В контексте нынешней пандемии одним из ключевых приоритетов, продвигаемых международным сообществом, стала необходимость достижения «зелёного восстановления» после глобального экономического спада. В частности, МВФ и другие международные организации выделили экологическую политику и концепцию «зелёного восстановления» в качестве ключевых факторов преодоления экономического кризиса. Хорошая новость заключается в том, что в 2021 году мировая экономика фактически уже демонстрировала признаки значительного роста, при этом, согласно прогнозам МВФ, глобальный рост достигнет 6% в 2021 году и 4,9% в 2022 году. Этот подъём экономической активности сопровождается значительными мерами правительств разных стран, корпораций и региональных властей по приоритетному вниманию к экологическому/зелёному развитию.
Важным возможным следствием этих тенденций может оказаться превращение зелёной/экологической политики в часть инструментария экономической политики, по мере того как повестка ESG становится всё более распространённой на корпоративном уровне.
«Зелёная повестка» послужит важной трансформирующей силой для экономической политики в разных странах, способствуя возникновению новых возможностей для промышленной политики поддержки роста, а также новых национальных и региональных моделей экономической модернизации. Кроме того, «зелёная» экономика может послужить трамплином для модернизации, полагает программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай» Ярослав Лисоволик.
В контексте нынешней пандемии одним из ключевых приоритетов, продвигаемых международным сообществом, стала необходимость достижения «зелёного восстановления» после глобального экономического спада. В частности, МВФ и другие международные организации выделили экологическую политику и концепцию «зелёного восстановления» в качестве ключевых факторов преодоления экономического кризиса. Хорошая новость заключается в том, что в 2021 году мировая экономика фактически уже демонстрировала признаки значительного роста, при этом, согласно прогнозам МВФ, глобальный рост достигнет 6% в 2021 году и 4,9% в 2022 году. Этот подъём экономической активности сопровождается значительными мерами правительств разных стран, корпораций и региональных властей по приоритетному вниманию к экологическому/зелёному развитию.
Важным возможным следствием этих тенденций может оказаться превращение зелёной/экологической политики в часть инструментария экономической политики, по мере того как повестка ESG становится всё более распространённой на корпоративном уровне.
На макроэкономическом уровне «зелёная политика» может оказаться важным источником экономических стимулов, поскольку переход к чистой энергии требует значительных инвестиций в инфраструктуру и технологии. В этом отношении «зелёная политика» может также служить платформой для координации международной экономической политики, особенно в периоды спадов. «Зелёный стимул» может иметь контрциклический характер во время спадов, в то время как во время подъёмов «зелёная» политика в форме более высоких налогов может сдерживать эксцессы восстановления. В каком-то смысле налоги на выбросы углерода, как и налоги на доходы физических лиц, действуют как «автоматический стабилизатор» с более низким налоговым бременем во время экономических спадов, компенсирующимся повышенным налогообложением во время подъёмов.
Важно отметить, что «зелёная политика» может также служить для расширения временных горизонтов инвестиций и придания экономической политике более долгосрочной перспективы. Это может включать, например, бюджетный процесс, учитывающий долгосрочные риски, связанные с глобальным потеплением, а также среднесрочные и долгосрочные расходы, необходимые для достижения экологических целей.
На микроуровне компаний повестка ESG уже подталкивает корпорации к совершенствованию практик корпоративного управления, в том числе в отношении прозрачности и регулярности финансовой отчётности. Всё это имеет важные положительные последствия для эффективности макроэкономической политики, которая в решающей степени зависит от надёжности и прозрачности финансовой отчётности на микроуровне. В пруденциальном регулировании центральных банков могут существовать определённые элементы зелёной политики, поскольку регулирующий орган будет вынужден увеличивать весовые коэффициенты риска при установлении пруденциальных норм для банков, работающих в секторах/корпорациях со сложной экологической ситуацией.
Также возникнут последствия для внешнеэкономической политики стран ввиду растущей значимости «зелёной повестки». «Зелёные альянсы» могут возникать на основе новых соглашений, заключаемых исходя из ключевых экологических приоритетов, сближающих страны. В то же время основой для экологических соглашений также могут служить существующие сети соглашений о свободной торговле, которые дополняются «зелёными главами», определяющими приоритеты сотрудничества в экологической сфере. Некоторые соглашения о свободной торговле уже включают новые статьи по экологическому сотрудничеству, например соглашение МЕРКОСУР – ЕС.
Блоки региональной интеграции и другие региональные механизмы будут играть важную роль в распространении таких экологических договорённостей, поскольку на уровне национальных государств не получается справляться с побочными эффектами и общерегиональными трансграничными проблемами, которые присущи экологической повестке дня.
Ещё одним элементом, связанным с повесткой зелёной политики, будет «зелёный протекционизм». Защитные меры, вероятно, станут более зелёными – такая тенденция уже наблюдается на национальном уровне. В то же время вместо попыток обращаться к ВТО для противодействия подобному протекционизму более эффективный подход, вероятно, будет включать создание устойчивой нормативной базы, регулирующей экологические стандарты на национальном, региональном и корпоративном уровнях.
Зелёная повестка также может усугубить расхождение национальных экономических моделей с точки зрения значимости таких факторов, как экономическая устойчивость и приоритетность высоких темпов роста. В этом важном аспекте скандинавская модель экономического развития, которая доказала свою успешность во время прошлых кризисов, уже включает в себя ESG и зелёную политику на макроуровне, что может сделать её ещё более привлекательной и конкурентоспособной в мире на ближайшие годы.
В конце концов «зелёная повестка» послужит важной трансформирующей силой для экономической политики в разных странах, способствуя возникновению новых возможностей для промышленной политики поддержки роста, а также новых национальных и региональных моделей экономической модернизации. Кроме того, «зелёная» экономика может послужить трамплином для модернизации, как в своё время таким трамплином служили обрабатывающие отрасли промышленности. Позитивный мультипликативный эффект, исходящий от развития зелёной экономики, не ограничивается только межотраслевыми эффектами (на смежные отрасли) и включает в себя такие факторы, как большая способность стран развивать интеграцию в мировую экономику.
Источник: Международный дискуссионный клуб «Валдай»
