– План готов давно. Необходимо было представить эту программу в довольно жесткие сроки, что мы и сделали. Самая прагматическая ее часть – это достижение и превышение значений тех показателей, которые, как считало Минобрнауки, и привели к тому, что РГГУ был назван вузом "с признаками неэффективности". Речь идет, допустим, о затратах в среднем на преподавателя и студента, о числе иностранных студентов среди выпускников, количестве метров на одного обучающегося и так далее.
Вторая часть программы касается возможностей расширения партнерства с работодателями, партнерами, заказчиками проектов и тому подобного.
– Раньше не могли, теперь смогут, я надеюсь. К слову, я бы начал мониторинг с филиалов негосударственных вузов. Филиальную сеть действительно надо сокращать – это один из самых важных факторов снижения качества образования, и тут я с министром (образования и науки) Дмитрием Ливановым согласен, потому что с виду дипломы равны, а по содержательной стороне вопроса – большая разница, чего греха таить. Правда, тогда уж нужно договаривать до конца: разве дневное, вечернее и заочное обучение всегда были равны по качеству их результатов, а дипломы всегда были равны?
В целом, сама идея мониторинга хорошая, но опасность заключается в том, что если просто начать с государственных вузов и не трогать негосударственный сектор, то одно просто перельется в другое, а качество в лучшем случае останется прежним.
– В прошлом году некоторым вузам, в том числе РГГУ, был объявлен министерский выговор по поводу низких зарплат сотрудников. Как сегодня обстоят дела, удается ли повышать зарплаты, где изыскиваете средства?
– В сентябре мы чуть-чуть не добрали до уровня средних зарплат по Москве, а в октябре уже превысили.
Мы смогли пойти на повышение зарплат, потому что впервые выиграли конкурс на программу стратегического развития, рассчитанную на три года, по 100 миллионов рублей в год. Значительная часть этих денег предназначается в том числе и на зарплаты преподавателям. А деньги по факту пришли лишь летом, просто не успели их освоить до осени. В министерстве мне указали на это, и справедливо.
Но повышение зарплат в РГГУ – процесс непростой. Во-первых, к счастью для страны и для россиян, зарплата растет, пусть и не совсем пропорционально инфляции. Во-вторых, у нас есть преподаватели, которые получают гораздо больше среднего, и есть те, кто получает гораздо меньше. Мало того, понятие "управленческий персонал" в вузе очень условно. Я, между прочим, тоже преподаю. Считаю, что ректор, который не преподает, не имеет права быть ректором, потому что руководить процессом, в котором ты не участвуешь, – дело сомнительное. У нас проректоры преподают и деканы, и директора институтов, и руководители центров. Все они вроде бы считаются управленческим персоналом, который якобы получает больше, чем преподаватели, но это разделение очень условное. Профессора получают в среднем более 50 тысяч рублей, но эта цифра складывается, в том числе из доплат надбавок, грантов, договоров. А если говорить об окладе, то он сам по себе мизерный.
– На фоне скандала с диссертациями министерство рекомендовало вузам провести ревизию диссоветов. Планируется ли в РГГУ проверка? В чем она будет заключаться?
– Мы ее начали без всяких рекомендаций. Все говорят о диссовете по истории в МПГУ, и никто не вспоминает, что в этом же вузе есть еще два совета по истории. Находятся они на историческом факультете МПГУ. А совет, о котором вы говорите, находился на бывшей кафедре истории КПСС, которая никогда не готовила историков, а обслуживала другие факультеты. Это касается не только истории, но и экономики, культурологии, философии. Это одна сторона проблемы.
Другая – создание списка журналов, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией (ВАК) для публикации научных статей. Очевидно, что в этом кроется элемент коррупции. Раньше формально ты мог писать статьи куда угодно, но члены диссовета прекрасно понимали, в ведущем журнале ты публиковался или в каком-то ином. А благодаря появлению "ваковского списка" сильные и слабые журналы сравнялись в статусе, и создалась коррупционная система.
Самое страшное – это бессмысленная рыночность ученой степени, желание написать на визитке "кандидат наук", особенно юридических или экономических. Я защищал кандидатскую в 1976 году, а докторскую – в 1987 году. Тогда существовала, у историков – точно, негласная традиция: докторская работа защищалась не раньше чем через 10 лет после кандидатской. Никто, за редким исключением, не смел защищаться раньше. Есть, конечно, гении, например в математике или даже в истории, как Юрий Кнорозов, расшифровавший письменность майя. Он получил докторскую степень сразу. Но это уникум. А сегодня можно защищать докторскую и через три года после кандидатской, и через два.
Мы решили в режиме обратного отсчета – с 2012 года – проверить все рефераты и диссертации программой "Антиплагиат". Безусловно, если обнаружим нарушения, то обязательно уведомим о них ВАК. Если же это будет на стадии, когда работа еще не защищена, посоветуем автору отозвать ее и доработать. Кроме того, мы создали спецкомиссию, которая будет знакомиться с работами на стадии написания.
Для нас главное – по максимуму дать возможность защищаться именно своим выпускникам, аспирантам, сотрудникам, соискателям. Мы не гонимся за количеством. Хотя один из показателей того же самого мониторинга – количество защищенных диссертаций, но увеличение этого показателя может привести к девальвированию сути процесса. Получается, я, написавший свои работы в прошлом веке, приравниваюсь к людям, которые вообще их не писали или писали кое-как. Людей, недобросовестно получивших ученые степени, надо лишать степеней. И это же не значит, что навсегда: пусть сами пишут свои работы и защищают их.
– Не так давно вуз подписал соглашение о стратегическом партнерстве с Росмолодежью. Что оно предусматривает?
– У нас с Росмолодежью много общего, потому что одна из функций этой организации – молодежные проекты. Университет тоже реализует их немало. В РГГУ огромное внимание уделяется, как мы ее называем, досуговой сфере, включая спортивную и культурную жизнь, общественно значимые мероприятия. Кроме того, у нас есть масса структур, которые занимаются благотворительностью – поддержкой детских домов, социальной работой. Или борются против негативных проявлений в молодежной среде: например, проект "РГГУ против наркотиков!" Разве это не связано с деятельностью Росмолодежи? Мы будем вместе проводить мероприятия, которые пересекаются с нашей тематикой.
– РГГУ совместно с ФСО создает учебно-научный центр. Чем он будет заниматься?
– Надеюсь, уже в этом семестре центр начнет работу. В его задачи войдет подготовка серии спецкурсов по истории Кремля, по истории его охраны, культурных ценностей и так далее. В РГГУ есть кафедра москововедения, есть отделение краеведения, но Кремль – символ не только Москвы, но и всего государства, поэтому мы заинтересовались этим научным аспектом. Среди документоведов и историков, которые занимаются этим памятником, много наших выпускников, и мы продолжим пополнять их ряды. В работу центра будут вовлечены музеи Кремля и Государственного исторического музея. С их помощью мы готовим несколько изданий. Это работа и творческая, и архивная, и документоведческая, и искусствоведческая, и главное, конечно, воспитательная. И очень перспективная.
