более занятыми противоборством с Китаем, Соединенные Штаты по идее должны бы быть больше заинтересованы в налаживании отношений с Россией, в том числе на переговорах СНВ и в вопросах европейской безопасности. Тем более ввиду ослабления американских позиций в мире после бесславного ухода из Афганистана и в условиях небывалого раскола во внутренней политике страны, разногласий и ковидно-газового кризиса в НАТО. Но в то же время военно-политическое внимание Вашингтона все больше перемещается в сторону Китая, а Россия будет объективно утрачивать свое историческое эксклюзивное место в военно-стратегическом балансе и диалоге с США по безопасности и контролю над вооружениями.
Возможно, сочетание этих двух процессов было принято Москвой во внимание при планировании экстренных шагов в декабре 2021 года. По логике «реальной политики» европейская напряженность на руку Китаю, но два фронта международного противостояния могут войти в резонанс и повлечь глобальный кризис, небывалый со времен Второй мировой войны.
Предотвратить такой обвал может только гарантия равной безопасности всех стран Европы, возобновление там контроля над вооружениями, ускорение переговоров по стратегической стабильности в Женеве. Что касается Азии, то Вашингтону пора перейти от невнятных благих пожеланий или угроз в адрес Пекина к началу серьезного диалога с ним по ограничению вооружений. Как в свое время СССР, Китай скорее всего ответит адекватно, если увидит, что ему предлагают конкретные соглашения, основанные на равенстве и обеспечивающие большую безопасность, чем будет в ином случае.
Источник: «Независимая газета
