2024 год не станет вехой. То есть не останется в истории как момент, когда нечто закончилось, а что-то другое пришло на смену. Процессы, набравшие обороты за эти 12 месяцев, начались не в 2024-м и не им завершатся. Да, события теперь кратно плотнее, время сжалось. Но это общий поток из недавнего прошлого в недалекое будущее. И если с первым мы хотя бы понимаем, что оно ушло безвозвратно, то со вторым не проясняется ничего. За исключением ощущения, что никакого «порядка» в ставшем привычным нам понимании не будет.
Упорядоченность международных отношений — явление вообще относительно недавнее. Нам выпал период, когда мировая политика более или менее эффективно управлялась через институты — начиная с ООН и далее по списку. Исторически это исключение, которое мы быстро привыкли воспринимать как норму. Поэтому так настораживают эрозия правил и процедур, фрагментация правового пространства.
Насколько нам всем понравится мир, который возникнет в результате происходящего,— вопрос открытый.
2024 год не станет вехой. То есть не останется в истории как момент, когда нечто закончилось, а что-то другое пришло на смену. Процессы, набравшие обороты за эти 12 месяцев, начались не в 2024-м и не им завершатся. Да, события теперь кратно плотнее, время сжалось. Но это общий поток из недавнего прошлого в недалекое будущее. И если с первым мы хотя бы понимаем, что оно ушло безвозвратно, то со вторым не проясняется ничего. За исключением ощущения, что никакого «порядка» в ставшем привычным нам понимании не будет.
Упорядоченность международных отношений — явление вообще относительно недавнее. Нам выпал период, когда мировая политика более или менее эффективно управлялась через институты — начиная с ООН и далее по списку. Исторически это исключение, которое мы быстро привыкли воспринимать как норму. Поэтому так настораживают эрозия правил и процедур, фрагментация правового пространства.
Насколько нам всем понравится мир, который возникнет в результате происходящего,— вопрос открытый.
Изъяны отношений времен холодной войны или либерального миропорядка после нее несомненны. Замена им, однако, не более справедливое обустройство, а его отсутствие. Если прежде некоторые ограничения на государства налагались благодаря действующему порядку, то теперь речь только о самоограничениях. Не самый надежный инструмент, но другого может и не оказаться.
Отсутствие порядка, впрочем, не означает наступление полного хаоса. Полагаться на рациональность поведения государств рискованно, но и считать их обреченными исключительно на свару неправильно. Примирение того, что хочется, с тем, что достижимо, рано или поздно случается, хотя не всегда с первого раза, и за это приходится платить избыточно.
Демонтаж правил эпохи глобализации не ведет к распаду мира на части. Это, пожалуй, главный вывод из уходящего года.
Политические противоречия и стратегическая конкуренция делают все, чтобы прервать всеобщую взаимосвязь. Санкционная вакханалия и превращение мировой резервной валюты в оружие все более массового поражения, кажется, не оставляют шанса сохранить интегрированную систему. Но она не дается.
Экономика находит все новые лазейки, хотя брошены большие ресурсы, чтобы их законопатить. Да, все деформируется и перекашивается, эффективность падает, но изощренная игра всеми оттенками серого позволяет поддерживать экономическую и даже логистическую целостность. Культура страдает от запретов, но категорически не отменяется, проникает к потребителю так или иначе. Тяжело науке, ведь она неразрывно связана с технологиями, а последние — в центре самого ожесточенного соперничества. Но и тут полного размежевания не происходит. Про информацию и говорить нечего: повсеместно прилагаются усилия, чтобы ее ограничить, а она, подобно воде, обнаруживает прорехи и устремляется дальше.
Глобализация, как она была задумана в конце прошлого — начале нынешнего веков, закончилась, но взаимосвязанность мира не прерывают ни пандемия, ни войны.
Дело, конечно, в экономике, которая уже не способна существовать в «малых формах». Но и люди перестали мыслить в замкнутых категориях, включая тех, которым, казалось бы, глобальность ничего не дала. Открытый мир с разными возможностями остается моделью, хотя реальная политика делает все, чтобы его закрыть. Кто победит — мы увидим уже потом. Сопротивление продолжается. Саспенс — тоже.
Источник: Коммерсант.
